Читать онлайн Скажи мяу, ведьма, или Дом проклятых кошек бесплатно

Скажи мяу, ведьма, или Дом проклятых кошек
Рис.0 Скажи мяу, ведьма, или Дом проклятых кошек

Глава 1

Первые пробы

– На! – Бабушка бухнула на колени Лары тяжёлый талмуд, обтянутый чёрной кожей.

– Что это? – нахмурилась Лара, взглянув на пустую обложку. – Энциклопедия какая-то?

– Это книга.

– Это я вижу.

– Нет, ты не поняла. Это книга.

– Угу, теперь стало намного понятнее, – кивнула Лара, открывая первую страницу старинного фолианта. На титуле значилось: «Как колдовать. Практическое пособие». – О! Так это твоя та самая?..

– Да, – перебила бабушка. – Сиди изучай, в жизни пригодится.

– Неужели ты знаешь всю книгу наизусть? – Лара осторожно взвесила талмуд в руке.

– Всю. Все заклинания и рецепты.

– Выходит, ты собралась на покой?

– Какой покой? – Бабушка тряхнула головой, и седые кудри у её лица подпрыгнули вверх. – Мне же больше семидесяти никто не даст. А если даст, то прокляну.

– Но ведь книга теперь моя?

– Вот ещё. Я лишь позволяю тебе ею пользоваться. Ты внучка, пусть и приёмная. Кто знает, может, станешь моей наследницей. Если, конечно, раньше меня не помрёшь… В общем, не грех тебе и заранее поупражняться. Тем более с твоей дырявой памятью.

Лара ответила мрачным взглядом – память у неё и правда была как решето.

Раскачиваясь на качелях, привязанных к дубовой ветке, Лара читала вслух оглавление бабушкиной книги. Её чёрный кот Андреас сидел неподалёку и, казалось, внимательно слушал.

– «Как превратить воду в суп», «Как превратить цветок в дерево», «Как приготовить яд для убиения», «Как приготовить яд для одурманивания». Что бы такое испробовать?.. О! «Как превратить землю в кашу».

Лара набрала в глиняный горшочек земли и поставила его перед собой. В книге говорилось, будто руку нужно протянуть таким образом, чтобы расстояние от кончиков пальцев до предмета было не более семи локтей. Затем нужно всем своим существом сосредоточиться на предмете и молвить заклинание: «Ши-ги-шин-кар-уи-ар-та».

– Гм… Это ж даже не латынь, это лишённый смысла набор слогов. Ладно, попробуем. Рука прямая. Взгляд – на предмет превращения. – Посмотрев в книгу, Лара торжественно прочитала: – Ши-ги-шин-кар-уи-ар-та!

И ничего.

«Вот же балда, – подумала она. – Надо было сказать заклинание, не переводя глаз с горшка на страницу!»

Больше минуты потребовалось Ларе, чтобы выучить последовательность семи слогов наизусть. Она попыталась ещё раз, земля осталась прежней. Только когда сосредоточенность на глиняном горшке и осознание магических слов совпали в душе Лары единым порывом, произошло чудо.

Лара с гордостью заглянула в горшок. Но вместо горячей каши в нём извивался клубок дождевых червей.

– Ой! – От такой неожиданной картины она отшатнулась.

Даже кот, приблизившись к горшку, попятился с брезгливой мордой.

– Не быть мне ведьмой, – погрустнела Лара.

На пороге дома, опёршись на колени, хохотала бабушка.

– Конечно, не быть! Ты заместо «уи-ар» сказала «ви-ар», вот и вышло, что ты ускорила созревание яиц червей, которые были в земле, да в придачу поспособствовала их росту.

– Бог мой! – выдохнула Лара.

– А вот он нам здесь точно не нужен, – строго оборвала бабушка. – Пойдём есть. Я суп из воды приготовила.

Пока Лара наливала Андреасу молоко, он тёрся о её лодыжки и довольно мурчал. Погладив любимого кота по спине, она села обедать.

Другой питомец – ворон Крэх – у них не столовался, предпочитал искать себе пропитание сам. Бывало, он проводил на воле весь день, но под вечер всегда возвращался на свою жёрдочку у двери. Бабушка никогда его не кормила, зато Лара временами подкармливала – тогда старый ворон отвечал ей благодарным карканьем. Судя по потрёпанности, он был одних лет с бабушкой и многое повидал на своём веку.

Еда на их столе почти всегда была наколдованной, и только молоко – натуральным. В сарае бабушка держала своенравную козу Козетту с сыном, но вовсе не из любви к животным, а для отвода глаз. Трижды в неделю она с несколькими головами козьего сыра ходила в деревню, где за один мариенгрош[1] её подвозили на телеге до города. Там она продавала сыр и, чтобы не навлекать подозрений, закупала что-нибудь нужное. Колдовать сыр для продажи бабушка опасалась – вдруг люди почувствуют неладное и донесут на неё инквизиторам? Охотники на ведьм не унимались даже в годы войны, будто мало им было крови, проливаемой немецким народом. Правда, ловили они чаще всего невиновных.

Лара любила пахнущее полынью молоко Козетты, а к наколдованной пище была равнодушна. Угощаться вкусными яствами доводилось редко – бабушка колдовала только простые блюда без изысков, на тот случай, если кто-нибудь заглянет в дом и застанет их трапезу. Кто поверит, что бедная старушка и её внучка могут позволить себе рябчиков, тем более во время войны? Никто. Вот и приходилось Ларе безучастно помешивать ложкой полупрозрачный капустный суп.

– Суп сегодня какой-то… особенно никакой.

– Уж кто бы говорил, Горшок с червями.

Лара забеспокоилась, что это может стать её новым прозвищем, и предпочла помалкивать.

– Ты запомнила сегодняшнее заклинание? – спросила бабушка.

Лара с напряжением углубилась в лабиринты памяти.

– Ши-ги-шин…

– А дальше?

А дальше – провал.

– Кажется… кар-аор-та.

Бабушка испустила обречённый вздох, какой обычно предшествовал у неё долгому занудному ворчанию.

– Хоть волос у тебя и светлый, а голова – что тёмный лес. Я ради этих знаний год у богослова служила, чтобы грамоте выучиться. Я в твои девятнадцать уже треть книги цитировать могла – дословно!

– А толку?

– Чего? – Бабушка выпучила глаза.

– А толку от твоей магии, если она не приносит пользы? – буркнула Лара. – Ты столько лет в ведьмах ходишь, но хоть бы раз наколдовала что-нибудь вкусное, а не то, чем можно просто набить желудок.

– Да кабы не моя магия, мы бы нищенствовали!

– Мы и так нищенствуем, потому что ты беспрестанно трясёшься, как бы нас не разоблачили. Зачем тогда вообще было ведьмой становиться? Не понимаю.

И, встав из-за стола, Лара поднялась на чердак, половину которого занимала её комната.

Андреас побежал следом и едва успел прошмыгнуть в закрывавшуюся дверь.

После обеда у Лары пропал интерес к кулинарным опытам, и она обратилась к опытам эстетическим.

– Ну и пусть у меня память дырявая, зато вкус отменный.

Обведя глазами свою бедную комнатёнку, Лара вспомнила, что давно хотела сделать её уютнее, да только не имела такой возможности. Теперь она появилась.

Все преобразующие заклинания начинались со слов «ши-ги-шин», что хоть немного упрощало их усвоение. Отыскав в книге главы «Как изменить размер», «Как изменить цвет» и «Как изменить материал», Лара бодро принялась за дело. Окно – расширить, вместо занавесок – повесить парчовые портьеры, кровать – увеличить в два раза, домотканое постельное бельё – превратить в льняное, колченогий табурет – заменить на кресло со штофной обивкой…

– И шкаф для книг! Из чего бы его только наколдовать? – Она с азартом посмотрела на свои немногочисленные вещи.

Кот при этом носился вокруг, изучая новую обстановку. Когда у Лары стало получаться, то даже мудрёные словеса запоминались легче. Особенно ей нравилось обновлять старую рухлядь. Она с детских лет мечтала работать с мебелью – если не делать самой, то хотя бы продавать. Бывая в городе, Лара всегда заходила в мебельную лавку; искусно сделанными стульями, комодами и шкафами она могла любоваться часами. Или до тех пор, пока её не выгонят.

Вдруг, словно почуяв недоброе, в комнату влетела бабушка. Ослеплённая ярким солнцем из окна на полстены, она застыла на пороге, прикрыв глаза рукой, а потом зашлась змеиным шипением:

– Это что такое? – Бабушка в ужасе оглядела комнату уже не бедной пастушки, а богатой горожанки. – Ты что творишь, дурища окаянная?

– Я улучшаю наше жилище, – не растерялась Лара. – Почему мы живём в таком ветхом неприглядном доме? С твоими способностями давно могли бы жить во дворце с оранжереей.

– Во дворце?! С ума сошла? Что скажут соседи?

– Какие соседи? Мы живём в лесу!

И правда, их дом одиноко стоял на опушке букового леса Цайзихвальд, но всё же рядом с лесом располагалась свободная крестьянская община, а за нею – город Кемниц. В лесу рубили деревья, добывали туф, охотились, собирали грибы и ягоды, но в основном в его западной части, а Лара с бабушкой жила на востоке. Даже солдаты, от мародёрств которых страдали другие деревни, обходили их опушку стороной благодаря заклятиям.

– И что? – не убедили бабушку её слова. – Думаешь, наш домишко такой неприметный, что местные не обращают на него внимание? Ещё как обращают. И пока они думают, что здесь живут сыроделки, всё спокойно да ладно. Но стоит им заподозрить, что мы ведьмы…

Лара потрясла головой, словно стряхивая с себя чуждый ей ярлык.

– Это ты ведьма, а я… просто экспериментирую с интерьером.

– Я тебе поэ… поэкспериментирую! – И бабушка одним громогласным заклинанием вернула комнате Лары прежний унылый вид, обесценив разом все её труды.

Та хотела бурно расстроиться, но не успела: бабушка так внезапно надвинулась, что она шагнула назад.

– Наше дело, милая, – не выделяться. Выделишься – сразу попадёшь под суд инквизиции!

Когда она ушла, Лара осталась со своей обезличенной комнатушкой и придушенным желанием творить.

На следующее утро Лара проснулась в дурном настроении, живо оделась и поспешила в сарай доить Козетту. После вчерашних красот убогость родного дома огорчала ещё больше, чем прежде.

«Если бы только бабушка дозволила мне сделать, как я хочу… да у меня бы даже сарай красивым стал!» – размышляла Лара, стараясь не останавливать взгляд на гнилых досках покосившегося строения.

Козетта будто чувствовала её расположение духа и доить себя не давала. Припирая негодяйку к стене, Ларе пришлось навалиться на козу плечом, поскольку обе её руки были заняты: одна держала козьи сосцы, а вторая – подойник. Ставить подойник на пол во время доения не осмеливалась даже бабушка – своевольная Козетта любила одним движением копыта опрокинуть посуду, разливая с трудом полученное молоко, а при справедливой попытке её наказать тут же начинала бодаться.

– Лучше бы бабушка наколдовала тебе смирный нрав, – проворчала Лара, вытаскивая из-под козы неполный подойник.

Козетта была стервой настолько, насколько это вообще возможно для козы. То ли знала, что живёт у ведьмы, и старалась соответствовать, то ли это было её врождённой натурой – неизвестно. Как бы то ни было, мучились с Козеттой все: и гуманная Лара, и суровая бабушка. Коза ничьего гнева не боялась и авторитетов не признавала, а упрямство её доходило до такой крайности, что она отказывалась щипать траву, если над ней никто не стоял, – с голоду помрёт, а есть не будет. Чтобы коза хоть немного поела, её и козлёнка приходилось каждый день пасти, и это вменялось в обязанность Ларе.

Луг за домом, где паслась скотина, перетекал в гору, у подножья которой лежал большой валун. Любимым занятием Козетты было взобраться на этот камень и то стоять на нём, как памятник, то лежать, как мраморное изваяние, – и при этом всем назло часами голодать.

Вот и сегодня Лара привела животных на луг, на длинной верёвке привязала козу к колышку, и она тотчас потрусила к излюбленному постаменту, равнодушно минуя зелёные просторы вокруг. Не в пример матери, козлёнок Снежок с удовольствием уплетал траву и под надзором, и без. Он родился всего три месяца назад от краткого союза Козетты с деревенским козлом, а потому отличался любопытством, хорошим аппетитом и был лишён каких-либо принципов. Привязывать Снежка не было нужды – он никогда не отходил от матери далеко.

Лара души в нём не чаяла. Она любила уткнуться лицом в его белую мягкую шёрстку, что пахла полынью, или гладить по шероховатым рожкам. Козлёнок отвечал ей самой искренней взаимностью, особенно когда находил у неё угощение.

Чтобы не скучать на выпасе, Лара взяла с собой табурет и бабушкину книгу, села посреди луга и погрузилась в изучение чёрной магии.

– «Живое можно превратить только в живое. Неживое – только в неживое. Из ничего получается только ничто. Себя превратить невозможно», – прочла она и уставилась вдаль, осмысливая прочитанное.

«А как же легенды о людях, превращённых в камни? Или камень считается живым? Возможно, и этот валун живой?» – Лара посмотрела на горделиво возвышавшуюся над миром Козетту. – Может быть, коза это чувствует и потому всё время на него залезает?»

Она вернулась к чтению:

– «При обращении живого сил тратится намного больше, чем при обращении неживого. Заклинание для того, чтобы превратить животное в человека: ши-ги-шин-па-эр-дли-ях…»

На её плечи словно мягко легли две руки.

– Снежок! – Она повернула голову и увидела, что козлёнок встал на задние копыта, а передними опёрся о её спину. – Овса хочешь? – с умилением рассмеялась Лара.

Чтобы угостить попрошайку, она выгребла из мешочка на поясе полпригоршни зёрен. Довольный Снежок вмиг слизал с её ладони лакомство и ускакал.

– Больше не отвлекай меня! – Лара опять склонилась над книгой. – «При превращении человека в животное он становится только тем животным, которое более всего подходит ему по духу. У всякого человека есть своя звериная суть. Люди с одинаковой звериной сутью чувствуют друг к другу необъяснимую тягу и часто сближаются. Заклинание для того, чтобы превратить человека в животное: ши-ги-шин-па-эр-дли-юх». Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх? О, разница в заклинаниях всего в одну букву! – обрадовалась Лара, как вдруг ей в спину будто уткнулись два копья, а за ними обрушилась такая камнеподобная тяжесть, что она с криком полетела вперёд и упала на землю.

Когда Лара перевернулась на спину, над ней нависла бородатая козья морда.

– Козетта! Б… байстрючка…

Вероятно, увидев, как ловко сын выклянчивает у Лары овёс, коза решила последовать его примеру, но совершенно не учла свой вес. Встав на ноги и отряхнув юбки, Лара встретилась со взглядом жёлтых глаз, безмолвно требующих еды.

– Иди лопай – вон сколько травы! – Она раздражённо показала вокруг и поставила на ножки опрокинутый табурет.

Коза не возражала. Более того, на земле она нашла кое-что поинтереснее травы и принялась деловито жевать.

– Книга! Ах ты ж… Пошла вон!

Спасая колдовскую книгу, Лара забыла о своей обычной гуманности и хлопнула козу по лбу. Книгу-то коза бросила, но обиду не стерпела и, пригнув голову, нацелила на Лару рога.

– Бодаться вздумала, бесстыжая? – Та прикрылась табуреткой как щитом и, когда Козетта попробовала её боднуть, крепко упёрлась сиденьем во вражьи рога. – Пасёшь их, заботишься, а они ещё и бодают!

Наконец Козетта осознала тщетность своего гнева и отступила. Прогнав козу, Лара с волнением подняла книгу – одна страница была безбожно погрызена.

«Бабушка не простит! – омертвела Лара и захлопнула книгу, словно это могло спасти её от порчи. – А впрочем… она намедни хвасталась, что знает все заклинания наизусть. Даст бог, может, не заметит?»

Эта мысль её немного утешила, но неожиданно за спиной раздался перестук копыт, и тихий мужской голос сказал:

– Глядите, какая дивная пастораль.

Когда Лара поняла, что речь идёт о ней, то замерла, боясь обернуться. Снежок как раз уткнулся тёплым носом в её ладонь, и она еле сдерживалась, чтобы его не оттолкнуть.

– Барышня!

Книга выпала из ослабевших пальцев.

«Я? Барышня?!»

