Читать онлайн Взводный бесплатно

© Александр Берг, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Из тех, кто в то страшное лето 1941 года ушли добровольцами на фронт, до конца войны дожили немногие, но именно из-за их подвига мы с вами сейчас живем в своей стране, да и вообще живем. Нельзя забывать эти страшные и трагические страницы нашей истории, иначе подвиг наших предков окажется бесполезен. Тот, кто забывает свою историю, обречен на вымирание, хотя бы путем ассимиляции, такой народ остается только в истории.

Пролог

9 мая 2015 года, Санкт-Петербург

Хотя я не знал своих предков, даже кто моя мать, было неизвестно, так как меня в возрасте одного месяца подкинули к дверям детдома, но я с большим удовольствием принял участие в шествии «Бессмертного полка», просто, без всякого плаката прошел вместе с участниками шествия. Затем встретился с друзьями, не детдомовскими, а со своими сослуживцами, которые вместе со мной тянули лямку в ВДВ. Нас было пятеро питерцев во взводе, и мы как-то быстро друг с другом скорешились и держались друг друга всю службу, и после дембеля не теряли из виду.

День выдался солнечным и теплым, вот мы весь день и прогуляли по Питеру, а вечером я пошел домой, так как на следующее утро мне надо было выходить на работу. Я уже подходил в десять часов вечера к своему дому (мне, кстати, повезло, после детдома государство выделило мне однокомнатную квартиру в Веселом Поселке, хоть совсем небольшую, но свою и неподалеку от метро, всего в каких-то десяти минутах ходьбы неспешным шагом). Дорога шла через небольшой пустырь, заросший деревцами и кустами, когда я услышал сдавленный девичий вскрик и какое-то шуршание. Заглянув за кусты, я увидел, как восьмерка молодых парней стаскивает с молодой девчонки одежду, при этом зажимая ей рот. Пройти мимо такого беспредела я просто не смог.

– Эй, утырки, совсем охренели?! А ну немедленно ее отпустили и свалили отсюда нах!

Парни обернулись ко мне, при этом продолжая удерживать девчонку.

– Слышь, дефективный, сам отсюда немедленно сдристнул, не то пожалеешь!

При этом несколько парней достали из карманов ножи-выкидухи и со щелчком раскрыли их. На мое счастье, рядом валялась арматурина, небольшая, сантиметров тридцать-сорок длиной, тут рядом как раз недавно новый дом построили, вот этот металлический прут сюда оттуда и попал. Не дожидаясь, когда эти ушлепки нападут первыми, я, подхватив с земли железяку, рванул вперед.

Из рапорта районного отдела МВД

Установлено, что вечером 9 мая 2015 года на пустыре… было совершено нападение на гражданку Николаеву Светлану Петровну, 1997 года рождения. Восемь молодых парней попытались ее изнасиловать, однако в момент, когда они срывали с нее одежду, им помешали. Свиридов Игорь Николаевич, 1993 года рождения, вмешался в попытку изнасилования, он предложил парням перестать это делать и уйти, на что они стали ему угрожать. В завязавшейся драке гражданин Свиридов был убит, но и сам сумел убить троих и покалечить двоих нападавших. Рапорт составлен со слов потерпевшей, Николаевой Светланы Петровны.

Когда завязалась драка, парням стало не до своей жертвы, так как незнакомый молодой мужчина оказался крепким орешком и, умело орудуя арматуриной, не жалел их.

Воспользовавшись этим, Светлана рванула в сторону метро и буквально спустя пять минут уже, захлебываясь плачем, рассказывала все линейному наряду полиции. Экстренно прибывшие на место преступления полицейские обнаружили только четыре свежих, еще теплых трупа. Светлана опознала всех четверых, троих напавших на нее и прохожего, который за нее заступился. Оперативно проведенное расследование позволило идентифицировать погибших, а также очертить круг их знакомств. Уже к утру все пятеро выживших беспредельщиков были вычислены, и если двое из них были вынуждены обратиться за медицинской помощью в травмпункт, то оставшиеся трое имели явные следы драки на лице и теле.

Светлана с легкостью их опознала. Все попытки родителей выживших парней замять это дело не увенчались успехом. Слишком злая на подонков Светлана, которая училась на журфаке, уже поделилась впечатлениями об этом нападении со своими друзьями, и те рьяно взялись за дело. Таким образом, происшествие получило большую огласку в прессе, и теперь замять это не представлялось возможным.

Шесть месяцев спустя

Все пятеро подонков получили приличные сроки за попытку изнасилования и убийство, несмотря на все потуги адвокатов помочь им отделаться условными.

К своему большому несчастью, в колонии, в которую они прибыли, чалился Юрка Сазон. Хотя это была его первая ходка на взрослой колонии, но сидел он по авторитетной статье и считался на зоне правильным пацаном. Главное же было в том, что Юра Сазонов сам оказался детдомовцем, причем со Свиридовым они были из одного детдома и даже знали друг друга. Пускай они не дружили, но и терок между ними не было, а вдобавок и Светлана тоже оказалась детдомовской, а поскольку телевидение и газеты в зоне присутствовали, то и Сазон узнал об этом случае, тем более что он вызвал резонанс по всей стране.

Все это привело к тому, что в первую же ночь подонки были вынуждены к утру переселиться в петушатник, а Сазон не только рассчитался за своего однокашника, но и поднял собственную репутацию на зоне. Весь оставшийся срок превратился для мажоров в непрекращающийся ад, и даже когда Сазон откинулся, то для них мало что поменялось. В итоге, когда кончился их срок, на свободу вышли полностью сломленные, забитые мужики, к тому же выглядевшие лет на двадцать старше своего возраста.

Для самой Светланы тоже не все прошло гладко и спокойно. После суда, через несколько дней, когда она вечером возвращалась домой, неожиданно рядом с ней остановилась дорогая машина, из которой вышел отец одного из подонков, а вместе с ним два здоровых бугая-телохранителя.

– Ну что, сучка, допрыгалась?! Сейчас ты, тварь, мне за все ответишь, а ну, переломайте ей все кости.

Бугаи послушно двинулись к девушке, а сама Света от страха просто замерла на месте, когда неожиданно из темноты появились четверо крепких парней в закрытых масками лицах. Ни слова не говоря, они мгновенно вырубили бугаев, правда при этом сломав им обе руки каждому, после чего подступили к заметно струхнувшему папаше мажора.

– Значит, любишь над слабыми издеваться? Тогда понятно, в кого вырос твой ублюдок, пример перед глазами. Ну что ж, мразь, пришла пора держать ответ за свои поступки.

Если его телохранителям просто сломали руки, то самого родителя избили до полусмерти, сломав ему с десяток костей и в том числе челюсть. В результате он попал в реанимацию, откуда вышел инвалидом. Не успокоившись, он попробовал привлечь Светлану к суду как причастную к его избиению, однако у него ничего не получилось.

Сама девушка заступившихся за нее парней не знала, а происшествие попало на камеру наружного наблюдения находившейся рядом фирмы. В итоге папаше самому пришлось отвечать за попытку нападения на Свету, а в свете прошедшего суда и так все было ясно, к тому же и пресса с радостью ухватилась за вновь появившиеся обстоятельства, и даже если судьи и хотели бы замять это происшествие, то просто не рискнули. Папаше, учитывая его инвалидность, дали условный срок, но обязали выплатить девушке приличную компенсацию.

Парнями, которые за нее заступились, оказались друзья и однополчане погибшего Игоря.

Глава 1

30 июня 1941 года, окрестности Стрыя, Западная Украина

Последнее, что я помнил, это резкая боль в левом боку, и все, а теперь я лежал на земле, и к ее запаху примешивалась такая знакомая вонь сгоревшего тротила и пороха. Кто-то меня усиленно тормошил, и я не сразу сообразил, что фоновый шум – это бубнеж незнакомца, а спустя минуту я наконец смог понять, что именно он талдычил.

– Товарищ лейтенант, очнитесь.

Наконец открыв глаза, я оторопел: передо мной был молодой парень в старинной форме Красной армии, времен начала Великой Отечественной войны, с голыми петлицами и пехотными эмблемами из скрещенных винтовок на фоне круга мишени. Шевельнув головой, я непроизвольно застонал от пронзившей голову острой боли. Парень, увидев, что я очнулся, явно обрадовался и, приподняв мою голову, приложил к моим губам фляжку, СТЕКЛЯННУЮ, Карл! Стеклянную фляжку, мать его за ногу! Впрочем, удивляться я продолжил после того, как жадно ополовинил ее, так как вдруг оказалось, что зверски хотел пить.

– Товарищ лейтенант, что нам делать? Вы единственный командир, все остальные погибли.

– Ты кто? – только и смог выговорить я.

– Красноармеец Тимофеев, товарищ лейтенант.

– Еще хоть кто остался?

– Да, человек тридцать бойцов.

– Младший командный состав есть?

– Есть, старшина роты Нечипоренко и командир отделения сержант Куприянов.

– Позови их сюда.

Красноармеец убежал, а я, повернув голову, огляделся. Я лежал в наспех отрытом окопе, метрах в пяти от меня он был разрушен прямым попаданием снаряда, видимо это от него по мне долбануло. Сама голова, кстати, была довольно умело перевязана, но пока гудела, как церковный колокол. Собрав все свои силы, я приподнялся и сел, так как стоять пока не мог. Вокруг меня лежали трупы красноармейцев, как я понял, это были мои бойцы, вот только еще нужно выяснить, кто я сам такой. Охлопал себя по карманам гимнастерки и в нагрудном кармане слева обнаружил командирскую книжку. Так, и кто же я такой есть? То, что это тело не мое, скажем так, я уже понял. Просто проведя языком по зубам, обнаружил, что у меня все зубы на местах, тогда как у меня прежнего не хватало двух нижних коренных зубов с правой стороны, их я еще в детдоме потерял. А кроме того, на службе лишился последней фаланги левого мизинца. Жить не мешало, даже не чувствовал этого неудобства, а тут заметил, правда, не сразу, а когда красноармеец Тимофеев убежал. Открываю командирскую книжку, и кто я же теперь? Читаю: лейтенант Прохоров, Игорь Николаевич, командир второго взвода третьей роты… батальона… полка. Хорошо хоть, что имя-отчество совпадает, привыкать не придется.

Да… Что называется, попал, вот уж и думать не мог, что окажусь на месте героев книжек, которые любил читать. И что дальше делать? Пробиваться наверх, к Сталину? Да ну, фиг я куда пробьюсь, разве что к стенке, да если даже и пробьюсь, то попаду в золотую клетку, если не грохнут после того, как все выкачают из меня про ближайшее время. Не, дурных нема, спишу на ранение в голову и контузию, потерю памяти и буду воевать. Сейчас тут можно будет хорошо развернуться и такую козью морду немцам устроить, что они взвоют. Не думаю, что у меня все будет так легко получаться, как у героев прочитанных книжек, но по крайней мере я знаю, что и как тут было, и надеюсь, смогу избежать большинства ошибок нынешних командиров.

Тут показался красноармеец Тимофеев, очевидно, со старшиной Нечипоренко, так как в его петлицах виднелась целая пила, четыре небольших треугольника. Более или менее я знал значение геометрических фигур в петлицах, конечно, по погонам ориентироваться для меня было намного легче, но и так благодаря книгам и фильмам про войну я разбирался в нынешнем обозначении воинских званий сухопутных войск.

– Как вы, товарищ лейтенант?

Это было первое, что я снова услышал от Тимофеева.

– Тимофеев, сейчас собери оставшихся бойцов и поищите здесь все исправное оружие, патроны, гранаты и продукты. Приказ ясен?

– Да, товарищ лейтенант.

– Тогда вперед.

Тимофеев убежал, а ко мне подошел старшина.

– Звали, товарищ лейтенант?

– Да, старшина. Я так понял со слов Тимофеева, что я тут единственный командир остался?

– Все верно, остальные командиры погибли.

– Тут такое дело, старшина, я после того, как меня по голове садануло, ничего не помню: ни тебя, ни других бойцов, ни последнего приказа комбата и ротного, да даже какой сегодня день, забыл.

Старшина от услышанного помрачнел.

– А как воевать – тоже забыли, товарищ лейтенант?

– А это, как ни странно, нет, даже вроде как лучше знать стал. Так какое сегодня число, где мы и какой был последний приказ начальства?

– Значит, товарищ лейтенант, сегодня у нас, стало быть, 30 июня 1941 года, а находимся мы в окрестностях города Стрый. А вы, товарищ лейтенант, часом не забыли, с кем мы воюем?

– Не беспокойся, старшина, не забыл. Так какой был последний приказ?

– Оборонять эти позиции до конца дня, а потом отойти.

Глянув на небо, я увидел клонящееся к закату солнце, значит, считай, приказ мы выполнили.

– Хорошо, личный состав пересчитали?

– Да, в строю вместе со мной тридцать семь человек.

– Раненые есть?

– Трое легкораненых, могут сами передвигаться.

– Неужто тяжелых не было?

– Были, как не быть, только их час назад в тыл отправили, сразу, как атаку отбили.

– Это хорошо. Ты вот что, старшина, посиди пока рядом да помолчи, мне подумать надо.

Старшина послушно присел рядом, считай, как в анекдоте про работягу[1].

Значит, что мы имеем с гуся? Имеется в наличии 37 бойцов, похоже все, что осталось от моего батальона. Радует, что раненых среди них, считай, нет, трое легкораненых, надеюсь, проблем не сделают. А что делать мне? Можно, конечно, сейчас драпануть на восток вместе с оставшимися бойцами, приказ, считай, выполнили, так что имеем полное право, вот только что дальше? Или пополнят мой отряд другими бойцами, или, скорее всего, мной пополнят другое подразделение и снова кинут под немецкие танки и под непрекращающиеся бомбежки и артобстрелы. Спрашивается, мне это надо? На лауреата премии Дауна я не похож вроде, но и просто отсиживаться в тылу не хочу.

А что я хочу? Собрать свой отряд, громко заявить о себе и не дать бросить себя на убой. Значит, пока лучше остаться в немецком тылу, тем более что сейчас это можно легко сделать. Плюсы несомненные: смогу набрать бойцов из окруженцев, да и пленных можно отбить. Вооружиться и оснаститься брошенным нами и трофейным немецким оружием и снаряжением, а только потом достаточно крупным отрядом выйти к своим, причем с помпой, чтобы на меня обратило внимание начальство. Заодно и у немцев по тылу покуролесить можно будет хорошо. Решено, так и поступлю, а для начала надо обшмонать дохлых фрицев, а то меня стеклянные фляжки не прельщают, да и котелки у немцев были зачетные, не круглые, как у нас, а изогнутые, которые удобно привешивать к себе, да еще и с крышками. Еще у них, считай у всех, есть отличные штык-ножи в ножнах, а кроме того, неплохая подвесная система, вот все это тоже надо прибрать, пригодится. Разумеется, оружие, винтовки, понятное дело, не нужны, своих трехлинеек хватит, а вот пулеметы и пистолеты пригодятся, надо повышать огневую мощь отряда.

– Значит так, старшина, – начал я говорить, выйдя из задумчивости, – сейчас, когда придут бойцы, берешь с десяток человек и идешь к немцам. Как раз темнеть начнет, вас не видно будет. Задача – сбор трофеев. Нам необходимы: фляжки, котелки, штык-ножи в ножнах, подвесная система, пулеметы, пистолеты, патроны и продукты, если будут. Да, чуть не забыл, часы и особенно компас, если будут – тоже, и бинокли. Задание понятно?

