Синеты

“Синеты” - это трактат о синем цвете, откровенное философское эссе о потерянной любви, одиночестве и горе. Мэгги Нельсон ассоциирует для себя этот цвет с любовью. После болезненного расставания, она попадает в некую зависимость от синего цвета. Чтобы выразить и справиться с этим чувством потери, она решает исследовать значение синего в своей жизни.На первых страницах я чувствовала какое-то смущение и взволнованность, я будто бы без спроса читаю чужой личный дневник и боюсь, что меня застукают за этим действием, настолько откровенными оказались эти “дневниковые записки”.Для себя я открыла много нового, что касается синего цвета и не только: цианометр, измеряющий синеву неба; кочевники туареги; “les bluets” джоан митчелл, в честь которой названа книга; голубая мандорла, символизирующая вульву; атласные шалашники.В конце Мэгги Нельсон пишет: “В любом случае, я больше не считаю дни”, - означает ли это, что она отпустила свою боль? Надеюсь, что да.

Постмодернизм – это красиво. Искренне верю, что через несколько лет мой дневник будет таким, хаха. Автофикшн выглядит легко, но сложно устроенный внутренний мир так и просвечивает. Мне нравится.

Это книга о синем цвете. Не о нем самом, а о привязанности героини к синему цвету и всему, что он для неё значит. Она начинает с влюблённости в цвет, но получается палитра личных историй, размышлений и переживаний, перемежающихся некогда услышанной ей информацией и изученными книгами о синем цвете.Для неё синим окрасилась история большой страстной, очень физиологической, очень нервной любви. Напротив отеля, где они встречались, был ярко-синий тент, и он хлопал, пока она смотрела в окно и ждала его. Когда он признался, что испытывает чувства к другой, она плакала, уткнувшись лицом в синюю кафельную плитку. Она знает, что синий – цвет божественного, но жаждет человека, жадно, до трясучки, как люди, вдруг получившие отсутствовавший долгое время доступ к воде. Она знает, что синим не окрашена ненависть, но свою, появившуюся после предательства, чувствует именно такой, синей, едкой, прожигающей яркостью и тут же прижигающей самоотречением.Синей была ее депрессия. Бездонной, безбрежной. Кажется, синий – цвет вечности. Прослеживается путь героини от попыток справиться к данному себе разрешению не справляться. «Мы не способны понять, что говорит тьма. Просто не способны. То, что мы вообще пытаемся, – это форма безумия, пусть и довольно распространенная». Таков план: больше не стараться, больше в это не играть. Замереть, претвориться мертвой, лежать, пока тебя не отскребут. Быть безвольной, быть внетелесной и внемысленной, подчиниться голосу, который всегда говорил, что ей суждено утонуть, задохнуться в синей тьме, быть съеденной призраками в синей бездне.Другая история посвящена ее подруге, правшей в аварию, парализованной до конца жизни. Синий – цвет антихриста. Цвет забвения. Цвет больничного коридора. Подруга была обездвижена, но ее синие глаза гуляли по комнате. Первое время она говорила только глазами. «Синева билась». Голубой экран был ближе, чем они могли подумать. Кожа становилась прозрачнее, обнажала голубизну того, что под ней.Для меня эта книга оказалась о безнадежности.