Лара медленно повернулась. Первое, что она увидела, – это копыта, а уже потом – сапоги со шпорами, панталоны, расшитые камзолы, перевязи, украшенные драгоценными камнями, широкополые шляпы со страусовыми перьями… Перед Ларой стояли три молодых всадника, которые, опасно переглядываясь, смотрели на неё. Один был стройным и изящным, второй – тощим и угловатым, а третий – плотным и коренастым.

«Одеты богато, а на вид мои ровесники. Наверное, сынки дворянские», – бегло оценила Лара, несмотря на страх.

– Простите, барышня… – начал один из них, самый красивый.

– Я?

– Ну не коза же ваша, – улыбнулся тот.

Остальные дружно засмеялись.

– Что вам угодно? – с пересохшим горлом спросила Лара.

– Скажите, милая аркадская пастушка[2], ваш ли это дом виднеется за деревьями?

Она нехотя кивнула.

– Мы страсть как утомились, а наши фляги, увы, опустели, – сказал красавчик. – Не изволите ли вы принести нам воды?

– И-изволю…

Лара не помнила, как зашла в дом. Бабушка ещё не встала, а кот дремал, развалившись на лавке. Наполнив ковш дрожащими руками, Лара в сомнении остановилась перед дверью. Чутьё бойко подсказывало ей не идти.

«Может быть, не возвращаться? Ох, там коза привязана… Ну не украдут же они её. Что за несносное утро!»

У её ног мяукнул Андреас, выражая полную готовность идти вместе с ней.

«Снежок!»

Вспомнив о любимце, Лара отважно толкнула дверь и направилась к всадникам. За нею мчался Андреас. Козлёнок, к счастью, был в безопасности – он мирно пасся рядом с матерью на другом краю луга.

– Ваша… вода. – Лара подошла к красивому шатену, который с ней говорил, и протянула ковш.

– Благодарю вас, барышня, – нежно отозвался он и сделал глоток.

Остальные хмыкнули. Андреас, сидевший на земле поодаль, с угрозой бил хвостом. Передав своим спутникам воду, красавец снова обратился к Ларе:

– Вы здесь одна живёте?

– Нет, с бабушкой, – честно ответила та.

– И больше никого?

– Никого.

Серые глаза юноши блеснули интересом.

– И не страшно вам в лесу жить?

– Н-нет, господин.

– А хотите, мы будем вас защищать?

Коренастый, который как раз пил из ковша, поперхнулся водой и, вытирая рот платком, с упрёком глянул на товарища.

– Защищать? – растерялась Лара. – Зачем?

– Потому что такую барышню наверняка кто-нибудь обидит, – улыбнулся красавчик.

– Благодарю, не стоит…

– Забирай! – грянул коренастый, кончив пить.

Лара протянула руку за ковшом, но под хохот друзей молодой дворянин швырнул его о землю. На мгновение она искренне поверила, что юнец уронил ковш случайно, и наклонилась за посудой.

– Думаешь, если к тебе господа любезно обратились, то ты сразу барышней стала? Рвань… – И грубиян натянул поводья, вынуждая своего коня взвиться на дыбы и поднять облако пыли.

«Ши-ги-шин…»

Лара отскочила, едва не угодив под копыта, хотя покрыться пылью всё-таки успела.

– Вот видите, барышня, а говорили – вас защищать не стоит, – ухмылялся красавчик.

«Ши-ги-шин…»

Андреас с рычанием бросился на лошадь коренастого грубияна, но Лара вовремя спохватилась и оттащила кота в сторону.

– И не наскучило вам с отребьем болтать? – вздохнул молчавший до той поры тощий юнец. – Поедем отсюда.

Трое дворянских сынков загоготали и уже повернули прочь, когда, не сводя с них глаз, Лара подняла холодную руку и с внезапной уверенностью произнесла:

– Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх!

Глава 2

Потери и воздаяния

Всадники исчезли. А вот лошади почему-то остались.

– Где они? – опомнилась Лара.

Ответом было бравое «мия-я-яу» – трое мышат растерянно возились у ног лошадей, пока за ними не погнался Андреас. Мыши бросились в чащу леса, но чёрный кот от них не отставал.

«Я… превратила их в мышей?!»

Некоторое время Лара стояла неподвижно и смотрела животным вслед, а потом, забыв про ковш, коз и даже про книгу, побежала к дому.

– Бабушка! Бабушка! – Она с безумной улыбкой ворвалась в кухню.

Бабушка пила свеженадоенное молоко и, судя по виду, только что встала.

– Чего тебе? – Оторвавшись от кружки, она повернула нечёсаную седую голову. – Чего сияешь? Влюбилась, что ли?

– Я превратила людей в мышей!

Та, словно обессилев, выронила кружку.

– Каких людей?

– Ужасных, бабушка. Разумеется, ужасных.

– Кого именно? Отвечай, идиотка! – в нетерпении заорала бабушка.

Лара вдруг почувствовала, что улыбка на её лице сейчас так же уместна, как на похоронах, но почему – уразуметь не могла.

– Я что-то неправильно сделала? Ты дала мне книгу, велела учиться…

– Это были деревенские? – взвизгнула бабушка.

– Нет.

– У-уф, напугала…

– Это были три молодых дворянина.

Бабушка застыла с искажённым лицом.

– Они меня обидели, – для верности добавила Лара. – Поэтому мне захотелось их проучить.

Не слушая дальше, бабушка выскочила во двор.

– Где они?! Где это случилось?

– На нашем пастбище.

– Проучить ей захотелось, соплячке, – тихо шипела бабушка, торопясь на луг.

– Ме-е-е! – оскорблённым блеянием поприветствовала её Козетта.

Рядом жевал ромашку Снежок.

– Ещё и коз бросила!

Лара мимоходом глянула на Козетту:

– Вот непременно надо было жаловаться, да?

– Я никого не вижу! – нервно крикнула бабушка.

Лара обрисовала обстановку одним взмахом руки:

– Вон там стояли кони, а эти превратились в мышей, и за ними погнался Андреас.

– Андреас?! – Бабушка схватилась за голову, в изнеможении падая на стоявший тут же табурет. – Надо отыскать кота. Может, они ещё живы… Чёрт тебя возьми, ты не задержала коней!

– А на что нам в хозяйстве кони? – призадумалась Лара. – Бедная сыроделка с личной конюшней – не слишком ли это подозрительно?

– Балда! Теперь кони могут воротиться домой, и все поймут, что их хозяева пропали вместе. Кто-нибудь наверняка знал, что эти паршивцы проезжали по нашему лесу. И к кому заявятся, когда начнут их искать? К нам, к кому же ещё?

– Да откуда людям знать, что здесь замешано колдовство? Мы-то тут при чём? Может, их в лесу медведь задрал?

– Нельзя надеяться на человеческую глупость, лучше надейся на свой ум. Если есть на что надеяться, конечно… – проворчала бабушка и, скорбно помолчав, заголосила: – Ну неужели в твоей пустой голове даже не блеснула мысль о последствиях?

– Нет, не блеснула. Я была как в тумане, – призналась Лара, потупив глаза.

– Положим, ты была как в тумане, когда обращала первого паршивца. А второго, третьего? О чём ты думала между заклинаниями?!

– Честно говоря, у меня не было никакого «между». Я превратила всех троих одновременно. Не знаю, как это вышло, но для меня они были единым целым – источником моей боли, который я должна была тотчас же устранить.

Несколько секунд бабушка смотрела на Лару так, словно видела её впервые, а потом хрипло велела:

– Иди сыщи мне своего облезлого кота!

– Он не облезлый, – машинально поправила Лара, шагая в ту сторону, куда, как ей казалось, помчался Андреас.

Но вот… довольный, весь в колючках и росе, он пружинисто бежал к ней сам.

– Андреас! – Лара подхватила кота на руки.

Тот мурчал и облизывался, прикрыв раскосые зелёные глаза.

– Сожрал, – обречённо сказала бабушка то же, что подумала Лара при виде питомца.

Она отпустила кота и понурила голову. Бабушка в укоряющем молчании встала с табурета, подошла к тому месту, где стояли всадники, огляделась по сторонам и тщательно убрала заклинанием все следы копыт.

– Где книга?! – рявкнула она.

– Вот, – Лара безжизненной рукой показала в траву.

– Бестолочь, – процедила бабушка, отряхивая древний учебник по чёрной магии. – Больше ты её не увидишь. Рано тебе колдовать. А быть может, и вовсе нельзя. Оттого, что опасно. Чтобы выжить, колдовать надо с холодной головой и стальными нервами, а в тебе… слишком много пылу. Всё, что успела выучить, забудь. Тебе, дубоголовой, это будет нетрудно. Коли явятся искать тех паршивцев, зови меня, притворяйся, будто ничего не знаешь. Сказала бы тебе молиться, да некому нам молиться, только на себя надеемся. Загоняй коз и ступай в сарай – видеть тебя не хочу.

Бабушка ушла домой, а Лара осталась на лугу, униженная и кругом виноватая.

Лара до вечера просидела на дощатом полу сарая в компании Козетты, Снежка и Андреаса. Козы негодовали, что их лишили гуляний, и бились рогами о калитку загона. Зато Андреас кружил вокруг Лары, утешая своим умиротворяющим мурчанием.

– Всё равно я рада, что ты их съел, – прошептала она. – Я понимаю, что моя ошибка подвергает нас с бабушкой опасности, но в тот миг я не могла поступить иначе. Они заслужили. Я должна была их наказать, пусть даже ценой своей несвободы. – По щеке прокатилась слеза. – А вдруг нас и правда разоблачат? Бабушке столько лет удавалось таиться, а появилась я и всё разрушила.

Не дожидаясь, пока Лара расплачется, Андреас поставил лапы на её колено и потёрся о подбородок.

– Милый мой котик, спасибо тебе. – Она прижала питомца к груди, и тот послушно замер.

– Ну полно с котом обниматься, – скрипучим голосом сказала бабушка, заходя в сарай. – Иди ужинать.

Не поднимая глаз, Лара вернулась в дом. Её кот бежал рядом. Она хотела налить Андреасу, который весь день делил с ней тяготы голодовки, молока, но бабушка отобрала у неё кувшин.

– Твой кот-обормот своё уже получил. Садись и ешь.

Скромный стол освещался огарком свечи. Лара опустилась на краешек стула.

Кот в это время сел на пол под дремавшим на жёрдочке вороном и раскатисто заорал. Крэх лениво открыл один глаз. А когда Андреас промяукал и облизнулся (хотя всё, что он сегодня ел, это тот роковой завтрак из трёх аристократов), ворон широко открыл второй глаз, взбудоражился и закаркал, едва не перевернувшись на своей жёрдочке. Довольный Андреас растянулся у печи. Бабушка глянула на Крэха, и её лицо слегка оживила усмешка.

Ужин проходил в молчании, да в таком гнетущем, что, невзирая на муки совести, Лара всё же заговорила:

– Бабушка, я вот чего не пойму… Как бы ты поступила с мышами, если бы их нашла? Превратила бы обратно в людей? Так ведь они бы удрали и наслали на нас инквизиторов.

– От меня бы не удрали, – спокойно ответила та.

– Ты бы их убила?

Бабушка покачала головой, отчего на её морщинистом лбу затанцевали жуткие тени.

– Я вообще убивать не люблю, – призналась она. – Уж лучше стереть.

– То есть как?

– Это значит стереть человека со свету, будто его и не существовало. Родители забудут, что у них был такой ребёнок, друзья забудут, что у них был такой друг. Даже не забудут, а… не будут знать. Иначе как можно забыть того, кого не было? Никак. А самое главное, что и ты о нём знать не будешь. Правда, такое колдовство отнимает столько сил, что потом дня три ни на что не годишься. Зато без крови, тихо, мирно и… Как ты это называешь? Гу…

– Гуманно.

– Именно так.

Лара удивлённо смотрела на бабушку, не слыша, а скорее чувствуя, что за показным безразличием её тона прячется сожаление.

– И часто тебе доводилось стирать человека?

Бабушкино расслабленное лицо вновь преобразилось в суровую маску воплощённой строгости.

– Тебя не касается. Спать иди.

Но как уснуть после таких откровений?

«Значит, бабушка убивала, – размышляла Лара, лёжа в кровати без тени сна. – Пусть и «стирала», сути это не меняет. Хотя её жертвы не мучились, она лишала их жизни. Но почему я ничего не замечала? Когда она это делала? Во время своих поездок в город? При мне бабушка колдует только по мелочам, в основном хозяйственным, и то с большой предосторожностью, чтобы никто не знал, не видел, не заподозрил…»

От избытка впечатлений Лара порывисто встала и села на подоконник. Над лесом бледно светила луна. Потревоженный кот, что спал на кровати, поднял голову и сонно глянул перед собой.

«А зачем ей убивать? Неужели на неё покушались или хотели ограбить? Если бы я была ведьмой, я бы никого не смогла убить. Превратить подлеца в зверушку – это всегда пожалуйста. Но умертвить…»

Она осмотрелась вокруг. Привыкшие к темноте глаза различали стопки книг на полу и старую мебель, больше похожую на хлам.

– Вот бы сейчас поколдовать, – с тоской проговорила Лара. – Бабушка права, я уже ничего не помню. Память – как чистый лист. Мне трудно удержать что-нибудь в голове хотя бы на несколько минут, не то что навсегда.

«Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх», – подсказало вдруг сознание.

– Точно! Я помню только то заклятие, которым обратила нахалов в мышей. Ну ещё бы, такое потрясение, вот и отложилось… – Лара зажгла свечу и взяла перо. – На всякий случай запишу.

«Какой ещё может быть случай? Бабушка запретила мне колдовать».

Да и в чернильнице, как нарочно, высохли чернила.

– Стало быть, не судьба. Будет лучше его не записывать. – Лара поспешно убрала перо и бумагу в стол, пока не передумала.

«Но ведь тогда я всё забуду!»

– Ну и пусть. Это во благо, не стоит мне его помнить. – Сев на кровать, Лара несколько раз похлопала себя по лбу. – Забудь, забудь!

«Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях», – всплыло внезапно в её голове.

– А-а-а! Это что такое? Я такого не учила! – испугалась Лара. – Постой-ка, разница всего в одну букву… Ясно. Это обратное заклинание – как превратить животное в человека, а «ши-ги-шин-па-эр-дли-юх» – как превратить человека в животное. – Она усмехнулась сама себе. – А не такая уж ты и дура, Лара Лихт. Откуда что берётся? – Лара вновь издала тоскливый вздох. – А толку-то, толку? Всё равно применить негде.

На кровати потянулся разбуженный кот, старательно зевнул и уставился на Лару дремотными хризолитовыми глазами. Та задумчиво скользнула по нему взглядом.

– Нет! – Она завертела головой и в страхе отскочила к открытому окну. Сквозь сорочку пробралась ночная прохлада.

«Но я же знаю обратное заклинание. Грех не попробовать!»

– Грех – колдовать! – спорила Лара сама с собой. – А если он сделается чудовищем? Если у меня не выйдет вернуть всё обратно, и он останется таким навсегда? А если узнает бабушка? Что я тогда буду делать? Куда его спрячу?

«Ши-ги-шин…»

Лара вздрогнула – снова на неё, как туман, находило то утреннее ощущение непоколебимой уверенности в своих безрассудных действиях.

– Это фатализм и безответственность.

«Это магия! И если я могу её испробовать, я не имею права упускать такую возможность. А то потом всю жизнь жалеть буду! Надо провести эксперимент. Пока я помню, пока не забыла…»

В памяти пронеслась обидная фраза, обронённая бабушкой: «Всё, что успела выучить, забудь. Тебе, дубоголовой, это будет нетрудно».

– Я не дубоголовая. – Рука вытянулась вперёд, а все мысли непроизвольно сосредоточились на чёрном коте. – Рука прямая. Взгляд – на предмет совраще… превращения. Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях!

«Только бы не в чудовище», – успела подумать Лара, зажмуривая глаза.

Долгие секунды спустя она осмелилась их открыть. На том месте, где только что дремал ни в чём не повинный кот, сидело чудовище. У него были чёрные волосы ниже плеч, жёлто-зелёные глаза и обнажённое мужское тело, из-за которого Ларе снова хотелось зажмуриться.

– Мя… – сказало чудовище. – Ох ты ж.

– Котик, прости!

– Ты что натворила?

– Не знаю, – честно призналась Лара, отводя взволнованный взгляд.

– Ты ж меня…

– Андреас, хороший мой, я просто попробовала. Я сию же минуту верну всё, как было, – ты ничего не заметишь!