– Товарищ лейтенант, а это не будет считаться мародерством?

– Это, старшина, не мародерство, а сбор трофеев. Нам это не для наживы нужно, а для выживания, так что не беспокойся, а в случае чего скажешь, что это был мой приказ.

– Тогда ладно, только до сумерек еще часа два, наверное, будет, – сказал старшина, поглядев на небо.

Торопить его я не стал, ясно, что сегодня больше немцы в атаку не пойдут, а я тоже тут задерживаться не буду. Соберу трофеи и двинусь прочь. Плохо, что карты нет, у немцев тоже вряд ли будет, хотя чем черт не шутит.

Примерно через полчаса стали подходить бойцы, а я тоже за это время окончательно пришел в себя. Все бойцы были вооружены, правда, одними винтовками. Как оказалось, все пулеметы разбиты, даже ручные, так что немецкие придутся в самый раз.

Отдал приказ на ужин, время уже вечернее, да и в животах уже бурчать стало. Поели уже порядком зачерствевший хлеб с тушенкой, а запили еду остатками воды из фляжек. Потом отдал приказ набрать у погибших пустые сидоры, и когда начало темнеть, все вместе пошли шмонать немцев. Так быстрее будет, вот и изменил свой приказ старшине.

Я тоже пошел, благо к этому времени полностью пришел в себя. Ближайшие трупы оказались метрах в ста от наших позиций, и мы приступили к сбору трофеев. Особо не наглели и не жадничали, так как не зря народная мудрость учит, что жадность фраера сгубила. Мне повезло, в подбитом бронетранспортере оказался труп немецкого офицера, а у того – полный джентльменский набор. С этого немца я снял пистолет Вальтер Р38 с кобурой и двумя запасными магазинами, хорошие часы, компас, фонарик, бинокль и, главное, планшет с картами. Короче, все то, что так было мне нужно.

Мои бойцы тоже прибарахлились, они поснимали немецкие ременные системы, фляжки, котелки, штык-ножи, и немного продовольствия, в основном в подбитых и не сгоревших бронетранспортерах, их было с десяток, это постаралась батарея наших сорокапяток. Очевидно, артиллеристы сначала расстреляли бронетранспортеры и только потом открыли огонь по танкам, три чешских угребища как раз дотлевали, но и нашу батарею они уничтожили. Из оружия взяли пять ручных пулеметов и много патронов для них, а также восемь пистолетов «люгер», у немецких унтер-офицеров.

Не став после этого задерживаться, мы, определившись по карте, двинулись прочь, правда, перед этим я спросил старшину, знает ли он поблизости наши склады, чтобы нам по пути были, и такой склад отыскался километрах в двадцати отсюда. Почти два часа я вел отряд прочь от места боя, благо, что ночь лунная и ясная, так что более или менее, но дорогу было видно. Сначала мы около часа шли по дороге, а затем свернули в лес и еще с час двигались в глубь него, пока не достигли небольшого ручейка. Тут я приказал делать привал, а времени было уже около двенадцати часов ночи.

Бойцы, с удовольствием напившись чистой и прохладной воды из ручья, легли спать, разумеется, выставив трех часовых. Встали в шесть утра, особо времени нет, так что, быстро позавтракав остатками своего сухпая и частично немецкого, оправились и двинулись дальше. Я вел свой отряд через лес, ориентируясь по трофейной карте и компасу. К полудню вышли к дороге, по которой непрерывным потоком перли немцы, так что пришлось залечь и ждать, пока не появится возможность пересечь дорогу. Спустя часа полтора выставленный дозор засек группу наших бойцов в количестве полутора десятков человек, а точнее шестнадцать красноармейцев и сержанта. Тщательная проверка показала, что все они из одной части, пусть и из разных подразделений. Спасибо книгам, основные признаки немецких диверсантов и засланцев я знал, так что вроде не лоханулся с ними, и они действительно те, за кого себя выдают. Сержант был только рад перейти под мое командование, а я распорядился выдать им часть трофейных подвесных систем, штык-ножи, фляжки и котелки. Жаль, конечно, что сейчас разгрузок нет, да и мне их делать не из чего, зато вместо них пока немецкие подвесные системы подойдут. Кстати, чтобы не терять даром время, мы осваивали трофейные пулеметы. Расстелив на земле плащ-палатку, я разобрал один пулемет, конечно, повозиться пришлось изрядно, но я справился, а затем сразу его и собрал. Повторив так на глазах других бойцов пять раз, я приказал им самим разобрать и собрать пулемет, а чтобы это было быстрей, то все пять имевшихся. Когда все разобрали и собрали, назначил пулеметчиков и выдал каждому из них и по одному «люгеру», а оставшиеся три пистолета вручил старшине и обоим сержантам. Пусть будет, может, эти пистолеты им жизнь спасут, кто знает, как говорится, пути господни неисповедимы, а на войне может случиться все что угодно. Теперь у меня набиралось уже с полсотни бойцов при пяти ручных пулеметах, сила приличная для короткой сшибки с не очень сильным противником.

Наконец около двух часов дня поток немцев на дороге на время прекратился, видимо, обед – война войной, а обед по расписанию, это дело святое. Убедившись, что немецкая колонна скрылась за дальним поворотом, а следующей пока нет и ничего не слышно, дал команду на пересечение дороги. Рванули сразу все, чтобы не растягивать переход, причем бегом, и буквально за пару минут все были уже на другой стороне дороги. Там, построившись в колонну и выслав вперед боевое охранение из пяти бойцов, двинулись дальше.

Вскоре вышли на лесную дорогу, которая и была мне нужна, именно она вела к складу, к которому мы шли. Когда до склада оставалось километров пять, дунувший в нашу сторону ветер принес запах дыма и каши с тушенкой. Осторожно двинувшись вперед, застали картину маслом: два десятка наших бойцов под командованием младшего лейтенанта с голубыми петлицами сидели у двух костров и обедали. Ни боевого охранения, ни скрытого места для привала, ничего, хотя что взять с пернатых. Приказав своим бойцам двигаться тихо, осторожно пошел вперед и вскоре неожиданно вышел перед незнакомыми бойцами.

– Встать! Смирно! – рявкнул я во все горло.

Бедные пернатые от этого подскочили как в задницу укушенные. А что вы хотели, тут война, а они, как в ресторане, расселись, да будь на моем месте немцы, то они их или в плен взяли, или просто перестреляли, как овец. Понимаю, жестоко, только их учить надо, для их собственного, кстати, блага. Замерев, они смотрели, как из леса выходят мои бойцы с оружием на изготовку, а их винтовки валялись рядом на земле, и они в любом случае не успели бы их подобрать.

– Старший, ко мне! – приказал я младлею.

– Младший лейтенант Курочкин, командир первого взвода БАО… Истребительного полка.

Во дает пернатый, даже фамилия у него Курочкин.

– Как здесь оказались, товарищ младший лейтенант?

– При перебазировании полка летный состав улетел, а мы выдвинулись на машинах к новому аэродрому, но напоролись на немцев. Машины сгорели, а остатки БАО под моей командой смогли оторваться от противника.

Да, вояки они, конечно, еще те, но на безрыбье и рак рыба, благо что все годные к строевой, а там обучим в пехоте воевать. Лейтенант тоже охотно пошел в мой отряд, видно было, что он не знал, что ему делать и куда идти дальше, а мне в отряд люди не помешают. Я планировал собрать здесь батальон и, немного его обучив, выйти к своим. С пернатыми у меня уже набиралась половина роты, и это прошло меньше суток, а я уже, считай, более чем удвоил численный состав своего отряда. Тут главное на какого-нибудь дуболома не нарваться с высоким званием.

Дав пернатым доклевать свой обед, я все же не зверь, понимаю, люди должны быть сытыми, чтобы хорошо воевать, присоединил их к своим бойцам, поставив в середину колонны, и мы двинулись дальше.

Кстати, эти горе-вояки оказались вооружены через одного, и патронов у них почти не осталось, одно слово, пернатые.

Остаток пути до склада прошел нормально, дорога хоть и была лесной, но оказалась хорошо укатанной машинами, только узкой, на ней лишь временами были небольшие расширения, чтобы могли разъехаться встречные машины, и сверху она была практически невидима, ее полностью закрывали ветви деревьев. Вот так мы и дошли, когда впереди показались здания складов, которые тоже, кстати, очень хорошо укрывались растущими деревьями, тут лесную дорогу перегородил шлагбаум и грибок часового, который неожиданно оказался на месте, чего я не особо ожидал, думал, складские уже давно сдристнули в тыл.

– Стой. Кто идет? – раздалось от молодого солдатика с трехлинейкой, к которой оказался примкнут штык. Выйдя вперед, я скомандовал:

– Часовой, разводящего ко мне!

Разговаривать с ним о чем-либо было совершенно бесполезно. Мало того, что он сейчас на посту, но и по его виду видно, что он совсем зеленый и ничего не знает. Вот тут часовой меня удивил, он достал милицейский свисток и громко в него дунул, после чего раздалась громкая трель свистка, и спустя пару минут к нам прибежали трое бойцов во главе с сержантом.

– Что случилось, Добряков?

Вопрос, конечно, был совершенно идиотский, ведь сержант ясно видел не только меня, но и моих бойцов, которые стояли неподалеку.

– Товарищ сержант, вот…

Часовой лишь рукой показал на нас.

– Кто такие? Что надо?

Это уже был вопрос ко мне. Давить званием на сержанта было бесполезно, он при исполнении, так сказать, отвечает за сохранность складов, вот только он тут самый старший, или есть еще начальство.

– Лейтенант Прохоров, командир сводной группы. Сержант, ты здесь самый главный, или есть еще начальство?

– Есть, товарищ лейтенант, техник-интендант второго ранга Хлынов, он сейчас за старшего.

– Тогда позови его.

– Слушаюсь, товарищ лейтенант.

Сержант с сопровождающим ушел за начальством, а я с облегчением вздохнул. Лезть в бутылку сержант не стал, надеюсь, и с его начальством у меня сложится разговор, и я с бойцами получу здесь все нам необходимое. Минут через пять сержант вернулся с молодым интендантом.

– Техник-интендант Хлынов, – представился подошедший ко мне складской хомяк, правда, пока еще это хомячок, молоденький такой, а не закоренелый хомячище, которого хрен чем проймешь, пока жареный петух в задницу не клюнет.

– Лейтенант Прохоров, командир сводной группы.

– Что вы хотели, товарищ лейтенант?

– Оснаститься на ваших складах.

– А накладные у вас есть?

– Нет, только максимум завтра тут будут немцы. У них тоже будешь накладные спрашивать?

– Какие немцы? – оторопело спросил меня интендант.

– Обыкновенные, на танках и бронетранспортерах, нам тут все утро пришлось ждать, пока дорогу смогли перейти, там немцы нескончаемым потоком двигались. Это километрах в семи отсюда будет. Так что в любой момент тут могут появиться немцы, поэтому думай, Хлынов. И да, я в любом случае возьму с твоих складов все, что только мне понадобится и будет в наличии. Как видишь, у меня просто тупо больше бойцов, чем у тебя.

– А трибунала потом не боитесь, товарищ лейтенант?

– До трибунала еще дожить надо. Так что думай, техник-интендант, только поскорей, тут каждый час на счету.

Мне удалось… Складской хомячок ломался не долго, видимо, наконец осознав, что его вместе с людьми тут просто бросили, и он сдался.

– Товарищ лейтенант, а вы возьмете меня с моими людьми с собой?

– Разумеется, мне и бойцы пригодятся, и снабженцы.

– Хорошо, что вам нужно?

Глава 2

Мои хомяк с жабой от таких слов интенданта просто забились в сладостном экстазе.

– Надо всего и побольше.

Интендант просто завис от услышанного, а я, решив не мучить его дальше, сказал:

– Что у вас вообще есть на складе? Мне необходимо обмундирование, продукты и оружие с боеприпасами, если есть.

– В основном как раз обмундирование и продовольствие, оружия с боеприпасами немного. Товарищ лейтенант, а почему вас оружие с боеприпасами интересует в последнюю очередь?

– А их у противника можно легко забрать, да и нашего можно много найти в пути, а вот с формой намного хуже, а на войне она горит очень быстро.

К моей радости, тут оказались три двухосных прицепа, и хотя ни машин, ни лошадей не было, но это уже не важно. Чем тащить все необходимое на себе, намного проще загрузить это все в прицеп и потом просто катить его за собой, усилий меньше приложить придется. Далеко уходить от этого склада я пока не собирался. Сейчас сначала переодену и переобую всех своих бойцов в новую форму и сапоги, после чего, набив все три прицепа, оттащим их километров на пять-семь в сторону и, разгрузив, вернемся за новой партией плюшек. Пока есть такая возможность, необходимо затариться по максимуму, поскольку неизвестно, когда снова представится такая возможность.

Спустя час перед складами построились все бойцы, в том числе и складские хомяки. Все были обмундированы в новенькую форму, на головах каски, за плечами каждого висел туго набитый сидор, а через плечо была перекинута скатка с новенькой шинелью. А чего, раз пошла такая пьянка, тащи все, что только можно и способен утянуть. Да, сейчас лето, жарко, вот только по ночам бывает холодновато, и в одних гимнастерках будет ночью зябко, да и спать лучше на шинели, чем на голой земле, и осень не за горами, для тех, кто выживет. В сидоре лежали по паре нижнего белья и паре портянок, а кроме того, по три банки тушенки и четыре пакета пшенного концентрата. Это кроме двух сотен патронов и пары гранат Ф-1. А еще на боку каждого бойца висела в матерчатом чехле лопатка, я очень обрадовался, когда обнаружил их на складе. Это и инструмент, и оружие, и окоп выкопать, и в рукопашной отличное подспорье.

Короче, на один прицеп нагрузили форму с обувью и нательным бельем, на второй продовольствие, а на третий – патроны, и все это мои бойцы поволокли прочь. Хорошо наезженная дорога вела только до склада, а вот уже от него она была почти заросшей, ясно видно, что по ней давно не ездили, и это было мне на руку.

Почти час мы двигались по этой дороге, пока не съехали с нее и не углубились в лес, там, в небольшой прогалине, и остановились. Выставив посты, я приказал немедленно разгружать прицепы. Через полчаса снова вместе с прицепами двинулись к складу, на котором, кстати вернее, не на нем самом, а рядом расположился секрет, который и контролировал склад. В случае если бы сюда явились немцы, они нас предупредили, когда мы вернулись. А так, оставив на месте привала десяток бойцов для охраны, мы вернулись и еще за час нагрузили прицепы второй партией плюшек. Назад вернулись под вечер, разгрузили снова прицепы и сели ужинать. На складе остался дозор, утром я хотел еще как минимум раз загрузиться там, если получится, конечно.

После ужина, пока еще было достаточно светло, расстелив на земле кусок брезента, собрал вокруг себя бойцов и принялся разбирать винтовку СВТ, сотню которых забрал со склада, все, что там были, а кроме того, по четыре запасных магазина к каждой. Я еще по своей прошлой жизни много времени проводил в тире, ну нравилось мне стрелять, вот и подружился с Сергеичем, хозяином тира, бывшим военным. А стрелял я много из чего, в том числе и из СВТ, а потому и знал ее отлично. Вот и сейчас я не спеша ее разобрал, при этом комментируя каждое свое действие, а потом показал, как ее правильно отрегулировать.