– Погоди, успеется, – спокойно ответил бывший кот, вставая с кровати.

Лара чувствовала, что краснеет. Чудовище сделало два нетвёрдых шага и взяло со стола небольшое зеркало. Оттуда на него посмотрел нагой черноволосый юноша.

– Да-а, дела-а… – трогая своё человеческое лицо, произнёс Андреас.

– Я сейчас же верну всё обратно!

– Не смей. – Тот в резком протесте поднял ладонь и невольно остановил на ней взгляд. – Да-а, без когтей мне будет туго.

– Чёрт возьми, ты разговариваешь! – опомнилась Лара.

– А ты надеялась, я буду мяукать? – с обидой отозвался юноша, поигрывая длинными хваткими пальцами.

Осознав всю абсурдность своего положения, Лара прикрыла глаза.

– Андреас, прости меня, пожалуйста. Скажи, когда будешь готов, и я превращу тебя в кота. Но поторопись, а то я могу забыть заклинание.

– Не хочу.

– Что?

– Мне и так нравится. – Взгляд бывшего кота оторвался от новых передних лап и опустился ниже. – Ох ты ж!

Вместо ответа Лара кинула в него простынёй.

– Обмотайся.

– Не хочу, – повторил Андреас. – Мне и так хорошо.

– Но ты же голый, – с укоризной прошипела Лара.

– Раньше тебя это не смущало.

– Раньше ты был котом!

– Считай, что я по-прежнему твой кот, – оскалился юноша, прохаживаясь по комнате.

– Эй, ты бы… – Лара выразительно указала на серую ткань, валявшуюся на полу.

– Ну так и быть. – Андреас с недовольной миной обмотался простынёй вокруг бёдер. – У-ух, без шерсти так холодно.

– Мне закрыть ставни?

– Оставь. Под одеялом согреюсь.

– Под каким ещё?.. Стой, тебе нельзя! – Лара преградила ему путь. – В таком виде я тебя на кровать не пущу.

– Чего это? – невинно поднял брови Андреас. – Учти, на пол я не лягу. Котом не ложился, а человеком – и подавно.

– Тебе и не придётся, потому что я сейчас же превращу тебя обратно. Вот только немного потрогаю… – Лара опасливо ткнула пальцем в его плечо.

– Что значит «потрогаю»? – возмутился Андреас, следя за её пальцем. – И почему «немного»?

– А разве ты не должен быть волосатым? – нахмурилась Лара и провела ладонью по его почти безволосой груди. – Всё-таки котом ты имел довольно густую блестящую шерсть.

– Мне откуда знать, каким я должен быть? Это ведь ты меня превратила.

– Гм… Глядя на тебя, и не поверишь, что ты кот.

– А ты и не верь, – улыбнулся Андреас, делая шаг навстречу.

Лара отступила.

– Ну хватит, теперь я должна вернуть тебе твою кошачью шкуру.

По лицу бывшего кота пробежала тень раздражения, но он быстро совладал с собой.

– Я ведь человечьим языком тебе сказал, не смей.

– Послушай. – Лара без сил опустилась на кровать. – Я всего лишь хотела провести эксперимент – смогу я или не смогу. Смогла. Но эксперимент мой явно неудачный…

– Неправда, я получился красавцем, – возразил Андреас.

«В том-то и дело, я не ожидала, что ты получишься таким… соблазнительным. Хотя чего я ожидала? Неужели в глубине души я ждала, что ты в самом деле превратишься в чудовище? Да, – с потрясением осознала Лара. – Потому что тогда бы я успокоилась и навеки потеряла желание колдовать».

– Лара.

– А? – Она даже не заметила, как её питомец очутился рядом. – Ой…

– Я по-прежнему твой любимый Андреас, – тихо гипнотизировал юноша, понизив голос и замедлив речь. – С той лишь разницей, что теперь я могу доказать свою любовь более убедительно.

– Даже не вздумай!

– Я же видел, как тебе грустно.

– Мне не настолько грустно! – отодвинулась Лара.

– Лара, ты ведь любишь эксперименты?

– Люблю, но этот эксперимент какой-то уж очень… необратимый.

– Клянусь, для меня это тоже будет впервые.

От одной только мысли, что бывший кот имеет в виду, Лару подбросило на ноги.

– Андреас, перестань!

– Лара, я ведь не чужой. – Он взял её повисшую вдоль тела руку. – Мы с тобой уже шесть лет живём вместе. Это долго даже для людей. Неужели за эти годы я хоть раз дал тебе повод усомниться в моей преданности?

– Да преданность здесь совсем ни при чём… – заметила Лара, выпростав руку из его тёплых пальцев.

– Ты меня любишь?

– Я люблю тебя как кота.

– А как человека?

– Ты не человек, и прекращай свои глупые допросы.

– А если представить, что я человек? – настаивал Андреас.

– Тогда бы я тем более не подпустила тебя к себе. Потому что если смотреть на тебя только как на человека, то я вижу какого-то… странного незнакомца, – сказала Лара, но всё же позволила усадить себя обратно на кровать.

– А глаза? Это глаза незнакомца?

Чуть прищуренные, жёлтого цвета, плавно переходящего в болотно-зелёный вокруг зрачков, они выжидающе заглядывали ей в глаза. А казалось, что заглядывали в душу. Лара не удержалась и погладила юношу по щеке.

– Нет, это глаза моего Андреаса.

– Но я и есть Андреас. Лара, я всё тот же кот. – Он перехватил её руку и прижал к губам.

– Ты какой-то неправильный кот.

– Просто у меня сейчас другой, более удобный облик. Так неужели… ты меня не узнаёшь?

Андреас склонился к Ларе, но она отстранилась, уперев руки в его грудь.

– Постой, я не разрешала…

– Разве тебе не интересно?

– Интересно. Но ты кот, а я твоя хозяйка.

Андреас, не сводя с неё взгляда, покачал головой.

– Ты мне не хозяйка.

– А кто? – удивилась Лара.

– Один поцелуй – и ты снова обратишь меня в кота, идёт?

– Всего один? Идёт.

«Уж лучше ты, чем кто-то чужой», – подумала она, когда Андреас бережно коснулся губами её губ.

Потом его поцелуй стал глубже, смелее, кружа голову и мысли и принуждая забыть все аргументы.

– Ты уверена, что хочешь… превратить меня обратно в кота?

Лара была уверена лишь в том, что поцелуй был непростительно коротким.

– Н-нет.

Мгновение спустя она оказалась на подушке под тяжестью требовавшего нежности чудовища. Мимолётом подумала, что для новоиспечённого человека Андреас уж больно хорошо владеет руками. А потом с мучительной ясностью осознала: «ЧТО Я НАДЕЛАЛА?»

Глава 3

Пьяные признания

Утром Ларе не хотелось вставать. Едва первые лучи солнца пробрались на чердак, она с головой укрылась одеялом, будто это могло отгородить её от того, что случилось.

Вот бы где пригодилась скверная память – но нет! Стоило закрыть глаза, и тело растворялось в ярких воспоминаниях о распаляющих ласках. Оставалось одно – держать глаза открытыми и каяться.

– Я провела ночь со своим котом, – в ужасе прошептала Лара.

«Бывшим котом!» – спасал разум.

– Это мало что меняет, – простонала она, мотая головой. – Как… как я могла соблазнить родного кота?

– Это я тебя соблазнил, – внёс ясность мужской голос. Лара даже содрогнулась – так непривычно он прозвучал в её светлой целомудренной комнате. – Но лишь вначале, а потом…

– Не продолжай! – строго сказала она, зарываясь под одеяло.

– Это надо было раньше говорить.

«Надо было».

– А теперь уже поздно, – не обнаруживая ни капли сожаления, вздохнул юноша. – Сначала ты превратила меня в человека, потом ты украла мою невинность…

– Когда?! – Лара отбросила одеяло, чтобы с возмущением посмотреть на Андреаса.

Тот мирно лежал на краю её кровати, но не свернувшись, как обычно, клубком, а закинув руки за голову.

– Когда «Подожди, не хочу, чтобы мне было больно, будет лучше, если я сама, ложись…»

– Прекрати меня цитировать!

– Я даже боюсь представить, что ты дальше придумаешь, – с надеждой улыбался юноша, выставив на обозрение вздымающуюся грудь и не трудясь прикрыться простынёй.

На дальнейшее разглядывание терпения уже не осталось – Лара отвернулась и обхватила голову руками.

– Я так хотела, чтобы мне это приснилось. – Она слегка потянула волосы назад, но слабая боль только напомнила о том, что всё происходящее не сон.

Её плеча коснулась тёплая рука. Та же рука, что несколько часов назад…

– Лара, почему коза не доена? – громыхнуло снизу.

– Бабушка, – опомнилась Лара, выпрыгивая из постели.

– Ты после вчерашнего чуть свет должна вставать! – Голос неотвратимо приближался к комнате.

«После вчерашнего? О боже, из-за Андреаса я совсем забыла, что накануне в сущности убила трёх человек!»

Андреас в это время пытался залезть под кровать, хотя его новые размеры не очень тому способствовали.

– Куда? – прошипела Лара.

– Я хотел…

– Стоять. – Она простёрла руку вперёд. – Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх.

Бабушка с треском распахнула дверь.

– Бегом в сарай, лентяйка, я за тебя трудиться не стану!

– Да-да, одну минуту… – Лара надела юбку поверх сорочки и бросилась вниз, зашнуровывая на ходу корсаж.

На полу остался сидеть взъерошенный кот с погрустневшими глазами.

«Мне нет прощения. Я не заслуживаю ни малейшего оправдания. Как же стыдно, как стыдно!» – терзалась Лара.

Она даже читать не могла – так и просидела полдня на лугу, положив голову на руки.

Солнце давно стояло в зените, обдавая всё живое беспощадным жаром, когда Лара вспомнила, что с утра ничего не ела, и вернулась в дом перекусить. Кухня пустовала – бабушка уехала в город торговать. Лара по привычке взяла кувшин, чтобы налить коту парного молока.

– Андреас, кс-кс, – позвала она и осеклась.

«А впрочем… Да, его снова можно подзывать "кс-кс"», – мысленно утешилась Лара и, отставив кувшин, пошла за котом.

– Кс-кс! Ты где?

Она осмотрела весь дом, Андреаса и след простыл. Во дворе его тоже не оказалось.

– Кс-кс, – теряя надежду, повторила Лара.

За сараем сверкнул чёрный хвост.

– Вернись, дурак!

Когда она помчалась за котом, он вскочил на забор, готовый устремиться в лес. И Лара не нашла ничего лучше, как взмахнуть рукой.

– Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях!

Теперь на заборе сидел голый юноша. Он молча спрыгнул на землю и двинулся в сторону дома, раздувая от ярости ноздри. Стыдные воспоминания снова заполонили мысли Лары, отозвавшись на щеках румянцем, но она всё равно преградила Андреасу путь.

– Почему ты хотел убежать?

Тот прошёл мимо, словно не заметив.

«Вот тебе и котик – выше меня на полголовы…»

– Отвечай. Я твоя хозяйка.

Юноша остановился, но оборачиваться не стал.

– Ты превратила меня, чтобы поговорить?

– Нет, чтобы ты прекратил точить когти о наш забор, – с такой же издевательской интонацией ответила Лара. – Скажи, почему ты меня избегаешь?

– Разве я ещё должен что-то объяснять? – не поворачиваясь, спросил Андреас.

– Я понимаю, тебе обидно…

– Ты меня разочаровала.

Лара поражённо уставилась на его ссутулившуюся спину.

– А что я могла сделать? Показать тебя такого бабуле?

– Ты могла дать мне спрятаться.

– Я об этом не подумала.

– Верно. Поэтому первое, что пришло тебе в голову, – это сделать так, чтобы я исчез.

Лара даже рассердилась, настолько нелепыми показались ей эти слова.

– Что ты несёшь? Ты не исчез, ты всего-навсего вернулся к своему обычному облику. Я не хочу, чтобы ты исчезал. Я потому и превратила тебя минуту назад в человека – чтобы ты никуда не сбежал.

– В таком виде мой побег и вправду будет затруднительным, – согласился Андреас.

Лара возмущённо уткнула руки в бока.

– Тебя не понять. То ты недоволен, что я обратила тебя в кота, то злишься, что опять превратила в человека.

– Дело не в превращении. Я глубоко разочарован…

– Ты всего лишь кот.

Андреас обернулся, пронзив её взглядом.

– Тогда где, скажи на милость, мои усы и хвост? – Он красноречиво развёл руки, явив взору всю свою обнажённую натуру.

Лара поздно вспомнила про его наготу и отвела глаза.

– Не отводи. Ведь я всего лишь кот!

«Он кот. Он кот! – убеждала себя Лара. – Нет. Перед котом я не стыдилась. А перед этим… стыдно».

– Пойдём, я дам тебе прикрыться, – пробормотала она.

– Животным не положена одежда.

Лара стянула с верёвки непросохшую простыню и не глядя бросила её Андреасу.

– Мокро! – пожаловался тот.

– Потерпишь.

Бывший кот с усталым вздохом обернул простыню вокруг тела на манер древних римлян.

«Это словно другой человек, – рассуждала про себя Лара. – То есть… совсем другое существо. Как я должна с ним обращаться, если Андреас-кот и Андреас-человек вызывают у меня едва ли не противоположные чувства?»

– Зайди в дом, – сказала она, открывая дверь.

– Для чего?

– Ты ведь не завтракал?

– Ну почему же? Успел полакомиться вчерашними объедками, – съязвил юноша, но всё же последовал за Ларой в кухню.

Она бросила взгляд в кошачью миску, что стояла на полу, и налила Андреасу полную кружку молока.

– Держи.

Поправив свою тогу, бывший кот сел за стол и без восторга посмотрел на молоко.

– А коньяку не найдётся?

– Чего?! – Лара поразилась не столько вопросу, сколько тому, что кот знал слово «коньяк».

– Раз я теперь человек, могу я себе позволить глоток коньяка?

– Может, ты и можешь себе позволить, а вот я…

– Что я, не человек, что ли?

– По правде говоря, не совсем.

– Ты хотела мириться? – Андреас откинулся на спинку стула, выставив подбородок. – Без коньяка я мириться не намерен.

– Не думаю, что у нас дома есть коньяк.

– В буфете поищи.

– Попробую. – И вот, неожиданно для себя, Лара уже рылась в буфете в поисках коньяка.

Крепкий буковый буфет был единственным предметом мебели в их доме, на который Лара могла смотреть без слёз. Несмотря на тщательное поддержание образа бедной сыроделки, бабушка иногда покупала хмельные напитки, но исключительно по ведьмовским праздникам и исключительно себе. Лара алкоголем ничуть не интересовалась, в отличие, как оказалось, от кота.

– Удивительно, что ты помнишь, где бабушка хранит спиртное.

– А я вообще внимательный.

– Я нашла только красное вино. – Лара показала глиняный кувшин, покрытый тонким слоем пыли. – Больше ничего.

– Разливай, – распорядился бывший кот.

Она с сомнением посмотрела на вторую кружку, которую поставил на стол Андреас.

– Мне что-то не хочется.

– Хочешь мириться – пей вместе со мной, – тоном, не терпящим возражений, произнёс юноша.

Лара наполнила обе кружки и покорно села напротив него.

– Ну если только капельку…

Через полчаса вина осталось на самом дне.

– Боже, что я делаю? – встрепенулась Лара.

– А что ты делаешь?

– Пью бабушкино вино со своим котом.

– Это не самое страшное твоё преступление.

Её лицо обдало жаром, хотя оно и без того горело от выпитого. Хотелось говорить, быть откровенной и не думать о последствиях. Но мысли разбегались, как весенние ручьи, не желая облекаться в слова.

– Я бездельница и развратница…

Андреас задумчиво воздел глаза к потолку.

– Ну, если развратница, то уже не бездельница.

Лара звонко рассмеялась и поняла, что пьянеет.

– За это надо выпить, – сказал бывший кот, поднимая кружку.

– Нет, не надо, – покраснела Лара.

– За безделье и праздность! – объявил Андреас и сделал большой глоток.

– Хватит надо мной смеяться.

– Всегда мечтал об этом, – признался он.

– О чём? – ещё сильнее смутилась Лара.

– Сидеть за столом и пить коньяк, как человек.

– Это вино.

– Не суть важно.

Лара обратила внимание, что от выпивки Андреас стал ещё угрюмее, чем прежде.

«И ни слова о том, что было ночью. Как не стыдно? Мне стыдно, а ему нет. Но почему только мне? Или котам совсем не ведом стыд?»

Она с досадой заглянула в кувшин.

– Нехорошо будет, если бабушка заметит, что вино исчезло. Может быть, воды долить? – спросила Лара, хоть и понимала наивность своего вопроса.

– Лучше наколдуй.

– Я не учила таких заклинаний.

– В книге глянь.

– Бабушка ещё вчера её спрятала. А куда, не знаю.

Андреас одним махом осушил свою кружку.

– Я знаю.

– Правда?!

В этот решающий миг Лара увидела через окно, как отворилась калитка: во двор не спеша заходила бабушка с полной корзиной покупок. Лара перевела на Андреаса встревоженный взгляд.

– Превращай, – спокойно молвил тот.

– А ты не станешь снова принимать оскорблённый вид? – не удержалась Лара.

– Обращай меня в кота, не медли.

Она с готовностью подняла руку.

– Ши-ги-шин…

– Лара! – грянуло со двора. – Почему коза брошена?

Лара и Андреас обменялись лишь взглядами, но и без слов было ясно, что сию же минуту превращение невозможно. Поэтому он вскочил из-за стола и ринулся на чердак, а она засунула почти пустой кувшин обратно в буфет.

– Ай, дура! Что за дура! – Бабушка со скрипом распахнула дверь, заставив Лару отпрыгнуть от буфета.

– Я отлучилась перекусить…

– Да я про козу! Я пошла на луг проверить у неё сосцы, а она удумала поддеть меня рогами, – с обидой доложила бабушка. – Вот ведь бестолочь, совсем тёплым местом не дорожит.

Лара не была уверена, что место ведьминой скотины можно назвать тёплым, но всё равно кивнула, пряча кружки с такой ловкостью, какой не ожидала сама от себя.

– И как ты могла эту злыдню купить? – безразличным тоном сказала она.

– Так она же тогда крохотулей была – разве там характер углядишь?

– Как торговля?

– Да не шибко. – Бабушка водрузила корзину на стол. – Зато все сплетни узнала. В Баварии одну женщину сожгли за то, что она предсказала похолодание. И ведь угадала, несчастная. Два месяца минуло, как французы со шведами их разорили, а они своих же изводят…

Наверху что-то громко стукнуло.

– Это что? – насторожилась бабушка, подняв глаза.

– Это Андреас. Наверное, – честно призналась Лара.

– Шумный какой стал.

– Так что там сосцы?

– Чего? – не сразу поняла бабушка.

– Ты сказала, что ходила щупать козе сосцы.

– А-а… Да мягкие совсем. Опять, зараза, плохо ела. С голоду пухнуть будет, а не поест, если у неё над душой не стоять. Что за привычка? Себе ведь хуже делает.

– Может, её поменять?

– Да жалко. А эту куда девать? Жалко… – задумчиво повторила бабушка. – Полно болтать, надо стряпать. Принеси воды и иди к козе, а то не видать нам завтра молока.

– Сейчас схожу, только кота проведаю.

Пока бабушка в буквальном смысле этого слова колдовала над ужином, Лара проскользнула в свою комнату. Андреас стоял у окна. Во мраке занимавшихся сумерек светло-серая простыня смотрелась на нём особенно живописно.

Не тратя времени даром, Лара вытянула слегка дрожащую руку.

– Ши-ги-шин…

– Постой. – Андреас шагнул вперёд и отвёл руку Лары в сторону. Потом оставил на её губах лёгкий, почти невесомый поцелуй и отошёл. – Теперь можно.

Лара застыла в смятении. Пустынно-болотные глаза, что сверкали над ней в полутьме, ничего не обещали, но помнили всё.

«Он не забыл. Да и как он мог? Вот только, в отличие от меня, он, кажется, совсем не смущён. Напротив. Вот наглец. Даже кот ведёт себя как обычный мужчина».

– Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх.

Когда минуту спустя Лара вернулась на первый этаж, за ней, как всегда, следовал её чёрный кот.

Лара пасла коз до самой темноты, пока бабушка не отправилась за ней на луг.

– Ступай ужинать. Довольно комаров кормить.

Отведя Козетту и Снежка в сарай, Лара без аппетита съела наколдованный суп из брюквы, после чего поднялась на чердак и боязливо открыла дверь своей комнаты.

Андреас ждал её, развалившись на постели – пусть и в образе полусонного кота. При виде Лары он вопросительно мяукнул. Она почти услышала в этом «мяу» коварное: «Ты чего так долго?»

Осознав, что больше не сможет спокойно раздеться при своём питомце, Лара сняла лишь корсаж и верхнюю юбку. Едва она села на кровать, Андреас тут же начал тереться о её руку и призывно мурчать.

– Хочешь снова человеком стать? Нет уж, дудки. И с кровати уходи. На пол. На пол! Брысь!

Кот ответил озадаченным взглядом.

– Иди-иди! И не надо меня соблазнять, всё равно не уступлю.

«Кто бы меня послушал, подумал бы, что я ума лишилась».

Поскольку кот сидел не шевелясь, Лара взяла его на руки и опустила на пол. Пнуть того, с кем она совсем недавно пила и целовалась, ей не позволила совесть. Видимо, Андреас почувствовал её нерешительность, потому что через секунду запрыгивал обратно на постель.

– Ах так? Ну погоди! – Лара ещё не знала, чем именно будет угрожать коту, но всё же поднялась. – Что за коты пошли наглые?..

Не придумав никакой гуманной угрозы, она открыла сундук, набрала старой ветоши и набила ею плетёную корзину.

– Вот, спать теперь ты будешь здесь. – Лара поставила корзину в углу и пересадила Андреаса на его новую лежанку. – И не спорь со мной!

Кот пребывал в полнейшей растерянности.

– И не смотри на меня! – Не глядя питомцу в глаза, она с головой накрылась одеялом и отвернулась.

«Я точно лишилась ума».

Глава 4

Кот с привилегиями

На другое утро Лара тихо выскользнула из комнаты, чтобы не разбудить кота, и спустилась в кухню, где колдовала бабушка. Покончив с несытным завтраком, она не стала ходить вокруг да около и спросила:

– Бабушка, ты не могла бы дать мне несколько монет?

– На что тебе? – отозвалась та.

– В прошлом месяце в книжной лавке появился новый испанский роман.

– Как называется?

– «Дон Кихот Ламанчский».

Бабушка с неодобрением поджала губы.

– Тебе что, читать нечего?

– С недавних пор – нечего, – многозначительно заметила Лара.

– А как же твои книжки на полу?

– Я их все давно перечитала, а самые любимые – по два-три раза.

– Ну конечно, если память плохая…

Лара ответила оскорблённым взглядом, но промолчала.

– Эх, зря я тебе грамоте выучила, – посетовала бабушка. – Я же думала, ты моё дело продолжишь, а ты вон какая…

– Ты про сыроделие?

– К несчастью, нет. Ладно, дам я тебе денег, но только на две книжонки. – Она вытерла о передник руки и, скрывшись на минуту в своей комнате, принесла десять мариенгрошей. – На, возьми.

– Спасибо, бабушка! Тогда я сейчас же в Кемниц отправлюсь.

– А коза? Я её пасти не стану.

– Пусть пока сама попасётся. Может, и аппетит нагуляет. – Лара сняла с гвоздя серую накидку.

– Погоди. – Бабушка вытянула руку и произнесла заклинание, повторить которое Лара не сумела бы, как ни старайся. – Теперь к тебе ни один человек со злыми намерениями не подойдёт.

– Спасибо.

– За два часа управишься?

– Едва ли.

Бабушка насмешливо сузила глаза.

– Что так? Небось опять до города пешком потопаешь, не прося деревенских тебя подвезти?

Лара в самом деле ни у кого не просила помощи, потому что её всякий раз засыпали бестактными вопросами.

– Не люблю я их, – призналась она. – Только одно всё талдычат: «Зачем живёшь с бабкой в лесу да отчего не сыщешь себе в деревне жениха? Или ты такая важная птица, что никто из наших тебе не ровня?» Уж и не знаю, как на такую глупость отвечать.

– А ты улыбайся, – показательно оскалилась бабушка. – Они тебе – глупость, а ты улыбайся.

– Как же, стану я их поощрять! Они тогда ещё больше глупостей наговорят. С пятнадцати лет одно и то же слышу – надоели. Хоть бы новое что выдумали.

– Вот и хорошо, что ты деревенских не жалуешь, – кивнула бабушка. – Зато лишнее не ляпнешь.

– Никогда не ляпала, а тут вдруг ляпну, – обиженно пробурчала Лара, выходя за дверь.

Кемниц стоял в часе ходьбы от их дома, полчаса надо было идти до деревни и ещё полчаса – до города. Вскоре Лара заметила двух солдат с пиками.

«Чтоб вам провалиться!»

Она метнулась в гущу леса и укрылась за деревом. Едва дыхание восстановилось, как по дороге зашаркали сапоги.

Лара с ужасом смотрела на мужчин через листву – они шли истощённые, оборванные, обозлённые; шарфы, перекинутые через плечо, были когда-то белыми, как у французов. Впрочем, национальность солдат не имела для простого люда никакой важности. Лара бы бросилась бежать, даже увидев зелёные саксонские шарфы. И свои, и чужие – опасны были все. От одних рассказов, как безжалостно они пытали и убивали крестьян, в жилах стыла кровь. Она знала, что заклинание бабушки не позволит пикенёрам причинить ей вред, но всё равно дрожала.

Шарканье стихло. Только когда сердце перестало биться пойманным голубем, Лара осмелилась выйти из своего укрытия и направилась в город.

– Снова ты, неугомонная? – За последний год каждое её появление в мебельной лавке сопровождалось этим возгласом старого лавочника. – Опять будешь смотреть, ничего не покупая?

Но сегодня Лара не останавливала жадного взгляда на новых работах и сразу поспешила к лавочнику.

– Добрый день. Могу ли я поговорить с вашим мастером?

Старик с подозрением наморщил лоб.

– Позволь узнать, для чего?

– Я… хотела бы у него учиться.

– А?

– Я хочу поступить к нему ученицей.

– Ученицей?! – Мешки под глазами лавочника поползли вверх, а тонкие губы искривились в подобие улыбки, за которой последовал противный уничижительный смех. – А-ха-ха! Вернер! Вернер, поди сюда!

Из мастерской выглянул бородач лет сорока в фартуке поверх серой рубахи и потёртых штанов. Башмаки его были покрыты мелкой стружкой.

– Вот эта девчонка желает у тебя учиться!

Лара невольно вытянулась под изумлённо-изучающим взглядом мастера и приготовилась к долгой глумливой тираде. Но тот сказал всего одно слово:

– Зачем?

«По крайней мере, он надо мной не смеётся».

– Я с давних пор восхищаюсь вашим талантом, и мне всегда было интересно, как делаются шкафы, стулья, столы…

– Но ведь ты не мужчина.

Лару не удивил, но всё же огорчил столь предсказуемый ответ.

– И что с того? Главное, что у меня есть руки и голова. А женщина я или мужчина, какая разница?

Старый лавочник, смеясь, чуть не упал под стол.

– Плотничать умеешь? – обречённым голосом спросил Вернер.

Лара покачала головой.

– Нет. Но я готова учиться.

– Мне придётся учить тебя с азов. Ты понимаешь, какая тяжёлая предстоит тебе работа? А что будет, когда замуж выйдешь? Какой муж дозволит жене заниматься мебельным делом?

– С мужем я сама договорюсь, – твёрдо ответила Лара. – Если он вообще когда-нибудь появится.

– Да бог с ним, с мужем. Как ты себе воображаешь свою учёбу? Станешь жить в моём доме служанкой и вести хозяйство за то, что я обучу тебя ремеслу? Мне уже прислуживают два ученика, и больше мне не требуется. Да и как ты будешь жить? Где? В отличие от юношей, тебе потребуется отдельная комната…

О том, чтобы переехать к учителю, Лара даже не помышляла. Она едва не поникла, но потом опомнилась:

– А если я буду вам платить?

– Платить? – Вернер всерьёз задумался.

– Я живу за городом, но могу приходить к вам дважды в неделю. Назовите свою цену.

Лавочник уже отсмеялся и теперь смотрел на мастера как на безумца.

– Вернер, ты взаправду берёшь в ученики девицу? Да тебя весь цех засмеёт!

– Я буду щедро платить! – оборвала его Лара.

– По твоему платью этого не скажешь, – с презрением заметил старик.

– Вот что, девушка, – не слушая обидных слов хозяина, начал мастер, – приходи сюда через неделю, тогда я и скажу тебе своё решение.

– Благодарю вас, учитель! – радостно воскликнула Лара.

– Ты погоди меня так называть, я ещё ничего не решил… Теперь ступай.

Никогда прежде Лара не выходила из мебельной лавки такой воодушевлённой. Она вдохнула полной грудью и мгновенно пожалела об этом – город пах не то что лес.

«Если мастер согласится, мне понадобятся деньги. Найду книгу, наколдую денег и наконец-то смогу учиться!» – думала Лара, весело шагая в сторону рынка.

В родной лес она возвращалась после полудня по самому солнцепёку. Солнце палило так неумолимо, что Лара сняла накидку и повесила её на руку, в другой руке она несла узел. Сзади приближался неровный стук колёс об ухабистую дорогу.

– Лара! – раздался голос возницы.

Она обернулась и увидела телегу, которой правил парень с соломенными волосами, что лезли ему на лоб из-под дырявой шляпы. Щурясь от солнца, он широко улыбался.

– Садись-ка. Довезу.

– Спасибо, Юрген, но пешком полезнее.

Страдая от зноя, Лара продолжила свой трудный путь.

Телега поравнялась с ней.

– Эй, Лара!

– Чего тебе?

– Ты замуж не собираешься?

– А ты? – без интереса спросила она.

– Я-то? Я жду, когда ты для брака созреешь.

– Для тебя я не созрею никогда, – пробормотала Лара себе под нос.

Но Юрген вряд ли её услышал, потому что следующей его фразой было:

– Ну правда, дался тебе этот лес! Не век же с бабкой куковать. Не юна ты уже, чтобы нос воротить. Давно бы ко мне присмотрелась. Парней в деревне осталось мало, только те, что от вербовщиков в лесу попрятаться успели. Или ты такая важная, что никто из наших тебе не пара?

– О господи… – простонала Лара и, срезав путь, побежала домой через поле.

– Дура полоумная! – неслось ей вслед.

Во дворе на солнце грелся чан с водой. Услыхав, как Лара отворяет калитку, бабушка вышла на порог.

– Вернулась? Поешь. А потом на луг ступай. С козами допоздна не засиживайся, вечером мыться будем. Погода сегодня такая ясная…

– Духота, – устало проговорила Лара, освобождаясь от накидки.

– А нечего было ради пары книжонок такие променады совершать. Попросила бы местных – довезли бы задаром. Это меня, старую, за монету возят, а тебе и бесплатно дозволят.

– Да я б им сама заплатила, лишь бы не приставали, – скривилась Лара.

– Кто приставал?

– Юрген. Глупости предлагал.

– Это какие?

– Замуж.

– Я надеюсь, ты не согласилась?

– Делать мне больше нечего!

Бабушка мимоходом пощупала висевшее на верёвке бельё.

– А впрочем… Я-то замуж не пошла, чтоб не зависеть от мужнина умения язык за зубами держать. Любой раздор – и он меня выдаст. А тебе чего скрывать? Если ведьмой тебе не быть, то, может, и впрямь лучше замуж податься? Приданое мы тебе справим.

– Ну не за Юргена же! – содрогнулась Лара.

– Ну нет, конечно, ты для него больно грамотная. Зачем ему жена, которая ради двух книжонок полдня по жаре мотается?

Лара вспомнила свой путь до города.

– Я видела двух французских пикенёров.

– А они тебя? – насторожилась бабушка.

– Кажется, нет.

– Видать, из Баварии притопали. – Бабушка сняла с верёвки сорочку. – Завтра по дороге в Кемниц поколдую над деревней, чтобы ни один вояка не мог им дурного сделать.

Если бы не её защитные заклятия, кто знает – выстояла бы деревня в годы войны? Зато в соседних деревнях, что грабили и сжигали солдаты, ведьм, судя по всему, не водилось. Бабушка говорила, что учёные ведьмы, в отличие от травниц и знахарок, встречаются редко. За свою жизнь она перевидала много мужчин, женщин и детей, которых обвиняли в колдовстве и казнили, но ни в одном из них не увидела ведьму или колдуна. Что именно их выдавало, бабушка не объясняла.