Винтовка эта отличная, правда, при правильной эксплуатации, а как она огневую мощь отряда повышает. Я пять раз ее разобрал и собрал, после чего мои бойцы сами принялись ее разбирать и собирать. Кроме СВТ, на складе оказалось и два десятка ППШ, что было очень приятным сюрпризом для меня. Я себе сразу взял один ППШ, но и СВТ тоже, пригодится, когда надо будет вести огонь на большое расстояние. Хоть я и командир, но в бою придется не только командовать, но и стрелять, вот и пригодится. До самого сна, пока не стемнело, бойцы изучали новую матчасть. Мне совсем не улыбалось, если у них от незнания в самый неподходящий момент заклинит оружие, а это вполне возможно, если за ним не следить.

Рано утром, сразу после завтрака, снова оставив на месте стоянки караул, с остальными бойцами отправился на склад. Выставленный дозор встретил нас перед складом и сообщил, что уже под самый вечер сюда приехали немцы, два мотоцикла с шестью солдатами, все внимательно осмотрели и уехали. Значит, времени у нас практически нет. Установив два «максима» по бокам от дороги и выделив в заслон десяток бойцов, я приказал в темпе вальса очищать склады. Буквально за полчаса, забив прицепы с горкой, мы выдвинулись назад, попутно слегка затерев лапником свои следы, хотя они и так были мало заметны. Я все же не оставлял надежды еще на один заход, а потому и оставил дозор.

Когда, вернувшись через три часа, я подходил к складам, дозорные перехватили нас за полкилометра от складов с сообщением, что на склады прибыли немцы, около взвода. Они, судя по всему, устраивались тут надолго, и, хотя мы в принципе легко могли их уничтожить, но я решил пока этого не делать. И так натаскали достаточно всего: и продукты, и обмундирование с обувью, и большое количество боеприпасов. Моему отряду этого хватит очень надолго, лучше пока не беспокоить немцев, а снова сюда наведаться, когда мой отряд разрастется до батальона. Далеко уходить отсюда я пока не собирался, поэтому стоило выбрать место расположения, чем я и занялся.

Оставив почти весь отряд здесь, я с десятком бойцов двинулся в середину леса, причем ориентировался по карте, так как местных среди моих бойцов не было. Через четыре часа наконец нашли подходящее место, тут и ручеек тек, так что проблем с водой не будет. Внимательно все осмотрев, двинулись назад и уже после обеда вернулись к временной стоянке. С час отдохнув, я оставил десяток бойцов в охранении, а с остальными снова двинулся к новому месту дислокации, разумеется, прихватив с собой прицепы. Хорошо, что лес был не заросший, хотя, конечно, и встречались такие места, но их можно было легко обойти, и оврагов по пути не было, так что уже к вечеру мы пришли. Разгрузив прицепы, часть бойцов отправились с инструментом, который тоже оказался на складе, за лесом. Пока наметив контуры, оставшиеся бойцы принялись копать ямы под землянки, а что, жить без крыши над головой я не хотел.

К отбою выкопали пять ям и притащили с полсотни бревен, причем рубили их тоже с умом, по одному дереву в одном месте, чтобы не демаскировать наш лагерь сверху.

Утром снова отправились за оставшимся имуществом и после обеда вернулись. Слишком спешить я не хотел, остатки заберем завтра, а сегодня продолжили обустройство лагеря. Распланировав все, я пока дал задание части бойцов достраивать землянки, пришлось им снова идти на лесозаготовки, так как принесенных бревен хватало только на одну землянку, и то только на крышу, а я хотел построиться основательно, с бревенчатым срубом вместо земляных стен. Не знаю, сколько тут пробуду, но думаю, обустроенный лагерь пригодится если и не мне, то другим. Оставшиеся бойцы тем временем рыли вокруг лагеря окопы и огневые точки для пулеметов. С собой мы прихватили полтора десятка станковых «максимов», в обороне это самое то, а нам их не на своем горбу переть надо было, вот и погрузили их в прицепы.

На следующий день, забрав остатки имущества, я полностью сосредоточился на обустройстве лагеря. За прошедшие несколько дней мы полностью отрыли траншеи и перекрыли бревнами огневые точки для пулеметов, а также закончили начатые землянки. Было у нас и пополнение, как я и ожидал, это два десятка человек, из которых двое оказались засланными казачками. Один в командирской форме, в звании капитана, прокололся он на скрепке, она оказалась блестящей, хотя его командирская книжка была потрепанной на вид и выдана по дате два года тому назад. Другой был красноармейцем, вот только, по его словам, он уже неделю блуждал по лесам, а от самого пахло немецким мылом, а форма как раз ничем не пахла, хотя у нас уже через день начинала пахнуть дымком, ведь готовили мы на кострах.

Оба после интенсивного допроса во всем сознались, причем капитан сначала упорствовал. Бойцы вначале не понимали, почему я так уверен, что это немец, только когда он сломался и из подкладки его гимнастерки появилась лента с надписью на немецком и штампом, бойцы убедились, что это враг. Красноармеец оказался нашим, но сразу сдавшимся в плен, в первый же день войны. Обоих расстреляли, после чего тела зарыли, а то будут нас демаскировать.

В общей сложности мой отряд пополнился на три десятка бойцов и двух лейтенантов. Теперь у меня была почти сотня бойцов, которых я разделил на три взвода. Разумеется, всех новеньких переодели и экипировали полностью, после чего я решил, что теперь можно отправляться на дело. Один взвод остался под командованием одного из лейтенантов в лагере, а два других я взял с собой, и моей целью были наши пленные. Надо было срочно увеличивать численность отряда, а то у меня пока неполная рота, а я хотел собрать усиленный батальон.

9 июля 1941 года, окрестности Стрыя, Западная Украина

Рано утром я с двумя взводами отправился на шоссе. Нам пришлось идти около двадцати километров, далековато, конечно, зато и найти нас будет не просто. Идти пришлось полдня, устали все, а что делать, гадить у себя под носом я не хочу. На дорогу вышли к середине дня, правда, пришлось еще поискать удобный участок для засады, после чего все с огромным удовольствием рухнули на землю отдыхать. Достав консервы, принялись обедать, после чего стали ждать.

В основном по дороге двигались на восток немецкие части, пару раз прошли колонны наших военнопленных, вот только освобождать их я не спешил. Все дело было в том, что одновременно с ними шли и немецкие колонны, а значит, отбить пленных они нам не дали бы. Только часов в шесть вечера наконец появилась не очень большая колонна наших пленных, сотни на три человек. Я дал приказ готовиться. Охранял их взвод немцев, впереди ехала телега с нашим же «максимом», который смотрел назад, а позади колонны – два мотоцикла с ручными пулеметами. Еще по десятку охранников шли по бокам колонны, и по обе стороны дороги было пусто.

По моей команде пулеметчики мгновенно изрешетили головную и замыкающую группы немцев, а лучшие стрелки – боковое охранение. Причем стреляли исключительно в головы. Патрон у винтовки мощный и на таком малом расстоянии, а были мы метрах в пятидесяти от дороги, вполне способен, пробив тело немца насквозь, ранить и нашего бойца, вот и выбрали такое положение, что пуля, пробив голову немца, просто уходила в небо. Как только раздались выстрелы, а прошло буквально секунд десять, не больше, передовое, замыкающее и боковое охранения с нашей стороны оказались уничтожены. Противоположная сторона оказалась для нас закрыта пленными, но они и сами не оплошали, а почти сразу набросились на своих конвоиров. Мне удалось освободить в итоге 273 человека, причем ни один из них не был ранен при этом. Встав, мы бегом бросились к дороге, за это время пленные уже успели разобрать оружие убитых конвоиров.

– Стройся, смирно! – гаркнул я на них, как только подбежал со своими бойцами.

Услышав команду, пленные быстро построились, к тому же за моей спиной стояли шесть десятков бойцов с самозарядными винтовками и ручными пулеметами. На том складе оказалось полсотни ручных пехотных «дегтярей», так что, формируя пока еще роту, я делал отделение из десяти человек и обязательно с ручным пулеметом, так что на два взвода имелось шесть ручников. Дождавшись, пока пленные построятся, а произошло это очень быстро, я продолжил:

– Ну что, граждане дезертиры и предатели, как дальше жить будем?

– Товарищ лейтенант, почему дезертиры? – послышался вопрос из строя.

– А кто вы еще после того, как сдались в плен? Только дезертиры и предатели, но, на ваше счастье, я не сотрудник особого отдела. Я лейтенант Прохоров, командир сводного отряда, и мне нужны бойцы. Несмотря на это, насильно я к себе никого не тяну. Я понимаю, что не все из вас добровольно сдались в плен, для таких бойцов и командиров у меня есть место. Кто хочет и дальше воевать с противником, может уйти со мной, только он должен учесть, что у меня железная дисциплина, и мне не важно, кем он был раньше. Мое слово – закон, а за неисполнение приказа наказание одно – расстрел. Всех, кто пойдет со мной, я экипирую и вооружу полностью, и дам вам шанс посчитаться с немцами за свое пленение. А теперь, кто со мной, три шага вперед, остальные могут проваливать на все четыре стороны, мне такие отбросы не нужны.

Почти все сделали три шага вперед, лишь небольшая кучка человек в двадцать, опасливо озираясь, рванула в лес на противоположную от нас сторону. Им вслед никто не стрелял, они сами решили свою судьбу, но если они попадутся нам в качестве полицаев, то жалеть не будем, просто вздернем на ближайшем дереве и пойдем дальше.

Две с половиной сотни пленных пошли со мной; отойдя от дороги на пару километров, сделали небольшой привал у маленького лесного родника. Хотя бойцы и попали в плен совсем недавно, но уже успели ослабеть, так как пройти на своих двоих за этот день им пришлось немало, кормить их не кормили, а некоторые уже пару дней не ели. Мы-то за время ожидания успели отдохнуть, все же больше трех часов лежали и ждали, пока нам не подвернется подходящий случай.

Зная, что освобожденные будут голодными, я сразу взял с собой достаточно банок тушенки со склада. Как только я объявил привал, так сразу пленные бросились к роднику, так как их не только не кормили, но и не поили, а потому все сильно страдали от жажды. Когда боец вволю напивался и отходил от родника, ему вручали вскрытую банку тушенки и ложку, которые тоже были на складе и которые я в достаточно большом количестве забрал с собой, разумеется, прихватил три сотни и сейчас. Пленные еще не особо долго голодали, а потому и банка тушенки на каждого не должна была вызвать проблем. Когда все поели и попили, я дал полчаса на отдых, после чего мы двинулись дальше.

В наш лагерь я их пока не повел, через два часа скомандовал снова привал, на котором, вооружившись добытой на складе толстой тетрадью и карандашом, приступил к опросу пленных. Опрашивая их по одному, я записывал фамилию, имя, отчество, звание и воинскую специальность. Мне в принципе надо много разных специалистов, вот и буду их искать. Проводил опрос до самого вечера, пока не стемнело, и все равно не успел всех опросить. Выставив часовых из своих бойцов, легли спать. Утром после завтрака продолжил опрос, и только когда опросил всех, отправились дальше. В итоге я получил 252 бойца, еще 21 не пожелали идти со мной и ушли еще на дороге.

По опросу получилось, что у меня пополнение из 216 рядовых, 23 сержантов, 7 старшин и 6 командиров, из них 2 лейтенанта, 3 старших лейтенанта и один капитан. В принципе на батальон уже хватает, правда, без обслуги и усиления, но и пленных с окруженцами пока еще никто не отменял. После того как я закончил с опросом, отвел в сторону командиров, как говорится, все вопросы надо заранее обговаривать на берегу, чтобы потом не было сюрпризов в плавании.

– Итак, товарищи командиры, тут четверо из вас старше меня по званию, надеюсь, у вас нет намерения исключительно по этому случаю попробовать взять командование на себя?

Весь мой вид и тон говорили о том, что это очень плохая идея, которая может выйти ее инициатору боком, а потому все дружно выразили свое нежелание брать на себя бразды командования.

– Вот и отлично, со своей стороны могу вам только обещать, что вы не пожалеете о таком решении, а теперь вот вам ваши документы.

С этими словами я раздал им их собственные документы, которые нашли в сумке у старшего конвоя, который ехал в головной телеге. Все командиры сразу повеселели, ведь даже если они выйдут к своим в составе моего отряда, то отсутствие у них документов создаст им массу проблем. Я сам не собираюсь рассказывать, что освободил их из плена, а значит, выйдут в итоге вместе со мной как командиры отдельного батальона и проверку пройдут без особых сложностей. Да они и сами были не дураками, отлично все поняли.

После этого, снова построившись в колонну и выставив боевое охранение, мы двинулись уже к лагерю, до которого было меньше десяти километров. Поскольку я не гнал людей, так как спешить нам было некуда, то в лагерь мы пришли только в полдень. Выделив новеньким мыло, погнали их мыться к ручью, после чего и стали выдавать им новое нательное белье и обмундирование, так как их в основном превратилось в лохмотья. Через пару часов передо мной стоял строй бойцов в новенькой форме и касках. Оружия на всех не хватило, чуть-чуть, но это была не беда, кстати, я ополовинил запас формы, и да, немецких подвесных, штык-ножей, фляжек и котелков на всех не хватило. Вот что я сразу брал с запасом, так это лопатки, которые теперь висели у каждого бойца и командира на поясе. Сначала командиры удивлялись, что и им тоже старшина выдал по лопатке, но приказ есть приказ. А я, стоя перед строем, достал из чехла свою лопатку и сказал:

– Сейчас все вы заточите свои лопатки до бритвенной остроты, для чего это надо, показываю.

С этими словами подошел к растущему неподалеку молодому деревцу толщиной с запястье и одним резким ударом наискосок перерубил его. Все только ахнули, а я, крутанув в руках свою лопатку, вернул ее в чехол и продолжил речь:

– Видели? А теперь представьте, что это не дерево, а враг. В рукопашной схватке это будет страшным оружием, при должном умении и силе можно и конечность отрубить, и даже голову. Вот вам и шанцевый инструмент, чтобы иметь возможность отрыть себе укрытие, и прекрасное оружие для рукопашного боя. Чтобы через два дня у всех лопатки были заточены, а теперь разойдись.

Распустив бойцов, я засел за списки личного состава, распределяя бойцов и командиров по трем ротам и хозвзводу. Провозился до самого вечера, хорошо, что на складе было достаточно канцелярских товаров, и недостатка в тетрадях не наблюдалось. Назначил командиров, а получилось впритык, да даже меньше, чем нужно, но это временно. Капитана Неверова, который оказался командиром роты, я назначил своим начальником штаба, правда, перед этим поговорив с ним, а то, может, он совсем не потянет эту должность, но капитан заверил, что вполне справится с этими обязанностями. Всех трех старлеев поставил командирами рот, а обоих лейтех – взводными. Хомячок Хлынов занял должность зампотыла, а пернатый Курочкин – командира комендантского взвода. Что БАО, что комендантский взвод, разница небольшая, а мне необходимы были еще семеро взводных; пока их должности заняли старшины и сержанты; кстати, и мой старшина Нечипоренко занял должность старшины хозвзвода. Мне кроме, собственно говоря, бойцов и командиров еще много что было нужно, да хотя бы полевая кухня, которой у нас нет. На складе ее не было, а у самих складских имелась стационарная. Еще крайне необходима разведка, так как без нее я был как без рук.