– Почему ты помогаешь деревенским? – спросила Лара. – Неужто из человеколюбия?

– Что ты, – отмахнулась бабушка, – какое там… любочеловечие? Просто не хочу пешком до города ходить.

Лара подавила усмешку и зашла в дом.

– Обед на столе. Каша из брюквы.

– Спасибо, – не сдержав страдальческой гримасы, ответила Лара.

Несмотря на упадок сил, она спешно проскользнула в свою комнату и спрятала под подушку принесённый из города узел, радуясь тому, что бабушка не любила читать и не поинтересовалась, какие книги она купила, ибо никаких новых книг у неё, собственно, не было.

До захода солнца Лара загнала в сарай одуревших от жары коз и вернулась во двор. Бабушка суетилась около нагретого за день чана, раскладывая на лавке наколдованные полотенца и кусок мыла. Под лавкой сидел Андреас.

– Я при коте мыться не стану, – вырвалось у Лары.

– Это почему? – удивилась бабушка, стаскивая с себя верхнюю юбку.

– Не хочу. Я его лучше… на чердак отнесу.

Лара была готова поклясться, что кот огорчился, хотя прежде она не замечала, чтобы выражение его морды изрядно менялось. Она оттащила питомца в свою комнату и, уходя, сказала:

– Сиди и жди. Поговорить надо.

Смыв с себя дорожную пыль и пот, Лара быстро поела и побежала наверх. Кот терпеливо дожидался её на подоконнике.

Она достала из-под подушки узел и, развернув его, поставила на пол башмаки, а на кровати разложила белую льняную рубашку, серые суконные штаны до колен и грубые чулки.

– Наряд, конечно, не роскошный, но на большее мне бы не хватило денег. Сейчас я превращу тебя в человека, а ты оденься. – Лара пристально взглянула на Андреаса. – Сам справишься?

Кот мотнул головой, будто кивая.

– И не привередничай. Я и так по твоей вине без двух новых романов осталась. – Собравшись с духом, Лара протянула руку вперёд. – Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях.

Она немедленно отвернулась. Слышала только, как Андреас слез с подоконника и уже на двух ногах приблизился к кровати.

– Чего это ты на меня потратиться вздумала?

«Мне, наверное, никогда не привыкнуть к тому, что обладатель этого чарующего баритона – мой кот».

– Потому что когда ты голый, ты какой-то… развязный. Для серьёзной беседы мне нужно, чтобы ты был одет, как человек.

– Человек рождается голым так же, как и кот.

– Не обобщай. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты готов?

– Готов.

Лара обернулась. На мгновение её взгляд стал отстранённым, будто не она купила сегодня у старьёвщика эту одежду и не она только что придала своему коту человеческий облик, а кто-то рослый и чернокудрый вошёл в её комнату, не постучавшись. И хотя наряд незнакомца был простым и небогатым, сидел он на нём превосходно.

– Ты похож на моряка. Нет, даже не на моряка, а на дворянина. Из обедневшего, но гордого рода. И неважно, что без шпаги, главное – стать, главное – фигура. Всё-таки я угадала с размером, – заулыбалась Лара. – А ну повернись.

Андреас нехотя повиновался. Оказалось, что сзади он выглядел ещё лучше, чем спереди.

– Ай да молодец я, какая молодец! – восхищалась Лара, позабыв про потерю двух новых романов. Она поднесла бывшему коту зеркало. – Смотри. Тебе самому-то нравится?

– Да так, – равнодушно ответил Андреас. – Ты меня только для этого, что ли, обратила? Или всё же для того, для чего одеваться не имело смысла?

Лишь внутренняя готовность к подобным вопросам избавила Лару от жара румянца, но голос её всё равно надломился, когда она торопливо сказала:

– Ты вчера говорил, будто знаешь, где бабушка прячет колдовскую книгу.

– Знаю.

– Расскажи!

– Ох ты ж, умная какая, расскажи ей, – отозвался юноша. – А что проку рассказывать? В моей судьбе от этого ничего не изменится. Ты всё так же будешь превращать меня в человека ради всякой чепухи, а потом – обратно в кота. Я устал, мне это неинтересно.

– Вот те раз, – изумилась Лара. – Пока я не начала тебя превращать, ты был таким славным, добрым, заступался за меня…

– Потому что тогда ты ещё не успела меня разочаровать. А с тех пор что ни день, то новые досадные открытия. То на пол меня сгонишь, как собаку, то со двора выставишь. Подумаешь! Чего я там не видел?

– Это оттого, что… я теперь знаю, какой ты бываешь, – запиналась Лара. – И теперь я вижу в тебе не просто кота, а вот это… вот это всё. – Она показала куда-то в область его груди.

– Говоря по-человечески, ты стала видеть во мне мужчину? – ухмыльнулся Андреас.

– Может быть, и стала.

– Но я же не мужчина, я кот, забыла?

– А может, я запуталась? – оправдывалась Лара. – Имею я право запутаться?

– Имеешь. – И Андреас как-то внезапно привлёк её к себе.

– Стой! – вырвалась она. – Сначала разговор. То есть не сначала, а вообще… вместо. Я тебя не для того человеком делала!

– Тихо, бабка услышит, – зевнул Андреас. – Говори скорей, я спать хочу.

– Мне нужно наколдовать деньги.

– Зачем?

– Буду ездить в город учиться.

Андреас удивлённо приподнял брови.

– Чему, интересно?

– Вот поможешь, тогда и отвечу. Скажи мне, где книга.

– И что я за это получу? Какие привилегии?

– «Привилегии»? – медленно повторила Лара. – Ты откуда слова такие знаешь? Ты всего лишь кот, какие тебе ещё привилегии полагаются?

– А вот какие. Не хочу быть «всего лишь котом». Хочу спать в твоей кровати, пить коньяк и курить табак…

– Да где я тебе табак достану?

– Купишь, а деньги наколдуешь, – с ленцой ответил бывший кот. – И самое главное требование: хочу, чтобы ты меня превращала тогда, когда я решу, а не ты.

– Чего?!

– Не то в лес уйду. Вот и выбирай – или без книги, или с книгой, но с моими небольшими условиями.

– Ничего себе, небольшими! – Лара даже подбоченилась от негодования. – Один раз сказать, где книга лежит, а потом всю жизнь королём жить.

– Не один. Бабка твоя не дура, она каждый день книгу на новое место прячет. От тебя бережёт, чтобы ты снова бед не натворила.

– Я натворила? А кто тех троих сожрал, кто?

– Если тебе станет легче, признаюсь как на духу: те высокородные мышата были совсем безвкусные.

Лара опустилась на кровать в глубокой задумчивости. Андреас тем временем запихивал в сундук корзину с тряпьём, что прошлой ночью заменяла ему лежанку.

– Эй! Ты чего?

– Полагаю, ты согласна? Другого выхода-то нет. Колдовать же хочется? А ни талантом, ни памятью Бог…

– Замолчи, – одёрнула его Лара. – Насчёт памяти ты верно подметил. Вот, допустим, говоришь ты мне место, где бабушка спрятала книгу. Я улучаю момент, достаю её, а толку? С первого раза я никакое заклинание не упомню. Записать? И буду я бегать с бумагой, чернильницей да пером, как писарь. Да ещё чтоб быстро, незаметно, юрко! Не ровён час, разолью на книгу чернила, и кончится моя беззаботная юность – бабушка обмана не простит и выгонит из дома. И куда мне прикажешь деваться? В деревню – жениха искать?

– Зачем жениха? У тебя же я есть.

– На солнце перегрелся? За кота замуж?

– Да ты послушай! Тоже мне, завидная невеста… – фыркнул Андреас, садясь рядом. – Никаких чернил не понадобится, я с тобой за книгой пойду. Ты заклинание прочтёшь, а я запомню. У меня, знаешь, какая память?

– Какая?

– Исключительная. Я всё, что слышу, вмиг запоминаю. Вот испытай меня.

– И испытаю. Ну-ка повтори: «Omne ignotum pro magnifico est».[3]

Андреас самодовольно хмыкнул.

– Удивила. Omne ignotum pro magnifico est, что в переводе с латыни означает «всё неизвестное представляется величественным». Ты прошлым августом эти присказки учила, пока козу пасла.

Потрясённая Лара подняла на Андреаса глаза и с горечью воскликнула:

– Блохастый кот, и тот умней меня!

– Тише ты! Старуху разбудишь. И не блохастый я. Решайся, Лара. Будем сообща работать?

– Ох, не знаю, – засомневалась та. – Что-то больно я от тебя зависеть буду…

– А как я от тебя шесть лет зависел? И ничего, не ропщу. Зато теперь ты будешь как настоящая ведьма – с учёным котом.

– Я не хочу быть ведьмой.

– Чего это? Тебе сам Бог велел ведьмой быть.

– Ты хоть понимаешь, что сейчас сказал? – с упрёком спросила Лара.

– Я понимаю, что тебе колдовать понравилось, а мне понравилось быть человеком, так пусть совместятся наши желания…

Последняя фраза показалась Ларе чересчур двусмысленной, и она сочла нужным встать с постели.

– Выходит, за то, что ты будешь моим шпионом, ты желаешь спать в моей кровати, превращаться в человека по щелчку, пить коньяк, курить табак?..

– Совершенно верно. Не такая уж и короткая у тебя память, – лукаво улыбнулся Андреас, разоблачаясь до штанов.

«А тебя память как будто подводит, – подумала Лара, наблюдая за тем, как беспечно он бросает одежду на пол. – Забыл, что случилось, когда я допустила тебя до постели в позапрошлый раз? У-ух, прохиндей…»

– Одежду надо класть на стул, – строго заметила она.

– Зачем?

Лара вздохнула. Потом прошлась по комнате, кусая ногти, и остановилась.

– Какой знак ты будешь подавать, когда захочешь превратиться в человека?

– М-м… – задумался Андреас. – Я подыму хвост и обернусь вокруг себя два раза.

– Да ты так постоянно делаешь, когда еду клянчишь.

– Отныне это будет значить, что я прошу сделать меня человеком.

Лара кивнула и спросила:

– А обратно?

– Я тебе сам скажу, чётко и ясно.

– Согласна. Теперь рассказывай, куда бабушка положила книгу.

– Это я скажу тебе утром, – явно веселился Андреас, откидывая одеяло.

– А сейчас?

– Сейчас – спать.

– Хорошо. – Не давая хитрецу опомниться, Лара подхватила подушку. – Вот с утра и поговорим. – И она распахнула дверь, чтобы бывший кот ни слова не успел сказать из страха, что его услышит бабушка.

У Андреаса вытянулось лицо. Помахав ему рукой, Лара закрыла дверь и спустилась вниз.

«Думал, ты один такой хитрый? Как же!»

Глава 5

Исповедь козы

– Ты чего тут делаешь? – разбудил Лару изумлённый голос.

Открыв глаза, она увидела растрёпанную бабушку в нимбообразном обрамлении слепящих лучей солнца, что лились из окна. Лара сощурилась и медленно села на лавке.

– Сплю.

– А чего не на чердаке?

– У меня там… мышь завелась. Андреас её ловил-ловил… А как в такой суматохе уснёшь? Я и спустилась в кухню. Думала, на часок. Оказалось, до утра.

– Это оттого, что у тебя полкомнаты книгами завалено, вот мыши и заводятся, – укорительно сказала бабушка. – Странно только, что я ничего не слыхала.

Лара потёрла затёкший, пульсирующий болью затылок. Спина была как каменная.

«И как мне весь день коз пасти?» – подумала она, осторожно слезая с лавки.

Пока Лара завтракала и доила Козетту, бабушка собиралась в Кемниц. После её ухода Лара не спеша вывела скот на луг, привязала козу к колышку и так же не спеша повернула назад. Вслед ей неслось возмущённое блеяние Козетты, которую теперь всё чаще оставляли наедине с её голодом и упрямством.

Солнце стояло уже высоко, когда Лара таки дошла до своей комнаты и отворила дверь. Андреас, благо, был одет, зато сходил с ума от бешенства.

– Вот, значит, как? Бросила меня здесь в человеческой шкуре! А если бы старуха вошла? Как бы ты ей объяснила, почему в твоей комнате лежит голый мужчина?

– Во-первых, я оставила тебе одежду, а во-вторых, я бы сказала, что к нам забрался вор, – спокойно ответила Лара. Когда она не высыпалась, то всегда становилась очень спокойной, будто ей не хватало сил на переживания. – Ты велел, чтобы я превращала тебя в кота только по твоему чёткому распоряжению. Вот я и жду.

– Где ведьма? – Андреас выглянул за дверь.

– Поехала в город торговать. Вернётся вечером.

– Твоё счастье.

– Ну что, превращать тебя обратно в кота?

– Даже не думай. – И юноша помчался в кухню.

Когда Лара спустилась за ним, он уже допивал остатки вина.

– Не бойся. Наколдуем твоей бабке полный кувшин – она и не приметит.

– Я и не боюсь. Я спать хочу.

– А я – есть. – Андреас принялся по-хозяйски открывать все горшки подряд, но не нашёл в них ничего интересного. – Как вы живёте? Мало того, что вся снедь наколдованная, так ещё и невкусная.

– Я, что ли, её наколдовала? Ты хоть мышей ловить можешь…

– Терпеть не могу мышей.

– Ты же любил.

– Никогда не любил. Пойдём в ведьмину комнату книгу доставать.

Комната бабушки располагалась за кухней и являла собой ещё более печальное зрелище, чем комната Лары: мебель стояла ветхая – того и гляди рассыплется, половицы были изломаны, деревянные стены – покрыты плесенью. Недаром Лара избегала заходить в эту часть дома. Её эстетическое чувство вновь было попрано и оскорблено, к сонной заторможенности и ломоте в спине прибавилась грусть из-за несбыточной мечты о красивом доме. Хотелось крепко зажмурить глаза, чтобы не видеть этого кошмара никогда.

– Вот она, родимая, – донеслось из-под кровати.

Лара и не заметила, что, пока она размышляла о прекрасном, Андреас встал на четвереньки и снял одну из половиц подле бабушкиной кровати. Лара увидела только, как он с превеликой осторожностью достаёт оттуда книгу, замотанную в тряпицу.

– Держи. – Андреас передал её Ларе.

Она первым делом размотала книгу и подошла к окну, но юноша тут же заслонил ей свет.

– Ты запомнила, под какой половицей она хранилась?

– Разумеется, нет. Для этого есть ты.

Бывший кот состроил недовольную гримасу.

– Под самой почерневшей.

– Я запомню. – Лара пробежала глазами оглавление. – «Как превратить вино в воду»…

– Это ещё зачем? – искренне удивился Андреас. – Глупость какая, только вино понапрасну расходовать.

– «Как превратить воду в коньяк»…

– А ну открой, открой! – воодушевился он.

– Да погоди. «Как превратить воду в вино». То, что нужно. Страница двести двадцать пять…

– А коньяк?

– Да погоди ты, пьянь. Запоминай: «Ши-ги-шин-мус-ти-вей-та».

– Это для коньяка?

– Для вина!

– А для коньяка?

Лара с немым упрёком глянула на Андреаса и так же молча покинула комнату.

– Ты куда? – крикнул юноша.

– Без тебя справлюсь. Пока бабушка в городе, бояться мне нечего. – Лара наполнила водой пустой кувшин из-под вина и села за стол учить заклинание: – Ши-ги-шин-мус-ти-вей-та… – Глаза оторвались от книги. – Ши-ги-шин-мус-ти… мус-ти…

– …вей-та! – закончил Андреас, входя в кухню. – Даже я уже запомнил, ну!

– Не мешай. – Она закрыла уши руками. – Ши-ги-шин-мус-ти-ви-та…

Рядом раздался досадливый стон:

– Ох, Лара, ты так вовек до коньяка не доберёшься. Ши-ги-шин-мус-ти-вей-та. Вей-та!

С посильной помощью Андреаса Ларе удалось превратить воду в вино и коньяк, а золу – в сто новеньких гульденов. Заклинания для табака в книге не нашлось, как ни искали, и с горя бывший кот напился, забыв закусить. Не отнимая у питомца кувшин с коньяком, Лара отправила его в свою комнату, спрятала деньги и снова села за книгу.

Её внимание привлёк заголовок «Как превратить тканое изделие в платье». Минуту спустя Лара превращала в платье юбку, которую носила в детстве. А потом, изучив главы «Как изменить ткань», «Как изменить цвет», «Как изменить размер» и «Как изменить фасон», с азартом начала переделывать его по своему вкусу.

Итогом неимоверного напряжения памяти стало платье из переливчатого бархата цвета лаванды с рукавами три четверти и кружевными манжетами.

– Да в таком наряде и при дворе курфюрста появиться не стыдно…

Лара переоделась в лавандовое платье и побежала в свою комнату к единственному в доме зеркалу. Андреас спал на кровати, издавая пугающий храп. Лара взяла юношу за плечи и перевернула на бок – тот и не думал просыпаться, зато храпеть, по крайней мере, перестал.

– Даже покрасоваться не перед кем, – посетовала она, любуясь своим отражением.

Фасон платья и без корсета подчеркнул талию, а лавандовый цвет так оттенил голубые глаза, что они казались синими. Но выйти в богатом наряде было некуда, а если выйдешь – никто не поверит, что пастушка сумела сшить себе платье, достойное графини. Пойдут разговоры, ненужные толки. Да что там люди… Не дай бог бабушка увидит плод её опытов – скандал грозит невообразимый. Это платье – наглядное свидетельство её воровства, и быть ему нельзя.

Лара с огорчением цокнула языком и, переодевшись обратно в свою поношенную юбку и застиранный корсаж, провела рукой по шероховатому бархату.

– Делать нечего, придётся тебя спрятать.

Она аккуратно завернула платье в простыню и уложила на дно сундука, накидав на него побольше тряпья.

– Может быть, когда-нибудь… – с тоской вздыхала Лара, спускаясь в кухню. А потом остановилась. – Да кого я обманываю?

«Вероятность того, что мне пригодится красивый наряд, мала до невозможности. А вот вероятность того, что бабушка затеет стирку, когда я буду на выпасе, и полезет в мой сундук, велика беспредельно. И что теперь, трястись каждый раз, уходя на луг? Ну его к чёрту… Не судьба так не судьба».

С тяжёлым сердцем Лара вернулась в свою комнату, где всё так же спал Андреас, не ведая, какая драма разыгрывалась вокруг. Она в последний раз погладила нежную ткань платья, после чего превратила его обратно в юбку, используя заклинание, отменяющее все предыдущие, – той же магической формулой бабушка уничтожила все плоды её напрасных трудов. Ларе хотелось рыдать.

«Ну что за жизнь? Почему так? Пока магия приносит мне одни страдания. Должна же, в конце концов, и польза какая-то быть. Такая польза, чтобы и от бабушки прятать не пришлось, и самой – радость и облегчение. Что-то нужное, что-то… нематериальное».

И Лара поняла, что ей надо. Она бросилась искать в книге главу об усмирении нрава. Усмиряющее заклинание можно было опробовать на вредине Козетте, но ничего не нашлось.

Расстроенная Лара спрятала книгу под почерневшей половицей в бабушкиной комнате, заперла Андреаса и, прихватив в кухне табуретку, отправилась на луг пасти коз. Она ласково погладила подбежавшего Снежка и села на табурет посреди пастбища. Козетта так же стояла на своём излюбленном камне-постаменте, делая вид, что никого не замечает.

«А вечером бабушка опять будет сокрушаться о мягких сосцах и нехватке молока, – размышляла Лара. – И за что нам такое наказание?»

Спина болела нещадно. Горбиться было легче, но она принуждала себя держаться. Так и сидела – с прямой измученной спиной и одной настойчивой мыслью, всё сильнее и сильнее воспалявшей её мозг.

Лара долго смотрела на козу, прежде чем встать, приблизиться к камню и решительно вытянуть руку.

– Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях! – прокатилось по лугу.

Коза задрожала, а её тело стало быстро меняться, приобретая человеческие черты. Не прошло и двух секунд, как на валуне стояла обнажённая белокурая женщина лет тридцати с выпуклыми мутно-жёлтыми глазами под белёсыми ресницами. На шее болталась длинная верёвка, привязанная к колышку. Лара хотела было сорвать с женщины эту верёвку, но отчего-то побоялась подойти к ней ближе, будто человеческий облик вдруг дал козе право на неприкосновенность.

– Козетта, – как можно твёрже обратилась к ней Лара, – ты живёшь у нас уже шестой год. Ответь, пожалуйста, почему ты такая упрямая? Почему ты не ешь траву, а когда ешь, то словно одолжение нам делаешь?

Женщина перестала оглядывать себя и сжала тонкие бескровные губы, а потом заговорила – низким, необычайно густым голосом:

– Потому что я вас ненавижу. Оторвали меня от матери, едва я на свет появилась, увезли в эту глушь, поселили в сарае одну – ешь, пей, существуй… А только подросла, начали с козлом сводить, чтобы пользовать меня потом, молоко из меня высасывать. Пока вы жизнь живёте, я существую. Всю душу вы мне измотали, руками грубыми истерзали. Убила бы вас, до смерти бы забодала, но не могу. Всё, что могу, – это мстить. Коли буду меньше есть, вам, бестиям, меньше молока достанется. Пострадайте же вы, как и я. А я на вас страдающих гляжу, мне и самой как будто легче становится. Честное слово, легче! Ненавижу я вас, проклинаю…

– Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх! – не выдержала больше Лара.

На камне снова стояла коза, и верёвка на ней казалась уже не суровым рабским ошейником, а самым естественным атрибутом. Козетта била копытами, издавая утробное блеяние, от которого закладывало уши и покрывалась мурашками кожа. Очевидно, ей ещё было что сказать, и все невысказанные слова она пыталась выразить в этом жутком протяжном возгласе.

Лара без сил опустилась на табурет к ней спиной и закрыла уши руками.

До самого вечера Лара боролась с собой – так сильно ей хотелось отвязать Козетту и отпустить на все четыре стороны.

«А что со Снежком тогда делать? И что я скажу бабушке? Она меня вовек не простит. Козетта – наш единственный законный источник дохода, и она права: мы ею пользуемся».

Бабушка вернулась домой с выручкой и провизией. Когда, загнав коз в сарай, Лара вошла в дом, там её ждал настоящий пир. Во-первых, вся еда была натуральной, а во-вторых, бабушка случайно обнаружила в буфете целый кувшин доброго вина. Несмотря на свой опыт, она не заподозрила его в колдовском происхождении.

– Бабушка, ты никогда не думала о том, чтобы заниматься чем-то другим? – спросила за трапезой Лара.

– Чем, например?

– Например, разбить сад или огород, чтобы продавать не сыр, а цветы или овощи.

– Нет, не думала. Сыр легче по весу, но дороже по цене. Да и старая я. Какая из меня огородница?

Лара не нашлась, что ответить. Только решила скорее покончить с ужином, чтобы уйти к Андреасу.

– Мышь, кстати, поймали?

– Мышь? – переспросила Лара.

– В твоей комнате. Кот её поймал?

– Наверное, поймал.

– Ты её видела? – уточнила бабушка.

– Нет.

– Тогда откуда знаешь?

– А я и не знаю. Доброй ночи, бабушка.

Лара побрела в свою комнату. На её кровати по-прежнему спал Андреас и по-прежнему в обличье юноши. Она тихонько села рядом, но он всё равно проснулся, приподнялся на локтях и сонными глазами уставился в окно.

– Это ночь или утро? – пробормотал Андреас.

– Вечер.

– Слава тебе господи. – Неверной рукой подхватив кувшин, что стоял на полу, бывший кот проглотил остатки коньяка и рухнул обратно на постель. – Значит, снова можно спать…

– Скажи, Андреас, ты тоже меня ненавидишь? – грустно спросила Лара.

– А?

– Ты ведь должен меня ненавидеть. Конечно, живёшь ты получше Козетты, однако…

– Что за приступ самобичевания? – оборвал юноша.

– Я всего на минуту превратила Козетту в человека, чтобы поговорить, а она… сказала, что нас ненавидит и хочет убить.

Андреас внимательно посмотрел на Лару, склонив голову.

– Я не хочу тебя убивать.

– Вот уж спасибо, – буркнула та.

– И я не испытываю к тебе ненависти. Теперь полегчало?

– Немного.

– То, что Козетта недовольна своей жизнью, ни для кого не секрет. Она частенько мне жаловалась.

– Правда? – Лара округлила глаза.

– Ага. На зверином языке. Мы и с Крэхом иногда болтаем. Ты знаешь, что ему семьдесят девять лет?

– Догадывалась.

– Он ужасно умный. Даже умнее меня.

Лара невольно усмехнулась, но пусть этот диалог и развеял её мрачное настроение, его причину он не устранил. Не снимая одежды, она легла на бок спиной к Андреасу – прямо поверх одеяла. Тот сразу обнял Лару сзади, уткнув подбородок в её плечо.

– А ведь я могу освободить животных, – в задумчивости сказала она. – Превратить всех, кому плохо, в людей, и тогда хозяевам придётся их отпустить.

– И как ты поймёшь, что им плохо? Спросишь?

– По глазам увижу. Или ты у них спросишь – ты же понимаешь звериный язык.

– Я понимаю звериный язык, только когда я кот. А если хозяева не захотят их отпускать?

– Но ведь они не могут силой удерживать живых людей? Всякий человек должен быть свободен, это первый постулат гуманизма.

Андреас тихо засмеялся.

– Но ведь меня ты не отпускаешь.

Лара помолчала.

– А ты хочешь уйти?

– Нет, не хочу.

– И я не хочу, – без раздумий отозвалась она.

Некоторое время оба не проронили ни слова.

– Всё-таки я рад, что не родился козой или коровой, – начал вдруг Андреас. – Хорошо, что от меня особой пользы нет, – и спрос меньше, и живётся поспокойнее.

– Ну как же «меньше»? – возразила Лара. – А мыши? Тебя для того и завели – чтобы ты мышей ловил.

– О, только не снова…

– И крыс.

– О боже, проклятая жизнь… – простонал бывший кот.

– И в твои обязанности совсем не входит напиваться и обнимать меня по ночам.

– Обещаю, я больше не буду к тебе приставать, только не уходи.

– Ладно. – Лара прижалась спиной к его груди.

– А вообще ты не права, – раздался хрипло голос Андреаса. – Меня завели не для ловли мышей.

– А для чего?

– Забыла? Я твой подарок на тринадцатилетие.

Лара углубилась в непроходимый лес своих детских воспоминаний.

– Это был не день рождения. Бабушка сказала, что ты – подарок, но до моего дня рождения оставался целый месяц, да и не приняты в нашей семье подарки. У нас тогда была коза, ещё до Козетты. Я назвала её Амалфеей.[4] Её пасти не приходилось, довольно было приглядывать, а она – возьми и отвяжись. Когда Амалфея ускакала в лес, я побежала к бабушке. Распахиваю дверь её комнаты, а там ты – сидишь на полу и пищишь. Вроде не кроха, – на вид тебе было месяцев семь, – а в глазах такой ужас стоял… Я взяла тебя на руки, приласкала, ты замурчал. В тот момент зашла бабушка. Я спросила: «Откуда здесь котёнок?» Она ответила, что нашла тебя у озера и решила принести мне в подарок, а ещё прибавила: «Давай назовём его Андреасом, ему это имя подходит». Коза та, беглянка, нашлась, но скоро всё равно померла от какой-то хвори. Хотя что я тебе рассказываю? Ты и сам должен помнить.

Андреас, лежавший за её спиной, ничего не ответил. Лару так удивила его внезапная молчаливость, что она даже собралась ему об этом сказать, когда он еле слышно проговорил:

– Утром превратишь меня в кота. Я разрешаю.

Глава 6

Огненная бездна

К связанным ногам приближался огонь. Сначала пальцам было тепло, потом горячее, наконец жар стал таким нестерпимым, что хотелось кричать, но не выходило. Немота сковала горло, а где-то рядом запахло палёной кожей. О том, чья это кожа, даже думать было мучительно. Все попытки вырваться и отстраниться от пламени, лизавшего ноги, были тщетны. Боль нарастала. Поглощала.

«Только бы это скорее закончилось, только бы…»

– Лара! – прорвался сквозь боль резкий голос.

– М-м? – не открывая глаз, промычала та.

– Всё дрыхнешь? А коза стонет!

Лара подскочила на кровати, увидав над собой лицо рассерженной бабушки. Но это всё равно было лучше кошмара, где её сжигали на костре. За долю секунды Лара осознала страшное – бабушка в её комнате, а Андреас… Она повернула голову, того рядом не было.

«Хвала небесам!»

– Не проснулась ещё? Спускайся живее, козы давно заждались, – проворчала бабушка, покидая комнату.

Лара не верила своему счастью – бабушка не застала Андреаса. Она прижала руку к груди, чтобы успокоиться, и огляделась вокруг.

– Ты где?

– Здесь я. – С другой стороны кровати показалась лохматая макушка. – Вовремя успел на пол скатиться. А ты тоже хороша, спишь как убитая.

– Извини. Тебя превратить?

– Погоди, пока не превращай. – Юноша плюхнулся на кровать и с сомнением посмотрел на Лару. – Если я скажу тебе заклинание, которым делают коньяк, ты сможешь его запомнить и сходить за водой?

– О боже, Андреас…

– Я понимаю, вопрос глупый, тем более с учётом твоей памяти. Но у меня, наверное, похмелье – голова раскалывается…

– Зато у котов похмелья не бывает. Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх!

Перед Ларой вновь сидел её милый кот, только ужасно недовольный.

– Ну наконец-то. А я даже соскучилась по тебе такому, – призналась она, погладив его между ушами.

Кот её нежности не оценил и, дёрнувшись в сторону, спрыгнул на пол.

– Злишься, что я превратила тебя без твоего разрешения? – насмешливо спросила Лара. – Подумаешь, важный какой…

Андреас ответил горловым, полным раздражения воем и выскочил из комнаты.

Лара тем временем расчесала волосы и спустилась в кухню. Понюхав наколдованную похлёбку из чечевицы, она с надеждой посмотрела на бабушку.

– К ней бы перца.

– Ишь ты. Обойдёшься. Ступай в сарай козу доить.

Козетта встретила её гневным блеянием. Лара вспомнила их вчерашний разговор и сказала:

– Прости. Обещаю, я буду осторожнее.

Но как бы осторожно она ни сцеживала молоко, Козетта взбрыкнула (причём в тот миг, когда Лара ожидала этого меньше всего) и опрокинула почти полный подойник.

– Козетта! – в ужасе воскликнула Лара, наблюдая за тем, как белая пенистая жидкость медленно заливает дощатый пол.

Вероятно, её голос прозвучал так громко, что был слышен даже в доме.

– В чём дело? – Бабушка с суровым видом заглянула в сарай.

Лара пыталась сеном прикрыть молочную лужу, но было поздно.

– Вот ведь гадина! – взревела бабушка, после чего схватила козу за рога и потащила во двор.

Козетта упиралась, пока хватало сил, отчаянно взрыхляя копытами землю. Не поднимаясь с колен, Лара обняла козу за круп.

– Помилуй, не колоти её!

– Ты-то чего взялась защищать эту стерву? – недоумевала бабушка.

– Потому что она не виновата. Это я. Я по дурости своей уронила подойник!

– Лара, ты врёшь!

– Нет, не вру!

– Ты сказала: «Козетта!», я слышала.

– Я сказала: «Извини, Козетта!»

На мгновение бабушка обомлела.

– С чего тебе извиняться перед козой?

– С того, что я пролила её молоко, и значит, все её страдания были напрасными.

Козетта издала заунывное блеяние, будто соглашаясь. Бабушка удивлённо взглянула на козу и разжала пальцы.

– Лара, твой гуманизм загонит тебя в могилу раньше срока, так и знай. Нельзя быть такой дурной и доброй одновременно!

– Я не добрая, я справедливая, – пробормотала Лара.

– Но всё равно дурная! – Бабушка поспешила в дом. – Что за вздор – извиняться перед животным? Ты б ещё с цветами говорила, бестолочь…

Едва бабушка закрыла дверь, Лара холодно повернулась к козе.

– Ты теперь моя должница, поняла?

Козетта всхрапнула. В тот день она почти не вредничала.

После обеда Лара вышла во двор.

– Кс-кс, ты где?

Никто не отозвался.

– Андреас, где пренаглая твоя морда?

Обойдя вокруг дома, Лара увидела, что кот царственно возлежит на нижней ветке яблони.

– Ты чего не откликаешься? Совсем зазнался?

Она принялась стаскивать кота с дерева, но тот впился когтями в ветку и надрывно, с чувством заорал.