Более или менее наведя в своем хозяйстве порядок, решил выдвигаться в разведку. С собой взял один взвод из своих бойцов и двинулся к дороге. Шел я не на центральную, а полевую, так как мне очень нужны немецкие фельджандармы. Из прочитанных книг, я знал, что они крайне информированные перцы, а чем самому блымкать в темноте, намного лучше с толком, с чувством, с расстановкой расспросить информированного чела, а фельджандармы самое то для такого.

С собой взяли достаточно консервов на несколько дней и двинулись в путь. Искомое нашли только на следующий день к вечеру, и пришлось нам уйти километров на тридцать от лагеря. На перекрестке двух полевых дорог стояло два мотоцикла с немцами, на груди которых висели здоровенные бляхи. Место было открытым, а потому днем подобраться к ним нереально. Был, конечно, риск, что поздно вечером они свалят, но и сейчас двигаться к ним рискованно.

Когда один из немцев развел костер и, подвесив котелок, принялся кашеварить, я немного успокоился; не похоже, что они собираются отсюда уезжать, иначе зачем готовить на ночь глядя. Немцы не уехали и, когда стемнело, легли спать. Немного выждав, мы двинулись вперед. Часового я снял лично, неслышно подкравшись сзади, левой рукой зажал ему рот, а правой с трофейным ножом засадил ему в почку. Немец умер мгновенно, и я тихо опустил его на землю, после чего мои бойцы набросились на спавших жандармов. Скрутили их мгновенно, после чего я приступил к допросу.

У нас в детдоме преподавала язык немка, вот я его и знал, не скажу, что очень, но для допроса хватало. Они, конечно, немного покочевряжились, но и я с ними не миндальничал, в гости к себе я их не приглашал, а учитывая, что они тут творили, то и никакой жалости к ним не испытывал, а потому после трех отрезанных пальцев фельдфебель, старший из них, запел как соловей. У него и карта местности была, на которой я отметил интересующие меня места, после чего всех немцев тихо прирезали. Тела, погрузив на мотоциклы, вывезли в лес, где и скинули в небольшой ров, прикрыв ветвями. Надеюсь, не найдут.

Сами мотоциклы взяли с собой, конечно, всем на них не уехать, но через несколько километров спрятали их в лесу и направились назад в лагерь. К себе пришли уже под вечер, правда, вымотались и устали вусмерть, а тут сюрприз: на нас вышли семеро погранцов во главе с младлеем.

Я приказал всех новеньких, пока отсутствую, помещать в карантин, невзирая на звания. Кроме погранцов на нас, вернее, на запах готовящегося обеда, вышли еще пара десятков человек, среди них старший политрук и двое медиков, мужик и баба, старший военфельдшер и фельдшер, а остальные – простые бойцы. Всех, разумеется, разоружили и поместили под караул, но кормили и не притесняли, правда, старший политрук попробовал качать права, но капитан Неверов, оставленный мной старшим на хозяйстве, его осадил.

Я сразу по старшинству проверил документы всех командиров, засланных казачков среди них не оказалось, а после них и у погранцов, последними проверил красноармейцев. Бойцов без разговоров распределил по подразделениям, разумеется, перед этим узнав их ВУС[2], а вот с командным составом у меня состоялся отдельный разговор. Разумеется, перед этим я представился, но и на них произвело впечатление, что у меня все бойцы хорошо обмундированы и почти все вооружены, да и сам вид лагеря, а с пополнением мы заканчивали строительство землянок, и вырытые по периметру окопы с огневыми точками тоже производили впечатление. Короче, я предложил им влиться в свой отряд, и если все сразу согласились, то старший политрук немного покочевряжился. От немцев я узнал, что фронт откатился уже на полторы сотни километров от нас, что и озвучил присутствующим.

– Товарищ лейтенант, почему в таком случае вы здесь, а не пробиваетесь к нашим?

Политработник всегда себе на уме, нет, и среди них есть вполне нормальные, но и пустозвонов хватает.

– Не волнуйтесь товарищ старший политрук, долго мы тут не задержимся. В мои планы входит создание усиленного батальона, его экипировка и вооружение. После чего небольшой рейд по тылам противника и выход к своим.

– Не понял, это как создание и формирование, откуда вы возьмете бойцов с командирами и вооружение? Мы в тылу противника, какое пополнение и снабжение?

– Все очень просто, тут много таких же окруженцев, как и мы, и пленных постоянно гонят на запад, а кроме того, в наличии масса брошенного оружия и боеприпасов. Если выйдем сейчас, то ни толком пополниться, ни вооружиться не сможем, так как ничего не хватает, вот я и не тороплюсь.

– И долго вы намерены тут оставаться?

– Думаю, не больше одной-двух недель.

– А зачем тогда этот лагерь строите?

– Чтобы, пока мы тут, жить в нормальных условиях, да и потом он вполне может пригодиться. Думаю, тут скоро появятся партизаны, вот им он точно пригодится.

Короче, в итоге старший политрук сдался, видимо тоже прикинул, что лучше выходить к своим в составе подразделения, чем в одиночку, да и тут я предложил ему должность своего заместителя по политработе, правда сразу предупредив, что не потерплю вмешательства в свои дела и тем более мои приказы, у меня двоевластия не будет. Голиков скорчил недовольную морду лица, но согласился.

Медики возглавили санчасть, которой у меня не было, так, несколько бойцов, имевших понятие в медицине чуть большее, чем у других бойцов, а погранцы трансформировались во взвод разведки. Правда, шестерых бойцов для этого было мало, а потому, построив батальон, а по составу он уже почти до него дотягивал, прямо спросил, кто хочет пойти в разведку. Вышло два десятка бойцов, которых младший лейтенант Коржов и забрал к себе, сделав пока два отделения разведки из них и своих пограничников. Так, глядишь, через неделю-другую у меня будет полноценный батальон, а вооружить его не проблема. На карте фельджандармов было отмечено два места сбора трофейного вооружения и одно техники, так что у меня будет не просто батальон, а моторизованный, а то на своих двоих мобильность никакая, для тихого просачивания к своим сгодится, а для устройства большого шухера у немцев – нет.

Для начала решив вооружиться, запланировал на следующий день выход на склад трофейного вооружения, а чтобы унести с собой побольше, взял почти весь батальон, оставив в лагере лишь хозвзвод с медиками и взвод охраны. Рано утром 13 июля выдвинулись к ближайшему месту сбора трофейного вооружения.

Глава 3

Старший политрук Голиков

После разгрома батальона старший политрук с пятью бойцами сумел скрыться в лесу, благо и лес был сразу за линией обороны батальона, и он не получил ранений, вот только бойцы исчезли той же ночью, и пришлось Голикову дальше двигаться в одиночку. У остатков разбитой автоколонны ему посчастливилось найти буханку хлеба и пару банок тушенки, чего ему хватило на три дня, а дальше пришлось голодать. На лагерь этого чересчур наглого лейтенанта он вышел по запаху. Когда в животе скрутило от голода, ветерок донес до него божественный запах каши с мясом. Вот, ориентируясь на него, он и вышел к лагерю, правда, на подходе к нему был остановлен охранением. Его мгновенно разоружили, хотя из всего оружия у него оказался один пистолет, затем поместили под караул на карантин, заявив, что скоро придет командир, он и разберется.

Помимо него в карантине было еще несколько красноармейцев, затем привели двух медиков, а после аж целых семерых пограничников. Разговаривать между собой им не запрещали, вечером покормили, причем хорошо, продуктов не жалели, после чего вывели по пять человек оправиться в специально отрытый ровик.

Командир, которым оказался совсем молодой лейтенант, появился на следующий день. Голиков попробовал было наехать на него, так как прекрасно знал, как не любят командиры конфликтовать с политотделом, но лейтенант не испугался, и пришлось ему соглашаться с его предложением.

То, что он не ошибся, Голиков понял очень быстро, уже одно то, что все бойцы были в новенькой форме и практически все вооружены, говорило за лейтенанта. Был, правда, один момент, который Голикову сначала не понравился, – это наличие у бойцов неуставного оружия и снаряжения. Практически каждый боец имел на поясе трофейные штык-нож в ножнах, трофейные же фляжку и котелок, а кроме того, немецкие наплечные ремни. Это было совсем не по уставу, но позже он на собственном опыте оценил их пользу. Буквально уже на следующий день командир увел почти в полном составе свой батальон на операцию по добыче оружия.

Уже в семь утра следующего дня я повел почти весь батальон к ближайшему месту сбора нашего вооружения, а пройти надо было порядка восемнадцати километров. С одной стороны, это достаточно далеко от нас, по крайней мере, когда ты передвигаешься на своих двоих, а с другой стороны, достаточно близко к нашему временному лагерю. Если в его окрестностях регулярно начнут твориться всяческие безобразия, то немцы станут искать их источник, и зуб даю, но вычислят они нас достаточно быстро. Как говорил один киногерой, бить буду сильно, но аккуратно, а потому во всем нужна мера.

Была у меня одна мысль, как увести возможную погоню в сторону, но сначала надо проинспектировать пункт сбора трофейного вооружения. К месту назначения мы вышли во второй половине дня, да я и не спешил: куда? По дороге сделали двухчасовой привал, спокойно пообедали, отдохнули, так что и не особо сильно устали в итоге.

Выдвинувшись с разведчиками вперед, в бинокль больше часа наблюдал за немцами. В качестве временного склада они использовали колхозную МТС[3], правда, самой техники там не было, но несколько больших сараев посреди поля за оградой присутствовало. Судя по всему, там было порядка трех десятков немцев и с десяток наших пленных, которые и выполняли все работы по погрузке-разгрузке и, судя по всему, и ремонту оружия. От МТС шли столбы, и похоже, там кроме электрических проводов еще шел и телефонный кабель, который мы перерезали, когда наступила ночь.

Часовых было двое, один у ворот и один у казармы, в которую превратили здание управления. Хорошо еще, что от управления не было видно ворот, вот потому сначала пограничники сняли первого часового у ворот и потом второго у здания управления, после чего разведвзвод тихо просочился внутрь. Работали ребята ножами, и спустя пять минут живых немцев на территории МТС не осталось.

Наших пленных мы нашли в одном из сараев, где оказалась крепкая кладовка, куда их и запирали на ночь, давая с собой ведро для отходов. Пленные были из дивизионной мастерской по ремонту вооружения, их захватили всех вместе, правда, документов их тут не оказалось, а мы все в конторе тщательно обыскали, но для них это и не так страшно. Они с радостью к нам присоединились, сами попросились, а затем стали все показывать, где что лежит и в каком это состоянии.

На МТС стояли два пятитонных грузовика, и в них мы сразу стали грузить оружие и боеприпасы, погрузили за полчаса, так как людей хватало. Пометив на карте место в пяти километрах отсюда, я отправил туда оба грузовика с десятком бойцов, и спустя полтора часа грузовики вернулись пустые. За ночь они сделали еще четыре рейса, вывезя пару тысяч винтовок, под сотню пулеметов и почти все патроны.

Утром, забрав все, что могли унести на себе, и снова загрузив грузовики под завязку, мы ушли, поджигать остатки не стали, не хотелось раньше времени привлекать к себе внимание. В лесу, на месте съезда грузовиков с лесной дороги, очень тщательно замели все следы, даже посадили пару кустов в проходе, куда и съезжали машины, разумеется, выкопав эти кусты далеко в стороне, после чего полили их и засыпали свежую землю листвой. Теперь никто не мог сказать, что тут проезжали машины.

Через пару часов на отдых и обед бойцы освободили грузовики, после чего я велел загрузить в них три десятка «максимов» и побольше патронов. Примерно в полутора десятках километров от этого места проходила железная дорога, и туда вела через лес узкая полузаросшая дорога, вот по ней мы и отправились, правда, не все, с собой я взял только одну роту, так как больше людей мне не требовалось.

На место прибыли к вечеру. Оставив грузовики и навьючившись, как ишаки, мы двинулись вдоль железки и отошли на несколько километров в сторону. Наконец, сгрузив все, облегченно выдохнули, после чего я приказал на расстоянии в сотню метров разместить все три десятка пулеметов.

Поставив рядом ящики с пулеметными лентами, а их, слава богу, хватало, мы стали ждать. Еще в лагере я гонял всех бойцов не только с СВТ, но и с пулеметами, «максимами» и «дегтярями», чтобы каждый боец их знал и мог при необходимости стрелять из них. Пускай из них все равно не получится опытных пулеметчиков, но по крайней мере они смогут из них стрелять и перезарядить.

Пришлось пропустить пару эшелонов к фронту и один в тыл, пока не показалось то, что мне было нужно. Это был эшелон с пехотой, первыми шли два пассажирских вагона для офицеров, а затем теплушки, в открытых дверях которых виднелись немецкие солдаты. Огонь мы открыли, как только показался первый вагон, пулеметы били непрерывно в быстро проносящиеся вагоны, мгновенно превращая их в решето. Среди патронов были и зажигательные, а потому вагоны стали быстро разгораться, сухое дерево их стенок вспыхивало на раз, тем более что этому способствовал ветер, и скоро вдаль уносился пылающий эшелон с расстрелянными вагонами.

Машинисты, пользуясь тем, что по их паровозу не стреляли и сам паровоз не поврежден, постарались побыстрей выйти из зоны обстрела. Лишь отъехав с пару километров, они притормозили и только для того, чтобы отцепить от паровоза пылающие вагоны, после чего рванули дальше. Те, кто уцелел при обстреле, сгорели в вагонах, лишь небольшая часть немцев смогла спастись, причем из раненых не выжил никто, они просто не смогли покинуть горящие вагоны и сгинули в огне.

Мои бойцы с радостью смотрели на уносящийся прочь эшелон, который начинал активно разгораться. Вот уж они отвели душу, когда всаживали в проносящиеся мимо них вагоны пулеметные очереди. Идти обратно было чуть легче, так как мы расстреляли почти все патроны. Вернувшись к грузовикам, сгрузили в их кузова «максимы» и с чувством выполненного долга двинулись назад. К основному батальону вышли только под утро, после чего я велел сделать небольшой привал.

Через четыре часа, позавтракав, нагрузили грузовики в первую очередь винтовками и патронами, с четырьмя десятками ручников двинулись в обратный путь, разумеется, перед этим тщательно замаскировав оставшееся вооружение и боеприпасы. Тащить все с собой я не хотел, там ведь у меня тоже временный лагерь, сколько там пробудем, не знаю, а перетаскивать постоянно с места на место тонны груза желания нет. С собой я взял все те же СВТ, благо, что на сборном пункте их оказалось под тысячу. Всего забрали с собой половину винтовок, пять сотен, это в расчете на возможное пополнение.

Двигались осторожно, по малонаезженным лесным дорогам, чтобы не оставлять явных следов. В лагерь вернулись на следующий день, грузовики спрятали на подходе, а груз в два приема перенесли на себе. Теперь у нас было достаточно оружия, в лагере даже образовался большой запас, и теперь нужно снова пополнять личный состав. Кстати, с СВТ в комплекте шел и штык-нож в ножнах, вот я и велел всем своим бойцам поменять у себя на поясе немецкие штык-ножи на наши, от СВТ, но и немецкие оставил бойцам, они их себе в сидоры спрятали, тут, как говорится, свое карман не тянет.