– Не ругайся. Дело у меня к тебе.

Андреас сдавался с боем. Правда, больше досталось яблоне – его когти исполосовали длинными царапинами всю кору. Пока Лара несла кота в свою комнату, он попытался укусить её за руку, но, слегка коснувшись клыками кожи, передумал. Наконец она выпустила питомца на кровать и накрыла одеялом так, что снаружи оставалась только его неприветливая морда.

– Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях!

– Чего надо? – спросил Андреас, уже в человеческом виде.

– Тсс, тише! – Лара приложила палец к губам. – Бабушка может услышать тебя со двора.

– Тогда зачем было так рисковать? – Юноша откинул одеяло, но, вопреки опасениям Лары, на нём красовался наряд обедневшего дворянина.

– Почему ты одет?

– Сам не знаю. Наверное, если при обращении в животное на тебе была одежда, то она остаётся и при следующем обращении в человека. Очень удобно, только чешется всё.

– Так вот почему от тех паршивцев остались одни кони, ни шляп, ни шпаг… – вспомнила Лара. – Скажи, ты не видел, куда бабушка положила нынче книгу?

Андреас поскрёб ногтями под подбородком.

– С самого утра об этом мечтал.

– О том, что я спрошу про бабушку?

– Делать мне нечего – за бабкой твоей следить. Шею почесать мечтал.

– А как же наша договорённость?

– Договорённость?! – Андреас вскочил с кровати и начал неистово раздеваться. – Ты превращаешь меня туда-сюда исключительно по собственной надобности, почти не наливаешь коньяку и, что важнее всего, ещё ни разу не угостила табаком. Ни разу – я считал!

– Ты… что такое делаешь? – оторопела Лара.

– Говорю же, чешется. Хочешь – отворачивайся, хочешь – смотри, мне не жалко.

– Послушай, у нас с тобой был уговор: ты следишь за бабушкой, я позволяю тебе спать в своей кровати и… Остальное тоже будет, потерпи.

– Терпеть? – воспротивился юноша. – Мало того, что ты лишила меня невинн…

Лара без церемоний зажала ему рот рукой.

– Тихо, бабушка услышит! – шикнула она на Андреаса, уже не обращая внимания на то, что он раздет.

Зелёные глаза сверкнули, и бывший кот прикусил Ларе палец.

– Ай! – Она отдёрнула руку.

– Мало того, что ты лишила меня невинности, – горячо продолжил он, понизив голос, – ты к тому же решаешь, когда и кем мне быть. И если против первого я не возражал, то второе допустить не могу. И не допущу!

– Невинности его лишили, бедного… – проворчала Лара, тряся увечным пальцем.

– До встречи с тобой я был чист, как дитя.

– Отвечай, видел ты сегодня книгу или нет?

– А коньяку мне дашь?

Лара посмотрела на него исподлобья.

– Откуда взяться коньяку, если ты вчера всё вылакал? У нас одно молоко.

– А ещё ведьмой называется, – вздохнул Андреас. – Ни памяти, ни соображения…

– Какая из меня ведьма? Я простая пастушка!

– Тогда я простой кот и на службу к тебе не поступал!

– Никакого от тебя проку, одна болтовня, – рассердилась Лара и, недолго думая, вытянула руку. – Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх!

Кот вылез из-под брошенной на пол рубашки и устремился к двери, прежде куснув Лару за лодыжку.

– А-ай! Прохвост… – Она в ярости обернулась.

Но возмездие не состоялось – Андреас уже исчез. Запихав под кровать мужскую одежду, Лара спустилась во двор, где бабушка занималась тем, что отжимала творог.

– Ты чего раскраснелась? Будто бежала.

– Я? – Лара растерянно коснулась щеки. – От жары, наверное.

– На дворе собачий холод, даром что июль.

– Это оттого, что к старости зябкость повышается, вот тебе и кажется.

– Ты это в своих книжках вычитала? – Бабушка недовольно подбоченилась. – Ступай коз пасти, а то не видать нам ни молока, ни сыра, ни денег!

– К чему столько трудностей, если деньги можно просто наколдовать? – тихо отозвалась Лара, уходя на луг.

– Потому что инквизиция, она повсюду! – прошипела бабушка ей вслед.

– И как могла я позабыть про твой прекрасный слух?

Вернувшись под вечер домой, Лара увидела, что Андреас сидит на полу под жёрдочкой и о чём-то докладывает Крэху. Ворон временами издавал краткое «ка-ар», в котором ей чудилось не то изумление, не то сомнение. Раньше бы Лара никогда не подумала, что ворон и кот разговаривают, но теперь знала это наверняка: Крэх и Андреас общались на зверином языке, который со стороны казался беспорядочной чередой карканья и мяуканья.

«Интересно, о чём Андреас ему рассказывает? О том, как ведьмина внучка превращает его в человека и соблазняет коньяком?»

После ужина кот в её комнату так и не пришёл.

«Обиделся, как пить дать, – равнодушно подумала Лара, забираясь под одеяло. – Пусть обижается, я хоть посплю спокойно».

Через три дня бабушка уехала в город, наказав убрать дом.

«Вот бы узнать, есть ли в колдовской книге заклинания для уборки? – задумалась Лара. – Или там про такое не пишут? Видимо, нет, раз бабушка просит об этом меня».

Она подметала в кухне, когда сидевший на подоконнике кот внезапно спрыгнул на пол. Он встал перед Ларой и, подняв хвост трубой, дважды обернулся вокруг себя. Та отогнала Андреаса метлой и перешла к другому углу. Но кот, мурлыча, потёрся о её ногу и подал тот же условный знак.

– Нет. И не проси. Как человек ты мне сейчас не нужен. И я не уверена, что вообще когда-нибудь будешь. На учёбу деньги есть, а без остального… проживу. Бабушка правду сказала – мне колдовать нельзя, во мне слишком много пылу.

Андреас насторожился.

– Я, конечно, к магии с детства привыкшая, на бабушкино колдовство насмотрелась. Но одно дело – обратить воду в суп, а золу – в соль, и совсем другое – тебя в человека. Когда я тебя превращаю, то не только ты, я тоже сама не своя становлюсь. Будто некий ловкач надо мною подшучивает: быстро прячет моего милого кота, а вместо него запускает какого-то… голого разбойника.

«Который мне, вдобавок ко всему, ещё и нравится», – обречённо подумала Лара.

– Вы ведь даже не похожи! – продолжала она. – Ты весь в шерсти, он – гладкий. Это странно. Не то, что гладкий – странно, а то, что я должна тебя и того другого Андреаса в своей голове соединить и поверить, что вы – одно целое, хотя мои глаза совсем иное видят, понимаешь? – Лара с сомнением глянула на питомца. – Кивни, если понимаешь.

Кот явственно мотнул головой.

– О господи, я так с ума сойду! – Она бросила метлу и ринулась к двери. – В общем, не стану я тебя больше в человека превращать. Ну не могу я, не могу! – Лара выбежала во двор. Следить за переменами кошачьей морды она была уже не в силах. Хватит.

Она не заходила в дом до вечера, оставаясь с козами на пастбище. За недометённый пол бабушка, на удивление, бранить её не стала. На ужин она подала настоящую, купленную на рынке еду, но сама почти не ела. Поднимаясь в свою комнату, Лара равнодушно отметила, что бабушка варит в котелке какую-то жёлтую жидкость, и сразу забыла об этом.

Андреас опять не приходил. Лара час пролежала на кровати, не раздеваясь, но уснуть не смогла. Зато проснулась совесть – да так измучила, что выть хотелось. Бедный кот, верный друг её отроческих лет, и без того от колдовских экспериментов настрадался, а теперь и ночевал неизвестно где.

Когда тьма за окном стала совсем непроглядной, Лара решила сходить за котом сама. Пусть шипит и упирается, но только пусть спит под её присмотром. Осторожно, чтобы не разбудить бабушку, она выскользнула из комнаты.

– Мяу! – сдавленно раздалось снизу.

Сердце забилось тревогой, и Лара спустилась на несколько ступенек.

– Всё ждёшь моей смерти, старый кряхтун? Ну жди-пожди… – услышала она голос бабушки.

Словно в ответ, захлопали крылья.

«Крэх?»

За скрипом последовал звук шагов. Лара, уже не таясь, сошла вниз. Последнее, что она увидела, – это залитый лунным светом двор, мелькнувший в проёме двери, и бабушка с котелком в руке и мешком на плече. Лара отчётливо видела, как в мешке кто-то ворочался, и почти не сомневалась, что это был Андреас.

На раздумья – ни минуты. Едва закрылась дверь, она бросилась к окну. Бабушка как раз выходила за калитку. Мешок шевелился – ей не померещилось! Лара подбежала к двери и сорвала с гвоздя накидку. В тот миг она поняла, что Крэх сидит на своём посту, взирая на неё чёрными блестящими глазами.

– Ты и правда ждёшь её смерти? – прошептала Лара.

– Кар-р! – отозвался ворон.

– Ясно, – кивнула она, отворяя дверь.

Лара следовала за бабушкой, держась на достаточном расстоянии, чтобы оставаться незамеченной и при этом не упускать из виду её согбенную фигуру. Бабушка шла медленнее Лары, и вовсе не из-за возраста, а потому что нести в одной руке дымящийся отвар, а другой – удерживать на плече беспокойный мешок было явно непросто. Лара с лёгкостью могла бы догнать её и отобрать своего кота, но любопытство взяло верх. Оно пробудилось, едва она увидела, как бабушка выходит во двор в лунную ночь. Ларе было важно узнать, для чего именно ей понадобились кот и котелок.

Шли они не меньше часа. Как Лара и подозревала, бабушка держала путь в Кемниц. Когда они добрались до рыночной площади, что находилась на перекрёстке семи дорог, Лара осталась наблюдать из-за угла ратуши.

Встав посреди площади, бабушка зажала мешок ногами, освобождая руки, и сняла с котелка крышку. Лара не столько разглядела, сколько услышала, что варево в нём по-прежнему кипит. Бабушка подняла котелок и вылила жёлтую бурлящую жидкость прямо на площадь.

«Ш-ш-ш», – зашипели булыжники, тая на глазах. К удивлению Лары, на месте, где пролилось бабушкино зелье, разверзлась яма, и она всё ширилась и ширилась, превращаясь в пропасть.

«Что это за гадость такая?»

Лара не могла пропустить такое зрелище и вышла из-за угла. Теперь она ясно видела, что за краем образовавшейся бездны плескалась огненная лава.

Не оборачиваясь, бабушка громко спросила:

– И чего ты там стоишь?

Неожиданный вопрос заставил вздрогнуть.

– Чего ты за мной увязалась? – сердито продолжила бабушка.

– Ты… забрала моего кота, – хриплым голосом ответила Лара.

– Значит, так было нужно. В конце концов, он не только твой.

– Как не мой? Он – мой подарок. Можно сказать, ко дню рождения.

– Мы не дарим друг другу подарки, забыла?

Лара мрачно помолчала и подошла ближе.

– Зачем ты взяла Андреаса?

Бабушка даже не повернулась.

– Потому что я не так молода и резва, как шесть лет назад.

Не уловив логики, Лара нахмурила брови.

– Не понимаю.

– Тебе и не надо понимать. Мы договорились, что ведьмы из тебя не выйдет. Потому и вникать в мои дела тебе не стоит.

– Какие ещё дела могут быть у тебя с моим котом?

– Лара, не мешай. Я не хочу стирать тебе память. Боюсь, как бы она не сделалась ещё хуже…

– Что?!

– Если не хочешь, чтобы я тебя наказала, стой смирно и молчи! Я устала с тобой объясняться. – На этих словах бабушка развязала мешок и вытащила Андреаса за шкирку.

– Мя-яу-у! – с негодованием разнеслось над площадью.

Бабушка выставила руку с котом над пылающей бездной.

– Что ты собралась с ним делать?! – вскричала Лара, хотя ответ был очевиден. – Я не позволю!

Она бросилась на бабушку, пытаясь спасти Андреаса, но та отпихнула её одной рукой с такой внезапной силой, что Лара упала на камни. Удар пришёлся на спину, глаза заволокло туманом.

– Я слишком стара, не мешай! – рявкнула бабушка.

Лара застонала от боли и сквозь собственный стон услышала жуткое бормотание:

– Приди и возьми… Возьми и прими…

– Мя-я-я-яу!

«Андреас!»

Лара оперлась на локти, превозмогая боль в спине. Она видела только силуэт любимого кота, что извивался над огненной бездной, выпустив когти. Правая рука вытянулась сама собой, думать было некогда.

– Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях.

Бабушкино лицо исказилось от бешенства, а ещё – от изумления. Да, она наконец обернулась: Лара навсегда запомнила, как пламя отбрасывало тени на её искажённые черты, хотя это длилось всего секунду. Потом бабушка с ужасом взглянула на голого верзилу, чьи волосы она сжимала в руке.

– Как ты?..

Чтобы освободить свою шевелюру, Андреас схватил бабушку за запястье, но та уже овладела собой и оттолкнула его другой рукой.

– Приди и возьми… – вырывалось у неё сквозь зубы. – Возьми и прими…

Андреас оступился, но не упал. Вместо этого он ловко подхватил бабушку на руки и скинул её в бездну.

Глава 7

Новая жизнь

– Бабушка!

– Стой!

Лара нависла над пропастью – перед глазами кипела только рыжая лава, бабушка исчезла. Андреас поймал Лару за руки и оттащил в сторону.

– Ты что наделал?! – зарычала она.

– Спас свою жизнь.

– Пусти меня! Она погибнет!

– Уже погибла. Ты ей не поможешь.

Вдруг булыжники под их ногами заворочались и сдвинулись. Бездна начала стягиваться с утробным гулом, а пламя – уходить под землю.

– Бабушка… – Лара легла на живот у края пропасти, пытаясь увидеть в огне хоть что-то, похожее на человеческое тело.

– Осторожно! – Андреас обхватил её за талию и уволок подальше от страшного места.

Он положил её там, где схождение камней не ощущалось. Лара рыдала. Её щёки и так были горячими от огня, а слёзы обжигали их почти до боли.

«Но бабушке было больнее, ей было намного больнее!»

– Из-за тебя она сгорела заживо!

– У меня не было выхода. Или я, или она – один из нас всё равно бы погиб.

– Откуда ты знаешь? – заголосила Лара. – Мы не можем знать наверняка!

– Лара, приди в себя, – разозлился Андреас. – Твоя бабка пришла сюда, чтобы меня убить!

Слёзы застилали глаза, но она сумела разглядеть, что пропасть затянуло полностью. Главная площадь города вернулась к своему прежнему виду, словно ничего не произошло.

– Никак не пойму… Зачем ей было тебя убивать? Неужели она догадалась о твоих превращениях? Но разве это причина бросать тебя в огонь?

– Неважно, догадалась она или нет, – сказал юноша. – Старуха собиралась принести меня в жертву. Я это ещё дома понял, когда на меня мешок накинули.

– Что значит «в жертву»? – похолодела Лара.

– Мне Крэх рассказывал. Для того чтобы книга продолжала давать колдовскую силу, раз в шесть лет ведьма приоткрывает один из входов в преисподнюю и приносит жертву.

– Кому?

– Тому, кому продала свою душу.

– Боже…

– Нет, другому, – поправил Андреас.

– Выходит, сейчас этой жертвой…

– Выходит, она только что принесла в жертву саму себя. Случайно. Таким образом, по книге можно колдовать ещё шесть лет. Удобно, да?

– Ты понимаешь, что говоришь?! – закричала Лара. – Моя бабушка погибла!

Андреас её скорби не разделял.

– Во-первых, бабушкой она тебе была не родной. Во-вторых, ты представляешь, сколько невинных душ она предала огню за годы своей кипучей деятельности? Сколько ей было? Восемьдесят девять? Вот и считай. А в-третьих, она только что всерьёз пыталась утопить меня в огненной лаве. Интересно, если бы старуха успела меня прикончить, ты бы тоже сейчас горевала?

– Не знаю, – всхлипнула Лара. – Наверное, я бы очень рассердилась.

– Вот видишь. А так ты хоронишь её с любовью и благодарностью. В конце концов, у неё была долгая жизнь… и яркая смерть.

– Андреас!

– Да, я рад, что остался живым. – Бывший кот вытянулся во весь свой немалый рост и расправил плечи. – Не реви, всё сложилось не так уж и скверно. По крайней мере для меня.

Лара схватилась за голову.