Покинули лагерь на следующий день и снова практически полным составом, оставив только охрану и хозобслугу. Снова двинулись далеко в сторону от лагеря, пробирались весь день по лесам и к вечеру пришли. Ночевали в паре километров от дороги, а затем, выделив прикрытие из бойцов с четырьмя «максимами» на каждую сторону дороги, засели в засаде. До полудня ничего не попалось, только проходили мимо немецкие колонны в сторону фронта, и вот уже после полудня появилась большая колонна наших военнопленных. Дождавшись, пока она поравнялась с нами, открыли огонь, пулеметами работали только в голове и хвосте колонны; в этот раз без раненых со стороны пленных не обошлось. Они, как только мы открыли огонь, бросились на конвоиров с противоположной от нас стороны. В этот момент послышалась стрельба и от одного из заслонов. Немецкая пехотная колонна как раз двигалась навстречу пленным, в сторону фронта, вот именно ее и встретил мой заслон.

Четыре станковых пулемета буквально скосили голову немецкой колонны, но немцы не растерялись и уже вовсю вели ответный огонь. Приказав всем двигаться за мной, рванул в лес, правда, оставив небольшой заслон уже с восемью ручными пулеметами, а в это время начал отход и заслон с «максимами».

Немцы, увидев, что заслон отходит, рванули за ним и напоролись на огонь ручных пулеметов в упор, который основательно проредил самых нетерпеливых. Увидев, что наглые русские отходят в лес, немцы притормозили, не только опасаясь снова попасть под пулеметный огонь, но и не желая снова попасть в засаду. Если вначале их обстреляли четыре станковых пулемета, то чуть позже к ним присоединились шесть ручных пулеметов, и что будет дальше, а судя по следам, тут еще и колонну русских пленных освободили, сколько еще тут русских, неизвестно. Вот и пришлось немцам прекратить преследование.

Когда со стороны заслона открыли огонь, то я рванул в лес, разумеется, прихватив и пленных, а их было больше полутысячи, на первый взгляд. Пока мы бежали через лес, пара сотен пленных отделились от нас и рванули в сторону, препятствовать им я не стал, баба с возу, кобыле легче. Доверия к ним у меня уже не было, а зачем мне бойцы, к которым у меня не будет доверия, так что они сами решили свою судьбу. Когда мы убедились, что немцы нас больше не преследуют, то с бега перешли на шаг, а скоро и вовсе остановились. Как раз появилась большая поляна, на которой я всех и собрал. Тут нас догнал и заслон, бойцы которого очень запыхались, все же тащить на себе станковые пулеметы очень тяжело. Построив с одной стороны своих бойцов, а с другой – освобожденных пленных, я представился им и предложил всем желающим присоединиться к нам.

Среди освобожденных оказались целый полковник и несколько майоров, это не считая десятка капитанов, все они категорически не захотели идти под команду простого лейтенанта, а перехватить у меня командование не могли, ибо прекрасно понимали, что они для меня никто. В итоге со мной ушли всего пара сотен пленных, правда, среди них было с десяток лейтенантов, а остальные повелись на полкана. Что ж, как говорится, вольному воля, они сами выбрали свою судьбу, на всех у них было с пару десятков немецких винтовок, которые они успели забрать у мертвых конвоиров, а раз решили идти сами, то и я снял с себя ответственность за них.

Приказав тем, кто решил ко мне присоединиться, строиться, я со своими бойцами двинулся прочь. Через час, когда нам по пути попался небольшой ручеек, сделали привал. Я уже знал, что пленных мучает жажда, поить их немцы не собирались, а погода жаркая, на небе ни облачка, и солнце вовсю жарит. Все с облегчением повалились на землю, это мои бойцы, а пленные рванули к ручью. Немного подождав, приказал выдать освобожденным еду, по полбанки тушенки и галеты. На отдых дал два часа, за это время все спокойно поели и отдохнули, после чего, слегка набравшись сил, двинулись дальше. Я велел путать следы, пришлось немного поплутать, зато теперь было непонятно, откуда мы пришли и куда ушли.

Ближе к вечеру снова принялся за перепись новичков и просидел до полуночи. Умотался, да, зато, считай, полностью укомплектовал все роты, и теперь у меня был полноценный батальон. Всех, кто мог управлять транспортом, вывел в отдельную автороту; набралось четыре с половиной десятка водителей, и поскольку я делал этот рейд с прицелом на пункт сбора нашей техники, то туда и направились. Пришли мы туда только через день, и, остановившись в паре километров от него, я с разведкой выдвинулся вперед, изучить объект.

Это тоже оказалась колхозная МТС, расположенная в поле. Из бронетехники там были только несколько бронеавтомобилей, а так в основном грузовики.

Дождавшись ночи, снова отправил разведку, она, быстро сняв часовых, вырезала тыловиков и освободила два десятка наших пленных, которые занимались ремонтом автотехники. Тут и мои водители подошли, вот они вместе с только что освобожденными и занялись подготовкой транспорта.

Старшим среди ремонтников оказался военинженер 3-го ранга, что соответствовало армейскому капитану. Он с самого начала не стал лезть в бутылку и пытаться перехватить у меня командование, пользуясь разницей в наших званиях. Он просто попросился ко мне в отряд зампотехом, а я что, я хорошему человеку не откажу. Вот и стал Петр Сергеевич, которому уже, кстати, было под сорок лет, моим зампотехом.

Он сразу вместе с водителями пошел вдоль ряда машин, показывая, какие из них исправны, и рекомендуя те, что были в лучшем техническом состоянии. Я приказал по возможности брать «захары», как более вместимые, или ГАЗ ААА, если будут. Целый час выбирали машины, кстати, и ремонтники все оказались с правами, то есть умели управлять грузовиками, и в результате получилось шесть десятков водителей. В итоге взяли три с половиной десятка грузовиков, из которых почти два десятка оказались трехосными, одиннадцать тех самых ГАЗ ААА и девять ЗИС-6, а кроме них полтора десятка ЗИС-5. Это были обычные грузовики, а кроме них забрали штабной автобус и две автоцистерны с топливом на базе все того же ЗИС-6.

Еще тут оказались шесть наших полевых кухонь, чему я несказанно обрадовался. У немцев они в принципе тоже есть, вот только рассчитаны на транспортировку лошадьми, и их не прицепить к грузовикам, а наши как раз рассчитаны на буксировку автотранспортом. Кстати, немцы тоже это оценили, так что даже странно, что тут были эти кухни, по идее фрицы уже должны были их прихватизировать. Готовят на них не хуже, чем на немецких, зато можно грузовиками транспортировать.

Не обошел я своим вниманием и бронемашины. Мы забрали четыре пулеметных БА-20 и шесть пушечных БА-10. Конечно, пулеметные БА-20 еще те уродцы, гробы на колесиках, но что вы хотите от этого времени, хотя буквально пару лет спустя сделают БА-64, уже вполне приличный бронеавтомобиль с рациональными углами наклона брони, нет чтобы начать выпускать их уже сейчас. Хорошо хоть, что БА-10 относительно неплохая машина, хотя тоже со своими недостатками, а главное, это правильно ее применять, а не пускать в атаку вместо танков, чем грешили почти все командиры[4].

Своя бронетехника мне нужна, так как хочу создать, как сейчас говорят, механизированный батальон. Жаль, что у нас сейчас нет нормальных бронетранспортеров, мне бы в самый раз пригодились наши старые БТР-40 и БТР-152, но чего нет, того нет, до них еще лет пять, не меньше, так что придется юзать немецкие «ганомаги», благо что достать их будет не проблема. Это местные фиг додумаются, как их отжать у гансов в достаточно больших количествах, а у меня на этот счет идеи есть, и я их отожму, зуб даю, мне они нужней, а гансы себе еще наклепают, не обеднеют.

Я ходил меж стоящих машин, пока не увидел ее! Это была вездеходная «эмка»[5], причем в камуфляжной раскраске, на таких у нас только большое армейское начальство раскатывало, а теперь я буду, правда, боюсь, что, когда мы к своим выйдем, у меня ее самым наглым образом отожмет начальство. Надо будет, пожалуй, пару люксовых тарантаек у фрицев тиснуть, для начальства, типа «хорьха», тогда, глядишь, закроют глаза на мою красавицу.

За руль этой полноприводной «эмки» я сел сам, фиг кому ее отдам, хотя, пожалуй, водителя все же надо будет взять на нее. Кстати, среди ЗИС-5 оказалось четыре санитарных машины, правда там был лишь тент с красными крестами в белом круге, и все. Надо будет матрацев туда набросать, благо на складе они имелись, вот и приберем их для раненых, а то амортизации в грузовике никакой и дороги – не гладкий асфальт, а колдоебистые грунтовки. Тут и здоровому будет тяжело ехать в кузове лежа, а что говорить про раненых.

В принципе уже сейчас все бойцы могли поместиться в машинах, так что, пожалуй, навестим тот первый склад и двинемся дальше. Батальон собран, теперь и колеса я добыл, осталось только броню для полного комплекта и, пожалуй, артиллерию, пара артиллерийских дивизионов и один минометный мне не помешают. Правда, надо еще водил подбирать, а то мне на все не хватит, ведь для артиллерии и минометов тоже необходимы машины. Этак мне надо как минимум полторы сотни шоферов, если учесть грузовики, бронемашины и бронетранспортеры, а ведь для артиллерии тоже грузовики нужны, короче, геморроя будет еще много.

Решено, ищу водил, затем отжимаю у фрицев их гробы на гусеницах для пехоты, а грузовики – исключительно для пушкарей и складских хомяков для их ништяков. Рано утром двинулись дальше, теперь, правда, было сложней, ведь раньше мы могли спокойно через лес идти, где захотели, там и пошли, а теперь придется по дорогам. К полудню при пересечении с другой дорогой встретили фельджандармов на двух мотоциклах, причем один даже оказался с рацией, что меня очень обрадовало.

Шестеро разведчиков переоделись в немецкую форму, благо я захватил небольшой запас, ведь немцев в кроватях резали, так что их форма цела была, вот разведчики сразу себе и подобрали по комплекции. Я пустил эти два мотоцикла передовым дозором, но перед этим настроили рацию, четверо из шести пушечных бронеавтомобилей оказались с рациями, вот мы и установили связь. Кстати, при этом произошел курьез: когда бойцы разведвзвода переодевались в немецкую форму, ко мне подошел один из бойцов. Внешне это был истинный ариец, белокурая бестия.

– Товарищ командир, разрешите мне в дозоре быть, я прекрасно знаю немецкий язык.

– Вы кто, товарищ боец?

– Рядовой Виттенберг.

– Немец?

– Да, это так важно, товарищ лейтенант?

– Важно!

Услышав это, боец вздрогнул.

– Значит, немецкий язык для тебя родной?

– Да, товарищ лейтенант.

– Сам откуда?

– С Поволжья.

– Как в плен попал?

– В землянке засыпало, прямое попадание, к счастью, кроме контузии ничего.

– Еще бойцы из твоей части есть?

– Да, вместе со мной почти два десятка человек в плен попали.

– Где они?

Вперед вышли с десяток бойцов.

– Это действительно ваш сослуживец?

– Да, товарищ лейтенант.

Все это подтвердили, и я, подумав недолго, дал добро. Боец тут же переоделся в форму фельдфебеля, которая ему идеально подошла. Один из разведчиков вернулся назад, а ко мне подошел политрук.

– Товарищ лейтенант, вы ему верите, все же это немец.

– Трофим Петрович, то, что он по национальности немец, еще не означает, что он предатель. Тут чистокровные русаки идут служить противнику. Знаете, еще со времен Петра Первого на Русь приходили немцы и потом поколениями верно ей служили. В Русской императорской армии было много офицеров из немцев, причем многие из них имели родню в Германии, но тем не менее они честно воевали во время империалистической войны за Россию. Вот для них это была гражданская война, так как они вполне могли встретиться в бою со своим родственниками, кто жил в Германии. А боец Виттенберг попал в плен вместе со своими товарищами и наравне с ними терпел все прелести немецкого обхождения с нашими пленными. Если бы он захотел предать, то ему стоило только сказать, что он немец, и все. Раз его взяли не с оружием в руках, то как своего соплеменника вполне могли освободить, но, скорее, его забрала бы немецкая разведка. Русский немец, прекрасно говорящий на русском и знающий нашу армию и жизнь, для них находка. Нет, он не предатель, и для него Германия такой же враг, как и для нас, так что он не предаст.

Политрук ушел, но было видно, что полностью я его не убедил, что ж, жизнь все расставит по своим местам, и долго ждать этого нам не придется.

Вскоре нам надо было пересечь шоссе, но по нему непрерывным потоком шли немцы, вот и пришлось встать, переждать, пока можно будет пересечь дорогу. Прождали почти до самого вечера, а что делать… Наконец разведка дала отмашку, что дорога свободна, и мы рванули, успели, уже хотели уходить, когда снова появилась колонна наших военнопленных. Светить перед ними технику я не хотел, а потому она двинулась вперед, а на месте остался один взвод. Если немцы потом и будут пленных допрашивать, то они кроме взвода пехоты никого не видели.

В этот раз одно отделение успело перебежать дорогу и залечь с той стороны, так что, когда появилась колонна наших пленных и мы открыли огонь по конвоирам, то грохнули немцев всех. Не давая пленным разбежаться, я вышел к ним.

– Товарищи бойцы, я не могу взять всех вас с собой, но мне очень нужны водители и танкисты, а кроме них артиллеристы и минометчики. Остальным посоветую пробираться к нашим лесами. Вы можете забрать себе оружие конвоиров, если будете действовать осторожно и с умом, то быстро достанете себе еще оружие и продовольствие. Делайте засады на второстепенных дорогах на небольшие подразделения немцев и сможете добыть себе оружие, а также продовольствие. А теперь водители, танкисты, артиллеристы и минометчики – три шага вперед.

Всего было около четырех сотен пленных, из их рядов вышли около семи десятков человек; их я и забрал с собой. Быстро нагнав колонну, а она, отъехав напару километров, встала, дожидаясь нас, загрузили новых бойцов и двинулись дальше.

К обеду следующего дня мы приехали к нашему первому складу, за это время разжились еще тремя десятками немецких грузовиков и десятком мотоциклов. Это мы по дороге прижучили небольшие группы противника, а то, понимаешь ли, совсем страх потеряли, но это мы быстро исправим. Пришлось нам снова ждать полдня, пока смогли пересечь дорогу, но все же доехали. Немцев было с пару десятков тыловиков, и их мгновенно перебили, как на кухне тараканов тапком, даже раненых не оставили.

Всем новеньким бойцам выдали обмундирование, благо его на складе много, разумеется, вместе с обувью и нательным бельем. Даже каски с шинелями дали, так что внешне они теперь были настоящими бойцами Красной армии. Свободные машины загрузили продовольствием, и, развернувшись, мы уехали.

Я еще не сошел с ума так палиться, двигаясь от этого склада прямиком к своему лагерю. Пришлось сделать крюк, зато внешне это выглядело как налет русских солдат, что грабанули свой склад и ушли, вернее, уехали. К себе прибыли только к вечеру следующего дня, зато и проследить нас практически невозможно.

Я еще раз на следующий день перетасовал бойцов в ротах, а было нас уже больше семи сотен человек, правда, с учетом артиллерии и минометов общее количество подойдет к тысяче человек, но это не страшно, главное, что в итоге батальон получится очень кусачий. В принципе тут меня уже ничего не держало, недостающих бойцов доберу в рейде, а оставаться здесь я не собирался, хотя, конечно, немного жаль оставлять уже обустроенный лагерь. Теперь у нас на очереди были артиллерия и немецкие бронетранспортеры, но это не заржавеет, достанем, думаю, максимум в течение недели все будет. Так тут еще никто не воюет, вот и будет немцам громадная ложка дегтя в их бочке меда.

Глава 4

Не изменяя своим правилам, двинулись в путь по лесным дорогам. Я, правда, перед этим наметил маршрут, чтобы по минимуму выходить на основные трассы. Сейчас немчура валом валит на восток, так что необходимо свести к минимуму движение по основным дорогам, по крайней мере пока не сможем качественно под них маскироваться.

Выехали утром, после плотного завтрака; благодаря запасам со склада проблем с продуктами у нас не было, а когда станут заканчиваться, так немцев тут много, поделятся со страждущими, куда они с подводной лодки денутся. До обеда мы так и двигались по лесным дорогам, изредка выезжая на открытые участки, правда, при этом тщательно следили за небом. На обед встали у небольшого ручья, здесь не Белоруссия, ручьи и родники редкость, вот я и старался по возможности устраивать привалы в таких местах. После обеда повара, пользуясь доступностью воды, сначала принялись отмывать котлы полевых кухонь, а затем снова заполнять их чистой и свежей водой на вечер, а то еще неизвестно, будет на месте ночевки вода или нет.

Два часа длился привал, хотя все бойцы ехали, а не шли на своих двоих, но послеобеденный отдых еще никому не мешал. Особо спешить нам было некуда, так что не будем нестись впереди паровоза. Наконец послеобеденный отдых окончился, и мы двинулись дальше, правда ненадолго. Примерно через полтора часа, когда мы с лесной дороги свернули на проселочную, нам представилась жуткая картина. Здесь немцы нагнали нашу санитарную колонну и уничтожили ее полностью; вдоль дороги лежали десятки трупов наших раненых, в том числе и тела медперсонала. Кроме этого, чуть в стороне мы обнаружили тела шести молоденьких медсестер, которых сначала изнасиловали, а затем убили. Трагедия, судя по всему, случилась несколько дней назад, так как над всем этим местом стоял густой и тошнотворный трупный запах, а тела погибших были густо покрыты копошащимися по ним мухам. Убирать их никто не собирался, дорога был малонаезженной, и, судя по всему, немцы ее практически не использовали.

Остановив колонну, я приказал основной массе бойцов чуть в стороне от дороги копать общую могилу. Не мог я просто так проехать мимо. Pаз есть возможность, значит, похороним убитых. Приказал одному взводу облачиться в ОЗК и надеть противогазы. (А что вы хотели, что мои жаба с хомяком пройдут мимо разных ништяков? Так фиг вы угадали! Были на том складе и такие плюшки, разумеется, на всех я их брать не стал, так как прекрасно знал, что химическое оружие в этой войне, считай, не применялось, разве что эпизодически и в собственном тылу. Зассал венский художник применять боевую химию, наглы его ясно предупредили, что если он только попробует где применять боевую химию, то они всю Германию зальют этой отравой, а средства и возможности у них были. Вот я и взял на всякий пожарный полсотни комплектов защитной одежды вместе с противогазами с собой, и не зря.)

Возиться с пролежавшими несколько дней на жаре трупами – это еще то удовольствие, а главное, этот противный, сладковатый и тошнотворный запах. Лично меня от него просто выворачивало, и не только меня одного, многие бойцы, кто был в голове моей колонны, сейчас травили по обочинам только что съеденный обед. Сразу, как только я почувствовал этот запах, меня передернуло, пожалуй, любой, кто хоть раз его ощущал, уже не забудет никогда[6].

Почти полтора часа ушло у нас на погребение наших раненых и врачей с медперсоналом. Когда немецкая часть нагнала наш санитарный обоз, то просто переколола всех штыками, а с молоденькими медсестрами еще и позабавилась, после чего и их убили. Я видел, что всех моих бойцов и командиров чуть не разрывало от злости, ярости и ненависти. Сейчас, познав и горечь поражений, и радость побед, они просто пропитывались лютой ненавистью к немцам и при первой возможности будут рвать их на части. Закончив, наконец, с погребением, мы двинулись дальше, настроение у всех было после увиденного препаршивым, и когда уже перед самым привалом на ночь разведка донесла об остановившемся на ночлег немецком моторизованном батальоне, то все ощутили только мстительную радость, что скоро смогут выплеснуть всю свою злость и ненависть на противника.

Проселочная дорога, которая вилась через небольшие рощицы, пересекала довольно большую дорогу, которая шла через поля, и вот тут на ночевку встал немецкий моторизованный батальон. С немецкой пунктуальностью они, поставив в ряд свои бронетранспортеры и грузовики, разбили рядом ровные ряды палаток. А чего, не на своих двоих топают, транспорта хватает, вот и везут с собой палатки, а развернуть их дело максимум получаса, особенно, когда делаешь это регулярно и все знаешь, и все подготовлено. Оставив всю свою технику в нескольких километрах от немцев в небольшой рощице, мы стали ждать темноты. В одиннадцать часов вечера мы выдвинулись к немцам пешком, первыми шли разведчики. Когда после двенадцати часов ночи мы подошли к немецкому лагерю, то все часовые уже были сняты.

Приказав окружить лагерь и тихо двинуться вперед, я, подождав минут двадцать, поднял вверх руку с ракетницей и запустил в небо осветительную ракету, немецкую, мы в одном из захваченных трофейных грузовиков нашли пару ящиков. Сейчас был как раз подходящий случай для ее использования, и сигнал своим бойцам подал, и сам немецкий лагерь осветил. Те из моих бойцов, у кого были СВТ, примкнув к ним штыки, работали ими, остальные использовали трофейные штык-ножи. Мои бойцы успели занять весь немецкий лагерь и, как только я дал команду, принялись вовсю работать штыками. Спящие немцы не сразу понимали, что происходит, все же дело шло без стрельбы, а так в принципе по количеству людей у нас получилось практически один на один.

Понадобилось около пяти минут, чтобы вырезать немецкий батальон. После того как буквально несколько часов назад нам повстречался наш уничтоженный обоз, ни малейшей жалости к противнику ни у кого не было. Бойцы с настоящим наслаждением били оккупантов штыками, зачастую не по одному разу, и даже испытали разочарование, что немцев было так мало, поскольку не смогли выместить на них всю свою злобу и ненависть.

Убедившись, что выживших нет, принялись за сбор трофеев. Если вначале политрук и некоторые из моих командиров и пытались этому препятствовать, то теперь, видя не просто мое одобрение, а можно сказать, мой прямой приказ на такие действия, просто смирились с этим. Зато, считай, каждый мой боец теперь имел трофейную флягу, котелок, часы и бритвенный прибор. Кстати, по моему приказу они также забирали и деньги с драгоценностями, если находили их. Затем их сдавали начфину, был и такой зверек у меня, тоже, кстати, из освобожденных пленных, раньше служил начфином полка. Пока кроме приема и хранения золота и денег, он был мне не нужен, но это только пока, а когда мы выйдем к своим, если он, конечно, у меня останется, будет очень даже нужен, ибо нас снова поставят на довольствие, в том числе и денежное.

Пока обычные бойцы мародерили дохлых гансов, я вместе с водителями и техниками осматривал технику.

Нам досталось 56 полугусеничных бронетранспортеров, из них 48 были Sd.Kfz. 251, длинные бронетранспортеры на десять человек десанта и восемь коротких Sd.Kfz. 250 на шесть человек, причем из них два имели по 37-миллиметровой пушке и шесть с 20-миллиметровой зениткой. Кстати, на всех обычных бронетранспортерах стоял пулемет со щитком. Отдав команду собирать палатки, самим пригодятся, у нас тоже транспорт есть, не на себе тягать будем, сам с командирами принялся кроить новый штат батальона. Выходило по шестнадцать обычных бронетранспортеров на роту, зенитные шли отдельно, как зенитный дивизион, к ним еще добавили три полуторки с установкой М4, это была зенитная установка на базе счетверенных «максимов», и еще один ЗИС-5 с ДШК.

В принципе, чтобы не дать прицельно и безнаказанно нас бомбить, этого уже достаточно, а это сейчас важно. Ну и оставшаяся пара с 37-миллиметровыми орудиями отходила комендантской роте. Да, чуть не забыл, были и еще два бронетранспортера, вполне, кстати, неплохие Sd.Kfz. 222, это был легкий двухосный колесный бронетранспортер с 20-миллиметровой автоматической пушкой в открытой башне. Самое то для разведки, вот и отправил их разведчикам. Также нам досталось четыре десятка тяжелых трехосных грузовика, а при них восемь 37-миллиметровых противотанковых орудий. Сами противотанковые пушки брать не стал, нам они не нужны, а потому, просто загнав в стволы по фугасному снаряду и забив ствол землей с камнями, привязали длинные веревки и дернули. Снаряды разорвались в казенниках, так что пушки теперь только на переплавку, а вот их снаряды забрали. У нас теперь два бронетранспортера с такими орудиями, вот для них и пригодятся.

Дальше, через тридцать километров, надо было почти двадцать километров ехать по шоссе, вот и не стали тут задерживаться, едва хватило водителей на весь транспорт, а так, заведя все, двинулись в путь. С первого взгляда двигалась немецкая часть с трофейной техникой, и такие колонны сейчас были не редкость. Немцы активно использовали трофейную технику, а сейчас получалось, что немецкой техники чуть больше половины. В дороге перехватили пост фельджандармов – тут вообще все просто получилось. Разведка, увидев их, вперед не поехала, а дождалась основной колонны, а затем мы просто поехали вперед, благо, что встречных машин в данный момент не было. Когда доехали до поста, а нам сразу стали махать жезлом, требуя остановиться, то из двух бронетранспортеров молнией вылетели бойцы и, прежде чем немцы что-то поняли, их скрутили.

Нашими трофеями стали четыре тяжелых мотоцикла с колясками и пулеметами и бронетранспортер Sd.Kfz. 251. От жандармов узнал место ближайшего сбора тяжелого советского вооружения, и, прирезав жандармов, мы двинулись туда, а ехать до этого места надо было примерно два часа. Кстати, тела немцев прихватили с собой и спустя полчаса, когда проезжали мимо небольшой рощицы, то там их и выкинули в лесок. Незачем следить на каждом углу, а тут исчезли немцы и исчезли, а где именно и когда, так то один Аллах знает. На пункте сбора мои жаба с хомяком снова забились в сладострастном экстазе. Чего тут только не было… Ну почему я не могу взять с собой ВСЕ!!! Пришлось, наступив на горло собственной жабе и запинав ногами хомяка в угол, мучительно думать, что взять с собой, а что оставить.

Во-первых, брали противотанковые орудия, восемнадцать пушек 53-К калибром 45 миллиметров, как раз противотанковый дивизион из трех шестиорудийных батарей. Были еще девять новеньких 57-миллиметровых ЗИС-2, только вот снарядов к ним мало, да и позже проблемы с поисками снарядов возникнут наверняка. Нет, пока и сорокапяток хватит, броня у «немцев» сейчас не такая толстая, на этот год хватит, просто надо орудия с умом использовать и хорошо маскировать. Во-вторых, восемнадцать УСВ, как более новых, хотя были и Ф-22, но решили взять более новые, также сформировав дивизион из трех шестиорудийных батарей. Набрали минометов, тридцать шесть штук БМ-36 калибром 82 миллиметра и двадцать тяжелых полковых ПМ-38 калибром 120 миллиметров. Последние взял все, что только были, и пускай у меня пока нет столько минометчиков, да и артиллеристов не хватает, но их быстро найдем.

А еще тут были гаубицы М-30, пятнадцать штук, я ходил вокруг них, как кот вокруг сметаны, и хочется и колется. Чем их транспортировать? Да даже если найду, кто за руль или рычаги сядет. Короче, принял соломоново решение… Благодаря фельджандармам знал, кто где будет, а тут неподалеку должна пройти немецкая артиллерийская часть, вернее проехать, вот я и решил одним выстрелом убить сразу двух зайцев: и немецкий дивизион на ноль помножить, и транспорт добыть. Одна рота срочно отправилась на перехват дивизиона, вторая – на перехват колонны пленных, и обе к вечеру вернулись. Первая рота притащила с собой шестнадцать тяжелых артиллерийских полугусеничных тягачей Sd.Kfz. 9, так что я мог теперь забрать все гаубицы с собой, даже один запасной тягач был. Вторая рота привезла с собой полторы сотни бойцов, как раз артиллеристов и водителей с танкистами. Конечно, полностью я все свои потребности еще не закрыл, но почти. По крайней мере теперь вполне хватало водителей, даже с небольшим запасом, а артиллеристов и минометчиков я еще себе найду.

Уходили под вечер, перед этим заминировав имевшимися снарядами все орудия и минометы. Снова я сюда не приду, да и другие тоже, таких же отрядов, как мой, нет, а маленьким группам тяжелое вооружение не нужно, зато немцы не будут использовать наши орудия и минометы против нас. Конечно, гаубицы М-30 для моего отряда уже перебор, но пришлось брать с собой, так как другого выхода у меня просто не осталось. Отъехав на приличное расстояние, встали на ночевку.

А на следующий день произошло, можно сказать, знаковое событие, разведка донесла, что по дороге движется немецкая штабная колонна. Цель очень соблазнительная, вот я и не выдержал. Даже засаду делать не стали, а, развернув бронетранспортеры и бронеавтомобили в линию, просто атаковали немцев. От края леса, где мы были, до дороги около полукилометра. Пока немцы сообразили, что происходит, мы успели проехать метров двести и только тогда открыли огонь.

В охране штабной колоны была рота пехоты, ни одного танка или орудия не имелось, только с десяток таких же, как и у нас, бронетранспортеров Sd.Kfz. 251, которые мы просто сожгли. Из колонны не ушел никто, всех добили, даже тех, кто пытался удрать, а знаковым это для меня стало потому, что при разборе трофеев мы обнаружили флаг моего полка, а это означает что? Не поняли? Даже если полк полностью уничтожен до последнего человека, но его знамя уцелело, то полк, как легендарный феникс, возродится из пепла, а если знамя пропало, то даже если сам полк уцелел, то он все равно будет расформирован, вот так. Теперь, вернув знамя своего полка, после нашего выхода к своим полк снова возродится, да и мне сейчас будет легче отбиваться от разных шпалоносцев, если их встречу. Знамя полка есть, часть бойцов тоже есть, а значит, я, как старший по званию в полку, принял на себя командование остатками воинского соединения и по сути являюсь его временным командиром. Это, конечно, еще та отмазка, но хоть какое-то обоснование посылать всех желающих залезть мне на шею дальним эротическим маршрутом на дальний хутор бабочек ловить. А знаете, что самое интересное, это пригодилось мне тем же вечером.