– Мы убили мою единственную бабушку! У меня больше никого не осталось…

– Скоро будет светать. – Юноша озабоченно глянул на небо. – Надо домой возвращаться, пока люди не проснулись.

Несмотря на пережитый ужас, Лара привычным жестом направила в его сторону руку.

– Эй-эй! – Андреас перехватил её запястье, и она ощутила в его пальцах недюжинную силу. – Пока бабка была жива, ты не могла надолго оставлять меня человеком. Но теперь не смей обращать меня в кота, поняла?

– Ты сказал, что нам нужно возвращаться домой. Нагишом ты дойти не сможешь.

– Согласен, – кивнул Андреас и в мгновение ока стащил с Лары накидку, чтобы укутаться в неё самому.

Лара остолбенела.

– Я ведь замёрзну.

– На тебе хоть одежда есть, а на мне даже шерсти нет, – отозвался бывший кот. – Ты идёшь?

– Постой! А если сделать то же, что и бабушка? Быть может, мы сумеем её спасти! – Лара быстро подняла котелок – в нём блеснуло несколько капель. – Если мы прольём зелье в том же месте, огненная бездна снова раскроется, и мы…

– Брось! – Андреас выбил из её рук котелок и потащил за собой. – Ещё не хватало, чтобы ты с ума сошла.

Лара с удивлением посмотрела себе под ноги.

– Куда мы идём?

– Домой.

Руке, что сжимал Андреас, было тепло и немного щекотно, а другой – холодно. И Лара плелась за ним, дыша на озябшую руку, чтобы согреть.

– Жаль, что книга осталась дома, сейчас бы глинтвейну наколдовать, – пробормотала она.

– Глинтвейну? Лучше бы ты лошадь наколдовала, чтобы скорее до леса добраться. Глупый вопрос, но… Ты случайно не помнишь такого заклинания?

Увидев, что Лара всё так же пытается согреть дыханием свою замёрзшую руку, Андреас закатил глаза.

– Что ты вообще помнишь?

– Живое можно превратить только из живого. Неживое – только из неживого, – безучастно сказала Лара. – Из ничего получается только ничто.

Андреас поёжился и вжал голову в плечи.

– Надо украсть лошадь. А лучше целый экипаж.

– Воровство – это плохо.

– Я час по холоду идти не намерен. Жди меня здесь. – Андреас запахнул накидку и свернул в переулок, шлёпая босыми ногами.

«Я-то в башмаках, – подумала Лара, зябко потирая руки. – А он и вовсе босой».

Несколько минут спустя около неё остановилась повозка. На козлах сидел Андреас.

– Воровство – это плохо, – повторила Лара.

– Я её не крал. – Бывший кот отклонился назад, показывая, что рядом с ним сидит худой старик. – Я пообещал извозчику заплатить двойную цену, когда мы доберёмся до дома. – Андреас приставил ко рту ладонь, чтобы старик не услышал: – Дома деньги есть?

Лара неуверенно сдвинула брови.

– Мои сбережения на учёбу.

– Залезай.

Пока Лара садилась в повозку, до неё донёсся тонкий голос старика:

– А что это с девушкой? Она как будто не в себе.

– Тебе какое дело?

– Чудные вы какие. Один полуголый, на другой лица нет…

– Ты гони, гони, не разговаривай.

Лара не помнила, как они доехали до леса, как вошли в дом и как Андреас искал деньги, чтобы заплатить извозчику. Она пришла в себя только, когда Андреас нёс её по лестнице на чердак.

– Что со мной?

– Ты упала в обморок. То ли от усталости, то ли от пережитого. – Юноша занёс её в комнату и положил на кровать. – Поспать тебе надо.

Лара повернула тяжёлую голову – за окном занимался рассвет.

– Там коза…

– Я её сам подою. – Сбросив накидку, Андреас уже облачался в наряд обедневшего дворянина. Костюм – в самый раз для дояра.

– Ты умеешь доить? – удивилась Лара.

– А чего там уметь? Сотню раз видал, как ты это делала. К тому же у меня память… А у тебя потрясение. Отдыхай.

– Но коз же надо…

– И на лугу их попасу, не тревожься. Спи.

Но Ларе не спалось.

«Что теперь? Как дальше жить? Сыр я делать так и не выучилась – бабушка не подпускала меня к этому ответственному делу, боялась, что испорчу молоко. Замуж не хочу. Только и умею, что за козами смотреть да книжки читать. Родители меня бросили. Кроме бабушки, у меня никого не было. Остался лишь… Андреас?»

Она вновь повернулась к окну – золотистый диск солнца уже поднялся над лесом.

«Глупости. Андреас – обычный кот. Хороший, родной, но всё-таки кот. Среди людей у меня больше нет близких».

По виску побежала слеза. От жалости к себе Лара всхлипнула и закрыла глаза, чтобы не видеть ни солнца, ни своей убогой комнатёнки, ничего.

Погружаясь в дрёму, ослабло и в то же время отяжелело её сознание. И, хотя сонная тяжесть подавила все мучившие дурные мысли, Лара приказала себе выйти из этого уязвимого состояния, будто уснуть сейчас значило подвергнуть себя опасности. Нет, уж лучше больная голова, чем эта не спасающая мгла. Как из тёмной воды, Лара вынырнула на поверхность сознания и с усилием разжала веки.

«Книга…» – была её первая мысль.

Она поморгала, чтобы окончательно проснуться, и медленно встала с кровати.

– Книга… – шептала Лара, продвигаясь к комнате бабушки.

Шла нетвёрдо, шатаясь, но знала – если она сейчас не найдёт главное сокровище покойной, то уже не найдёт его никогда.

– Книжечка… Книжица… – повторяла Лара, срывая одну за другой гнилые доски пола. – Где же ты?

Когда пол был выпотрошен, наступила очередь постельного белья, одежды и мебели. Спустя час бабушкина комната, и без того не знавшая особого уюта, была осквернена таким варварским беспорядком, что если бы Лара не пребывала в полубредовом состоянии, то наверняка лишилась бы чувств от омерзения. Она самым бессовестным образом перевернула комнату покойницы, но всё было тщетно.

– Куда бабушка могла её положить? – Лара растерянно оглядывала плоды своих разрушений.

«Может быть, пойти спросить Андреаса? Хотя вряд ли он что-то знает. С той поры, как я перестала превращать его в человека, ему не было никакой нужды следить за бабушкой».

– Куда же ты засунула эту треклятую книгу? – вслух воскликнула Лара, словно бабушкин призрак мог находиться в комнате.

«Да так, чтобы я не сумела её отыскать… Вот оно, вот! Бабушка каждый день меняла тайник и прятала книгу так, чтобы я не смогла её найти, именно я. Получается, искать бесполезно. Книга отыщется либо случайно, либо никогда… Нет, так не годится! Если я её не найду, этот бардак останется здесь навсегда! Сейчас поем и продолжу».

Лара обнаружила на кухонном столе полупустой подойник, который, должно быть, принёс Андреас, и, процедив молоко, сделала несколько жадных глотков. Но этого было мало. Она поискала какой-нибудь еды, хоть наколдованной, хоть натуральной, и ничего не нашла.

Горько пожалев о том, что не запомнила ни одного подходящего заклинания, Лара распахнула буфет, в котором бабушка хранила горшки и хмельные напитки.

– Господи, спасибо!

За пыльным кувшином темнела книга.

Бабушка знала, что Лара не любит спиртное и без особой надобности буфет не откроет. Буфет был прекрасным тайником до следующего утра. Только бабушка не знала, что до следующего утра она не доживёт.

Едва взяв книгу в руки, Лара ощутила, как к ней возвращается жизнь. Чувство это было стыдным и странным: стыдным – оттого, что Ларе больше не надо было бояться, как бы бабушка не застигла её врасплох, а странным – оттого, что она никогда не считала книгу своим наследством. Но возможно ли, что книга сама считает её своей новой хозяйкой и потому передаёт ей силы?

Только что умиравшей от голода Ларе даже в голову не пришло наколдовать себе завтрак. Вместо этого она побежала в бабушкину комнату, чтобы устранить разгром.

Лара поставила на ножки перевёрнутый табурет и села. Теперь можно было не торопиться и внимательно изучить оглавление. Однако, как и ожидалось, заклятий для уборки книга не содержала.

– Вот же упущение! – негодовала Лара. – Кто её только составлял, эту книжонку? Глупцы!

Она брезгливо осмотрелась.

– Впрочем… мне здесь никогда не нравилось. Одной уборкой дело не поправить.

Лара нашла заклинания, что учила в первый день, когда бабушка дала ей книгу. Все магические формулы она словно видела впервые.

Новый пол, новая кровать, новая дверь, даже стены новые. Заклинания запоминались тем легче, чем быстрее вокруг Лары возникала новая благопристойная обстановка. Старым оставался только табурет, на котором она сидела.

Вдоволь полюбовавшись результатом своей работы, Лара побежала на чердак, полная смелых идей.

– Хочу камин. Большой камин и полку для часов!

Но для камина её комната была слишком тесной. Тогда Лара спустилась во двор и всего шестью заклинаниями преобразила их ветхий деревянный домишко в четырёхэтажный каменный особняк с лепниной.

Она трудилась весь день, но пребывала в такой эйфории, что не заметила, как наступил вечер.

На первом этаже громко хлопнула дверь. Лара, одетая в новое платье, сбежала вниз навстречу Андреасу. Тот держал в руках вязанку хвороста и осматривался по сторонам: слева передняя переходила в гостиную и зеркальный зал, а справа – в просторную столовую на двадцать персон и кухню.

– Я было решил, что ошибся домом… пока не вспомнил, что мы живём в лесу.

– Нравится, как я всё устроила? – широко улыбалась Лара.

– Пока не знаю. – Андреас уставился на расписной потолок, изображавший голубое небо и пушистые облака. – А ты не боишься, что такой красивый дом привлечёт ненужное внимание?

Лара недовольно цокнула языком.

– Ты повторяешь бабушкины слова. Андреас, ну кому мы нужны? – распалялась она. – Из-за своих предрассудков бабушка всю жизнь притворялась бедной, чтобы её не заподозрили в колдовстве. Зачем? Она окружила себя стеной ограничений и втянула в этот фарс меня…

– Платье тоже очень красивое, – выразительно оборвал Андреас.

– Ты заметил? – обрадовалась Лара. – Я сделала его из старой сорочки. Это точная копия того платья, что я наколдовала из юбки ещё при жизни…

– Я, кстати, хвороста принёс, – снова перебил бывший кот. – А то лето что-то совсем не лето, а без шерсти холодно.

– О, прекрасно. Растопим камин.

– У нас есть камин?

– Теперь есть. Пойдём, покажу.

Лара провела Андреаса на второй этаж в свою обновлённую комнату, выдержанную в голубых тонах – от обтянутых шёлком стен до балдахина над кроватью.

– Можешь оставить это здесь.

Андреас положил вязанку на пол и, облокотившись о мраморную полку, встретился взглядом с позолоченным львом, который держал в своих лапах часы.

– Лара, скажи на милость, откуда у бедной пастушки такой вкус?

Та пожала плечами и погладила обивку кушетки, что ютилась в углу вместе со столом-геридоном[5].

– Кое-что на гравюрах видела, кое-что – в мебельной лавке, я там часто околачиваюсь. Что-то бабушка рассказывала, а что-то сама подмечала, когда мимо красивых домов проходила. Я тебе больше скажу – бывало, идёшь по улице, видишь недавно построенный особняк какого-нибудь мануфактурщика. Дом богатый, а гармонии в нём нет, одна безвкусица. Я это сразу вижу и даже огорчаюсь.

Андреас с улыбкой покачал головой.

– И в кого ты такая?

– Сама не знаю. Родители от меня отказались. Бабушка говорила, они были крестьянами, которых разорила война… – Лара подошла к двери. – Довольно об этой войне, не хочу о ней вспоминать. Пойдём ужинать.

Пока они спускались вниз по широкой лестнице, Андреас спросил:

– Сколько здесь спален?

– Всего пять. Но это не считая прочих комнат.

– Каких прочих комнат?

– Гардеробной, ванной, прачечной, библиотеки, музыкального салона…

– На кой чёрт нам музыкальный салон?

– Чтобы слушать в нём музыку, разумеется, – с удивлением ответила Лара.

– А ты умеешь играть хотя бы на одном музыкальном инструменте?

– Нет, но этого и не требуется. Они сами музицируют. Хочешь взглянуть?

Андреас непроизвольно скривился.

– Нет уж, избавь. А что в подвале?

– Винный погреб.

– О! Ты ж не пьёшь.

– Зато ты пьёшь.

– Может, ты и коньяка наколдовала? – воодушевился юноша.

– Двадцать бутылок коньяка и три бочонка вина.

– Вот так бы сразу! А то часы, музыкальный салон…

– Слава богу, хоть чем-то тебе угодила.

Андреас заметно повеселел и, подмигнув Ларе, спросил:

– Выходит, ты у нас теперь настоящая ведьма?

Лара тотчас завертела головой.

– Нет-нет, я не ведьма. Я всего лишь экспериментирую.

– Как знаешь, – улыбнулся Андреас.

– Ты коз в сарай загнал?

– Загнал, но на молоко завтра утром не рассчитывай. Я пощупал у Козетты сосцы – совсем мягкие. Как у пса после случки.

– Я даже не удивлена. – Лара задумалась. – Постой. А какой нам прок от молока? Сыр я делать не умею и торговать им не намерена. Ходить за козой, чтобы она соизволила сжевать две травинки? Нет уж, хватит. Пойдём в сарай. – И Лара вышла на крыльцо, приподняв полы своего лавандового платья. Этот жест ей был непривычен, отчего она на миг почувствовала себя графиней.

Только графини обычно не ходят к козам в сарай.

– Что ты будешь с ними делать? – заинтересовался Андреас. – Убьёшь? Или прогонишь?

– Что ты! – возмутилась Лара. – Я же просвещённая девушка, развившая свой разум в духе гуманизма… Я просто превращу их в людей.

– Ох ты ж. Это будет забавно.

Глава 8

Кому горе, кому радость

На фоне кованой ограды, которую Лара поставила вместо деревянного забора, сарай выглядел нелепо, а после яркого сияния люстры его беспросветная тьма казалась особенно удручающей. В нос ударил запах лежалого сена, козьей шерсти и плесени. Ларе стало грустно. Вспомнилось, как после неудавшегося обновления своей комнаты она размышляла о том, что могла бы придать благообразный вид даже сараю. Теперь Лара поняла, насколько это бесполезно. Сарай лучше уничтожить. Так же, как и всю её прошлую жизнь.

Глаза привыкли к темноте и сумели различить белые, словно вырезанные из бумаги, фигуры козы и козлёнка. Раздался тяжёлый удар рогов о калитку загона.

Лара повернулась к Андреасу. Он стоял, прислонившись к косяку, и шевелил башмаком валявшуюся на пороге соломину.

– Принеси из гостиной канделябр, – попросила Лара. – Я и забыла, как здесь темно.

– Больше госпоже ничего не угодно? – с деланым подобострастием отозвался бывший кот.

– И… захвати, пожалуйста, мою накидку.

Пока его не было, Лара хотела объяснить Козетте и Снежку, что собирается с ними сделать, но, не видя их глаз, не осмелилась это сказать. Так и простояла во мраке, прислушиваясь к дыханию коз.

Наконец в сарае посветлело. При появлении Андреаса Козетта насторожилась. Когда, взяв накидку, Лара прошла вперёд, коза заметалась в тесном загоне.

– Что с ней?

– Наверное, думает, что ты хочешь её зарезать, – хмыкнул юноша.

– Козетта, я не стану тебя резать! Гляди, ножа у меня нет. Только накидка.

– Накидку ты можешь набросить ей на голову, чтобы вывести из сарая и отправить на бойню.

– Она правда всё это может представлять?!

– Конечно, может. Ты ещё не убедилась, что животные намного умнее, чем ты думаешь? К примеру, я даже знал, что такое канделябр, – оскалился Андреас, проведя канделябром перед своим лицом, отчего на нём полыхнули жуткие тени.

1 Серебряная немецкая монета. (Прим. авт.)
2 «Аркадия» – пасторальный роман Якопо Саннадзаро. (Прим. авт.)
3 Из сочинения римского историка Публия Корнелия Тацита «Жизнеописание Юлия Агриколы». (Прим. авт.)
4 Имя козы, вскормившей Зевса своим молоком, когда он был младенцем. (Прим. авт.)
5 Небольшой круглый стол на одной ножке. (Прим. авт.)
Teleserial Book