После разгрома немецкой штабной колонны сразу ушли в лес, благо, что рядом было ответвление на лесную дорогу и карта показывала, что лес большой. А двигались мы к нашему стационарному аэродрому, его как раз перед самой войной построили, с бетонными полосами. Немцы стопроцентно его использовать будут, а как гласит народная мудрость, самое лучшая в мире ПВО – это наши танки на вражеском аэродроме. Танков у меня нет, зато есть бронетранспортеры и батальон злых бойцов, так что ночь пламенной любви немцам гарантирована. Причем в самом прямом смысле слова, пламя точно будет до небес. Вечером, когда до аэродрома оставалось с десяток километров, сделали привал на ужин, так как потом просто будет не до него. Мы уже заканчивали есть, когда к нам вышла группа бойцов под командованием майора. Их перехватили на подходе и, разоружив, привели ко мне. Майор-пехотинец и три десятка уставших и оголодавших бойца.

– В чем дело, лейтенант, ты вообще ох…л?! – начал свой наезд на меня майор, когда увидел, что командир отряда простой лейтенант. – Кто такой?! Немедленно доложить о составе отряда! Я беру командование отрядом на себя!

– Товарищ майор, а вы кто, собственно говоря, такой?

– Что-о!!!

– А ну документы, живо! Иначе сейчас прикажу расстрелять как немецкого диверсанта!

Мои бойцы демонстративно взвели затворы своего оружия, и майор, просто кипя от ярости, достал из кармана гимнастерки свои документы и протянул их мне. Раскрыв их, прочитал – майор Решетников, Сергей Климович, командир батальона. Командирская книжка уже слегка потрепанная, а на бумаге ржавые разводы от скрепок, значит, настоящая книжка, да и фотография совпадает со стоящим передо мной оригиналом.

– Бойцы ваши, товарищ майор?

– Мои! – бурчит он мне в ответ.

– Из вашего батальона или примкнувшие по дороге?

– Из моего все, а это имеет какое-то значение?

– Да, имеет, значит, вы лично отвечаете за них всех, но сейчас разговор не об этом. Когда ваш батальон был разбит и где?

– Около недели назад, под Рогатином.

– Много уцелело бойцов?

– Чуть меньше сотни. К чему эти расспросы?

– К тому, товарищ майор, что чуть раньше вас под Стрыем был разбит мой батальон, от него уцелело чуть больше трех десятков бойцов и ни одного командира, кроме меня. За прошедшие две недели я из своего взвода воссоздал батальон, и не только, из простого пехотного он стал механизированным с усилением из легкой бронетехники, а также артиллерии и минометов. А что сделали вы? Вместо того чтобы с помощью окруженцев и освобожденных пленных восстановить свой батальон, вы потеряли остатки своих бойцов и теперь думаете, что я доверю вам свой отряд? Да вы его мгновенно про…те, как собственный! К тому же вот знамя моего полка, и пока я не встречу вышестоящего по званию командира из своего полка, то временно являюсь исполняющим обязанности командира полка. И после всего этого вы думаете, что я буду подчиняться неизвестному комбату с горсткой бойцов? Товарищ майор, не смешите мои тапочки. Сейчас вас накормят, дадут боеприпасов и продовольствия, и, как говорится, скатертью дорожка.

Майор Решетников только и мог, что, стиснув от злости зубы, стоять. Чертов лейтенант формально был кругом прав, но так его унизить, да еще и перед всеми, и перед его бойцами тоже, но ничего, земля круглая, даст бог, еще свидимся, и тогда посмотрим, кто будет смеяться последним. Правда, одного не отнять, лейтенант действительно смог за пару недель восстановить даже не свою роту, а целый батальон, да и другие командиры повыше его званием, похоже, находятся под его командованием».

Хорошо хоть, что его вместе с его бойцами накормили от пуза и не пожалели продуктов с собой. Хлеба не дали, но вместо него всучили наши и трофейные галеты, а также банки с тушенкой и пакеты концентратов, и даже трофейные котелки с фляжками, так как у его бойцов не у каждого была фляжка с котелком. Да и на вид бойцы лейтенанта выглядели не как окруженцы, а как подразделение регулярной армии, правда, с нарушением формы одежды и снаряжения. Вот только выглядели они, несмотря на это, сытыми и довольными, да и трофейного вооружения и техники в отряде хватало.

Задерживаться майор Решетников не стал и, как только ему с бойцами выдали продукты и патроны, тут же ушел.

Когда пришлый майор ушел, я вздохнул с облегчением, а то, понимаешь ли, все хотят на чужом горбу в рай въехать. С одной стороны, мне его было жалко, потому и приказал дать с собой достаточно продуктов и патронов, да еще трофейные фляжки с котелками, его бойцы почти все потеряли. Вот только сам майор – кадровый военный, не мальчик, так что ж он себя как дегенерат ведет, голова ему для чего дана – думать или носить форменный головной убор, а еще в нее есть. Вон сколько за это время ко мне народу прибилось, и в лесах достаточно еще бродит, и немцы не одними батальонами да ротами в округе шастают, есть и небольшие группы, просто надо головой думать, и будет тебе счастье. А дай ему, к примеру, мой батальон, и что: мгновенно и его пролюбит, и снова выйдет к своим с горсткой бойцов и без тяжелого вооружения. А мне оно надо, такое счастье?! Это хорошо, что смог от него отбиться, и флаг полка помог, хотя и без него послал бы майора куда подальше.

Подъем я назначил на три часа ночи, правда, и спать легли рано, так что в принципе народ выспался, а потом после быстрого завтрака и оправки мы двинулись вперед и часам к шести утра вышли к аэродрому. Уже достаточно рассвело, и все нормально видно, а потому, мгновенно развернув орудия, открыли огонь по зениткам, которые охраняли аэродром. Поскольку аэродром был стационарным, с бетонными полосами, то важен для немцев, и его достаточно хорошо охраняли. Кроме малокалиберных зениток там были и шесть знаменитых ахт-ахт, которые могли подбить даже тяжелый КВ, не говоря уже про наши легкие бронетранспортеры и бронеавтомобили. Вот зенитки в первую очередь мы и выбили огнем УСВ, а после того, как добили и оставшиеся, на поле рванули бронетранспортеры. В первую очередь мы двинулись к казармам, так как воюет не техника, воюют люди на ней.

Новый самолет построят максимум за неделю, а вот летчика или механика для него надо учить как минимум год. А на аэродроме было прилично самолетов, в основном бомбардировщики и штурмовики. Почти час нам потребовалось, чтобы полностью его вычистить. Не желая понапрасну рисковать своими бойцами, хотя немецкие летуны и техники – не пехотинцы, но в условиях казарм и они могли принести нам потери, окружив их, закидывали вовнутрь бутылки с горючей смесью. Жаль, что у нас не было огнеметов, с их помощью мы гораздо быстрей выжгли бы эту заразу, но и так получилось неплохо.

Когда, спасаясь от огня, немцы выпрыгивали из окон, мы их просто расстреливали. Пленные мне были не нужны, зачем, куда их девать, мы ведь в тылу противника, вот и уничтожали их. Когда с немцами было покончено, принялись за самолеты и склады. Все бомбы, что были на складах, вытащили и разложили под самолетами и на взлетной полосе, а кроме них и бензин в бочках, так как все нам было с собой не увезти, после чего все подорвали.

Вот с продовольственного склада вынесли все, мы за пару дней хорошо подъели свои запасы, вот и пополнили их за счет немцев. Заодно залили под пробку баки всей техники, а она вся была на бензине, да еще на самом аэродроме забрали две автоцистерны, причем наши собственные, которые достались немцам в качестве трофеев. Когда мы уходили, аэродром пылал со всех сторон, а на взлетной полосе то и дело раздавались взрывы, превращая бетонную взлетную полосу в лунный пейзаж. Теперь немцам точно восстановительных работ тут как минимум на месяц, если вообще они будут восстанавливать аэродром. Вот это мы хорошо тут развлеклись, немцам такого ежа в задницу засунули, причем морского, у него иголки острей и длинней, так что они долго нас помнить будут.

Через четыре часа в небе появился немецкий самолет, он неспешно кружил в небе, а мы в этот момент двигались по лесной дороге и нас хорошо укрывали растущие вдоль дороги деревья. Видимо, наш налет хорошо разозлил противника, так как весь день в небе кружились самолеты. А мы двигались до середины дня, потом лес закончился, и, не желая себя обнаруживать, я приказал встать на дневку. Придется ждать вечера и затем, когда стемнеет, двигаться дальше, пока не пересечем открытое пространство, а это километров двадцать, судя по карте, затем поля снова переходят в достаточно густые леса.

Солдат спит, а служба идет. Все, кроме дежурной роты и дозоров, после сытного обеда завалились спать, а я еще распорядился выдать всем по двести граммов фронтовых, скажем так, премия за удачную операцию. Мы ведь около сотни самолетов уничтожили, вместе с летчиками и техниками, теперь немцам придется не только новые самолеты доставить, но и персонал найти, значит, ослабят другие свои части, все нашим легче будет. Как только стало темнеть, мы выдвинулись дальше. Немецкие самолеты вот уже час как не летали, вот я и хотел воспользоваться этим и подальше уйти. За ночь проехали километров пятьдесят и уже утром встали на отдых. Отдохнув несколько часов, отправились дальше, и здесь кружащих в небе немецких самолетов не было. Нет, они, конечно, были, но исключительно бомбардировщики, которые летели бомбить наши войска.

Днем встретили довольно большую колонну наших пленных, охрану уничтожили влет, а затем принялись сортировать пленных, отбирая водителей, танкистов и артиллеристов с минометчиками. Были среди пленных несколько командиров в высоких званиях, но их слабую попытку перехватить командование легко отбил. Но и просто так я пленных не оставил, мы прихватили с собой оружие, и трофейное, и наше, в основном трехлинейки, вот и выдали их пленным, а кроме того, с десяток ручных пулеметов и, разумеется, продовольствие на пару дней, а дальше все сами. Я вам не мать Тереза, помог, чем мог, а всех все равно не вытяну, зато полностью укомплектовал свой батальон. Если так дальше пойдет, то я еще один батальон наберу, главное, что появился избыток водителей, а мне проще было достать бронетранспортеры и грузовики, чем водителей для управления ими. Кстати, и так у меня в грузовиках полторы роты пехоты едет, а броню я для них быстро найду.

17 июля 1941 года, штаб Юго-Западного фронта, Киев

– Максим Алексеевич, что там за суета у немцев творится? Мне тут сообщили, что у них в тылу что-то случилось, – поинтересовался командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос у своего начальника штаба генерал-лейтенанта Пуркаева.

– Да вот, по сообщению авиаразведки, был полностью уничтожен… Аэродром, мы его как раз перед войной построили. Говорят, полностью разнесли, не только все самолеты сожгли, но и взлетную полосу уничтожили. Теперь понятно, почему интенсивность авианалетов снизилась, вопрос только в том, кто это мог сделать. Обычная диверсионная группа или окруженцы такое не потянут, тут только достаточно сильный отряд способен на такое, а таких вроде нет.

– Постарайтесь узнать, думаю, это какая-то наша часть, которая оказалась в окружении, воюет на месте, а не пытается пробиться к своим.

Вот нежданно-негаданно я и засветился перед начальством, сам того не зная и не желая. А на следующий день нам попался еще один аэродром, правда, теперь обычный, полевой, но и там базировалось с полсотни самолетов, зато и охрана была пожиже, всего шесть спаренных зенитных пушек FlaK, которые мы вынесли с ходу, а затем снова полная зачистка от всех живых и огненное очищение.

Забрав продовольствие и топливо, срочно делаем ноги, пока большой брат не узнал о новой пакости, и на тебе, через час нагоняем немецкий гаубичный полк. Стрелять пришлось ювелирно, в грузовиках боекомплект, если рванет, то мало не покажется всем, вот и пришлось работать очень осторожно, пока немцы не бросились от машин в лес.

Если кто и ушел, то немного, зато нам досталась вся колонна, практически неповрежденной. Себе забрали только три десятка тяжелых, трехосных грузовиков, пригодятся, а сами орудия составили на дороге и тут же выгрузили из машин весь боезапас, после чего, когда отошли на километр, оставшиеся саперы все это подорвали, в результате на дороге образовалась здоровенная воронка. Теперь надо было пробивать объезд, но это уже не к нам, а мы рванули дальше, до своих уже немного, меньше восьмидесяти километров. Через пару километров съезд на лесную дорогу, вот туда и двинем, а то сейчас немцев порядочно будет, а всех нам не перебить.

Не успели отъехать, как навстречу очередная колонна наших пленных, небольшая, человек четыреста, короче, забрал всех с собой, тут уже, считай, у своих, зато второй батальон укомплектуем и напоследок, уже перед самым съездом, встретили немецкую санитарную колонну. Разговор короткий, всех под нож. Голиков попробовал было возмутиться, как это так, там ведь раненые, – пришлось высказать ему все, что думаю, что эти раненые через месяц-два снова придут сюда убивать наших бойцов и гражданское население, а также пускай он вспомнит встреченную нашу уничтоженную санитарную колонну. Заткнулся, хотя чувствую, попьет он еще у меня крови, а вот бойцы в основной массе одобрили, все видели наших убитых раненых и убитых беженцев, так что возражений не последовало. Еще и табличку им оставил на немецком: «Кровь, за кровь, за все свои преступления ответите своими жизнями!»

Глава 5

Этот лес был небольшим, затем следовал достаточно большой свободный участок и, наконец, нужный нам лес. Согласно карте, посередине леса заболоченная область, и только я знал, что лето сорок первого очень жаркое, так что многие заболоченные участки, которые в обычное время непроходимы для транспорта, сейчас вполне годятся для этого. Кстати, немцы этим активно пользовались, а там даже не болото, а просто слегка заболоченное место.

Лес проскочили быстро, а минут через двадцать меня ждал приятный сюрприз. Вдоль дороги стояли семь пушечных бронеавтомобилей БА-10, на вид целые, такими они и оказались. Все в них было в комплекте, все пулеметы, прицелы к орудиям, да даже боекомплекты и те были под завязку, вот только бензина ни капли. Приказав залить на пробу по паре литров бензина в баки, стал ждать. Двигатели завелись с первой попытки, пары литров бензина вполне хватило для проверки, после чего заправили их мгновенно, а также подобрали и экипажи. Люди были, зато теперь у меня полноценная рота бронеавтомобилей.

По своим техническим данным БА-10 не сильно отличался от танков Т-26 или БТ, орудие такое же, пулемет, а что броня потоньше, так и танки не выдержат прямое попадание из противотанковой пушки. Главное, что от осколков и стрелкового оружия защитит, а там просто применять их надо с умом, и будет вам счастье. Вот, конечно, проходимость похуже будет, все же гусеницы по бездорожью рулят, но сейчас лето, жара, земля твердая, дожди редкость, да и не успевает земля раскиснуть, высыхает мгновенно, так что и бронеавтомобили почти везде пройдут.

Залив баки БА-10 под пробку, воткнули машины в колонну и нагло двинулись дальше, а что, на первый взгляд немецкая колонна, которая хорошо прибарахлилась трофейной советской техникой, и таких здесь хватает. Хорошо, что немецкие грузовики с тентами, так что моих бойцов не видно, а те, что едут в бронетранспортерах, надели немецкие каски, я приказал взять их с собой как раз на такой случай. Все водители в немецкой форме, а еще нашлось с пяток человек, что не просто говорят по-немецки, а очень хорошо говорят, вот их и переодели в офицерскую форму, и они изображают из себя командование колонны. В наглую прем вперед, изображая из себя доблестных солдат пока еще непобедимого вермахта, даже немецкого регулировщика с толку сбили. Он, бедолага, притормозил небольшую немецкую колонну, которая чуть припоздала к перекрестку, вот и пришлось им стоять и ждать, пока мы не проедем, а растянулись мы намного, более сотни бронетранспортеров и грузовиков с артиллерией, почти на километр. Мои бойцы и командиры просто охренели от такой наглости, а мы свободно перли вперед, каждый момент уменьшая расстояние до своих. Подумывал я, может, еще в немецком тылу побезобразничать, но решил, что хорошего понемногу, надо и честь знать.

Мы приближались к большому лесному массиву, куда я и стремился. Уже стало темнеть, и я решил встать на ночевку, правда, совсем уж не наглеть и лагерь разбить в стороне от дороги. Судя по карте, которая пока меня не подводила, через три километра был съезд именно в нужный мне лес, а по нему километров через двадцать пять как раз уже должны быть наши. Буквально за километр до съезда увидел вставших на ночлег немцев, гаубичную батарею и мотопехоту. Вот как раз подходящий случай обеспечить броней второй батальон, да и у гаубичников неплохие тягачи, пускай не полугусеничные, но вполне потянут наши гаубицы.

Сколько их было брошено из-за элементарного отсутствия транспорта. Гаубицы здоровые, их не каждый автомобиль потянет, а у нас как раз, в отличие от немцев, были с этим большие проблемы. В основном для транспортировки гаубиц использовали тракторы, а это совсем отстойная скорость, где-то километров пять-десять в час, так что пара десятков тяжелых немецких грузовиков, способных транспортировать гаубицы, будут для нас отличным подарком, да их с руками оторвут и попросят еще. Короче, беру все! Правда, водил будет впритык, это ведь еще, считай, сотня человек, а у меня чуть больше девяти десятков, придется всем, кто только может, за баранки сесть. Я даже своего водилу пошлю и сам на грузовик сяду, а свою «эмку» – на буксир, да и остальные семь легковушек тоже.

Я помнил про престижность своего вездехода, вот и прихватил попавшиеся по дороге легковушки. Жаль, «хорьха» мне не попалось, но пара довольно неплохих «Мерседес-Бенц W 142», имевших своеобразные формы, мне достались, а кроме них еще один «Мерседес-Бенц W 136» и четыре «опеля», один «адмирал» и три «капитана». Вполне нормальная, на мой взгляд, мзда начальству, чтобы мне оставили мою вездеходную «эмку».

Мы спокойно проехали вставших на ночлег немцев, те даже и не чухнулись, ну едут еще камрады, и что, значит, так надо, главное, что это свои. Проехав километр, свернули на лесную дорогу в лес и через полкилометра примерно встали на небольшой привал. Все равно нам надо ждать темноты, а пока организовали ужин.

Пользуясь случаем, бойцы отдыхали, сытно и вкусно поев, они разлеглись кто где и стали подремывать. До полуночи я их не тревожил, а затем, оставив под охраной часовых и тыловиков технику, все остальные направились назад, в гости к фрицам. Хотя тортов с собой мы не захватили, зато ножиков и лопаток было в избытке.

Пока не спеша в ночи добрались до немцев, да пока разведчики сняли часовых, прошел час. Снова осторожно бойцы пробираются в немецкое расположение, и, когда вверх взлетает осветительная ракета, освещая все вокруг своим призрачным светом, они врываются в палатки и бьют и колют противника, не давая ему ни малейшего шанса на спасение. Тщательно проверяем всех, чтобы ни один недобиток не остался жив, и затем собираем трофеи. Дохлых немцев выбрасываем из палаток и начинаем их сворачивать, при этом водители осматривают свой новый транспорт, а у меня небольшой затык.

Среди трофеев пять танков, три двойки и две тройки, не знаю, это как усиление самого батальона или усиление разведки, а мне приходится решать, что с ними делать. Тут почти как у классика, только у него «быть иль не быть, вот в чем вопрос», а у меня немного по-другому: «брать иль не брать, вот в чем вопрос». Мне и раньше по дороге несколько раз попадались наши танки, я их не проверял, но некоторые вроде были в порядке, только я не хотел с ними заморачиваться, не желал лишнего геморроя на свою задницу. Читал, что эти ведра с гайками были малонадежны и постоянно ломались, грузовики, конечно, тоже не пример надежности, но проблем с ними гораздо меньше, а потому и брал охотно бронеавтомобили, а танки игнорировал.

Вот и терзался, не зная, что делать, пока наконец жаба с хомяком не подписали накладную на трофейные танки. Решил все же взять с собой, а когда к своим выйду, сбагрю ближайшим танкистам и забуду как страшный сон.

Наконец, все трофеи собраны, и, заведя бронетранспортеры и грузовики, уезжаем, а у оставленных гаубиц, рядом со скинутыми из кузовов тягачей снарядами, разгораются небольшие костерки, и очень скоро все это добро рванет, так что надо быстрей делать ноги, чтобы отдачей не задело.

Возвращаемся к своей технике, быстро рассаживаемся и едем дальше, а через час, проехав километров десять, делаем остановку на ночлег. От места последней акции удалились достаточно, до утра точно можно отдыхать, вот и становимся на ночлег, правда, с палатками заморачиваться не стали, бойцы легли спать так, благо, что и своих, и трофейных плащ-палаток хватает, а погода теплая и дождей нет.

Утром даю бойцам немного поспать, и вместо шести утра подъем в семь часов. Теперь, судя по последней трофейной карте, от того самого батальона до наших больше немецких частей нет, а потому приказываю разведчикам переодеться в свою форму. Слишком велик риск получить пулю от своих, не удивлюсь, если в этом лесу окажутся наши окруженцы, что тоже выходят к своим. Если раньше в усилении к мотоциклам в передовом дозоре ехали трофейные двухосные бронетранспортеры с автоматической пушкой, то сейчас отправил с ними пулеметный БА-20. Мотоциклы хоть и немецкие, зато бойцы в нашей форме, да и броневик вполне узнаваем, так что, надеюсь, эксцессов с дружеским огнем не будет.

Военврач 2-го ранга Рябышев

Вот уже пять дней санитарный обоз под его командованием блуждал в лесах. После того как немцы в очередной раз прорвали фронт и он оказался в окружении, то старался двигаться исключительно лесами. Плохо, что у него не было карты, а среди его подчиненных не было местных жителей, а потому двигались они наобум, просто на восток, надеясь рано или поздно выйти к своим. Основной проблемой было отсутствие медикаментов и продовольствия, которые кончились еще два дня назад. Просто напоив раненых, которых, к сожалению, с каждым днем становилось все меньше, горячей водой вместо завтрака, Рябышев отдал приказ готовиться к движению, когда неожиданно раздался звук быстро приближающихся моторов.

В начавшейся панике все старались побыстрей убраться с обочины лесной дороги, но не успели. Из-за поворота вылетели немецкие мотоциклы, и возницы с санитарами не сразу осознали, что на мотоциклах были наши бойцы в таких родных гимнастерках, а следом за четверкой мотоциклов выехал и пулеметный броневик БА-20. Увидев санитарный обоз, мотоциклисты затормозили и остановились, а следом за ними и броневик. Обрадованный, что встретил своих, Рябышев двинулся к неизвестным бойцам. От них к нему направился, спрыгнув со своего мотоцикла, старший сержант.

– Добрый день, вы кто будете, бойцы?

– Старший сержант Пономарев, разведдозор сводного механизированного батальона, товарищ военврач второго ранга. А вы тут как оказались?

– В окружение попали, уже пятый день по лесам прячемся. Товарищ сержант, у вас продовольствие есть, а то мы уже второй день голодаем.

– Есть, сейчас своим сообщу, они скоро будут и вас накормят.

С этими словами сержант подошел к броневику и, открыв дверь, сунулся внутрь. Через минуту он вылез назад и, подойдя к Рябышеву, произнес:

– Товарищ военврач второго ранга, я сообщил о вас командиру, скоро наша колонна будет здесь и вас накормят, а сейчас нам надо двигаться дальше.

Запрыгнув на свой мотоцикл, кстати, пулеметы на всех четырех мотоциклах оказались немецкими, как заметил Рябышев, и заведя двигатель, разведчики уехали, а через десять минут послышался звук приближающейся техники, и скоро на дороге появились машины. Первым шел наш пушечный БА-10, а вот за ним двигались немецкие бронетранспортеры, много, и лишь наши бойцы в них успокоили ездовых, санитаров и раненых. Проехав вперед, колонна встала, когда до обоза доехали грузовики. Из переднего вылез лейтенант, причем из-за руля грузовика, и, подойдя к Рябышеву, представился:

– Лейтенант Прохоров, командир механизированного сводного батальона.

– Военврач второго ранга Рябышев. Товарищ лейтенант, у вас продовольствие есть, а то мы уже второй день голодаем.

– Есть, товарищ военврач, сейчас вам выдадут галеты и консервы, к сожалению, горячей пищей сейчас обеспечить не можем, повара только приступили к готовке, но обед уже будет нормальным.

– Вы не знаете, до своих далеко?

– Порядка двух десятков километров, так что, если все будет хорошо, то часа через три-четыре будем у наших. У вас лошади отдохнувшие?

– Да, за ночь хорошо отдохнули, да и телеги не такие тяжелые.

– Это хорошо, не хотелось бы, чтобы вы нас тормозили. Пристраивайтесь позади машин, за вами пойдет тыловое охранение.

Лейтенант вернулся за руль грузовика, а к обозу подошли несколько бойцов, которые передали сидоры с продуктами. Как раз, пока прошла колонна, которая оказалась необычайно длинной, причем в ней были и орудия, все успели поесть, а затем двинулись вслед за техникой. Через два часа, когда кони уже стали уставать, колонна встала на краю небольшого болотца, где устроили привал. Вскоре к санитарному обозу подошли несколько бойцов с большими, явно трофейными термосами, в которых оказались гороховый суп с мясом и макароны по-флотски. Наконец-то раненые и санитары с возницами хорошо поели, конечно, перекус консервами с галетами притупил у них немного голод, но не полностью. На стоянке провели два часа, пока колонна снова не тронулась в путь.

Обоз пристроили позади колонны, конечно, тормозить они нас будут, но ведь не бросать же их тут, да и осталось нам уже немного, а по лесной дороге тоже быстро двигаться не будешь, так что потерпим. Через пару часов вышли к обозначенному на карте болотцу. Как я и думал, из-за жаркого и сухого лета болотце пересохло, и наша техника вполне могла по нему проехать. Сделали привал, тем более что у поваров и обед поспел, да и время подошло, а заодно и лошади санитарного обоза передохнут. На привал дал два часа, так что все успели, а бойцы даже поспать часок, а что, солдат спит, а служба идет, тем более что этой ночью пришлось поработать.

Наконец двинулись вперед. Все уверенно ехали по болотцу, так даже и не скажешь, что оно тут есть, да и небольшое оно, примерно на километр. Переехав его, дальше двинулись через лес, так как дороги тут не было, а та, по которой мы приехали, огибала болотце и уходила в сторону и совсем нам не подходила. За нами переехал и обоз, и тоже без проблем, так что через час примерно мы уже выехали на небольшую тропу, которая шла в нужном нам направлении, вот по ней и двинулись.

Часам к пяти дня впереди показалось большое село, а в нем – наши. Дошли. В самом селе при нашем появлении сначала произошел небольшой переполох, но быстро стих, когда узнали, что это свои вышли из окружения, вот только не все оказалось так гладко, а все из-за самодовольных дураков при исполнении. Есть такая поговорка – не так страшен дурак, как дурак с инициативой, а немного ее переделав, в моем случае было верно следующее: не так страшен дурак, как дурак при должности.

Подполковник Строев, командир энского пехотного полка, село Никоново

День уже клонился к закату, когда в селе началась паника, прибежал боец из дозора, который сообщил, что к селу со стороны леса, откуда точно никого не ждали, так как это был тыл, приближается большая механизированная колонна, в которой немецкие бронетранспортеры и грузовики. Услышав об этом, подполковник лихорадочно стал думать, что делать, в самом селе был только штаб его полка и комендантская рота с тылами, а также медсанбат. Судя по всему, сюда двигались значительные силы противника, которые никто не ждал, и даже предположить не мог, что немцы могут появиться с этого направления. По карте с той стороны был достаточно большой лес, а главное, там было болото, так что техника никак не могла там пройти, но тем не менее прошла.

Строев только стал отдавать приказ об обороне и срочной эвакуации медсанбата, как прибежавший новый посыльный успокоил, что это наши. Буквально через несколько минут к правлению колхоза, где подполковник устроил штаб своего полка, подъехали шесть немецких мотоциклов с колясками, в которых стояли немецкие пулеметы, правда, бойцы были наши, а кроме них еще и немецкий колесный бронетранспортер и наша пулеметная бронемашина. Вместе с ними подкатил и немецкий грузовик, из кабины которого вылез молодой пехотный лейтенант и зашел в здание штаба.

– Подполковник Строев, командир энского пехотного полка, – представился Строев. – А вы кто?

– Лейтенант Прохоров, командир сводного механизированного батальона энской пехотной дивизии. Выходим из окружения, товарищ подполковник. У нас там раненые, буквально сегодня утром наткнулись на санитарный обоз, взяли их, разумеется, с собой. Куда их направить, а то многие нуждаются в операциях, и каждый час промедления может стоить кому-то жизни.

– Так, обоз с ранеными сейчас отправим дальше в тыл, только сначала их мои врачи осмотрят, а вот с вами, товарищ лейтенант, будем разбираться.

– А чего разбираться, товарищ подполковник, документы есть, флаг моего полка есть, или укажите направление сборного пункта, или дайте мне связь со штабом моей дивизии или армии.

– Сначала с вами разберется мой начальник особого отдела, а пока расположите своих людей за околицей, и все сдайте оружие.

– Товарищ подполковник, вы края-то не теряйте, начнете наглеть, так мои бойцы быстро вас самих разоружат.

От услышанного Строев аж задохнулся от возмущения, но решил пока не нагнетать обстановку, а отправить этого чересчур наглого и самоуверенного лейтенанта к своему начальнику особого отдела. Судя по всему, с этим лейтенантом полноценный батальон, и своей комендантской ротой он его не разоружит, раз лейтенант заартачился.

– Хорошо, тогда пройдите в третий кабинет слева, там мой начальник особого отдела.

«Вот тоже мне клоун, – думал я, выйдя от подполковника, – оружие ему еще сдай, он, видите ли, сам проверять будет, что он там, на хрен, проверять будет? Или укажи мне сборный пункт, или дай связь с вышестоящим командованием. А то сдашь ему оружие и технику, а потом ничего не найдешь и останешься, как макака с голым задом, знаю таких деятелей, что на чужом горбу в рай любят ездить. Потом на голубом глазу будет уверять, что я вышел ни с чем, мол, все окруженцы без оружия выходят, и я так же вышел, так что ни про какое оружие и технику он не знает, а вот это его полка, и документы уже готовы, и на учет все поставлено, так что, товарищ лейтенант, идите лесом, вас тут не стояло».