Читать онлайн Нулевой километр. Путь к счастью бесплатно

Maud Ankaoua.

Kilomètre zéro

© 2017, Éditions Eyrolles, Paris, France

© Перевод, оформление, издание на русском языке. ООО «Попурри», 2024

Посвящаю этот роман тебе, у кого я учусь каждый день. Тебе, дорогой читатель, который решился взять эту книгу в руки.

Отдаю тебе то немногое, что сумела понять за сорок пять лет, с надеждой, что слова целительны и что они украсят твою жизнь, сделают ее лучше.

Счастливого путешествия!

Сожаление или раскаяние?

Для того, чтобы понять врага, требуется бóльшая сила духа, чем для того, чтобы отвергнуть его.

Себастьян Прово

Я поймала такси и поехала через весь Париж к Пантеону. Я не была в этом районе лет пять, с тех пор как посещала Эколь Нормаль (ENS[1]). Из-за нехватки средств мы решили напрямую лоббировать интересы лучших технических вузов, чтобы привлечь множество одаренных людей к нам на завод. Такой стартап для гениев, который я претворяла в жизнь восемь лет подряд, надеясь на чудо. Я была финансовым директором и занималась всем на свете: юридическими вопросами, персоналом, дочерними компаниями. Обязанностей было столько, что я буквально задыхалась.

До долгожданного отпуска оставалось всего ничего. Разберусь с бумагами, и я свободна как птица. По четвергам я посещала тренажерный зал, поэтому с работы уходила пораньше. Полтора часа на беговой дорожке… Я не прислушивалась к себе во время физических упражнений, думала о чем-то, отстраненно наблюдала за людьми, которые сменяли друг друга на тренажерах. Потом вдруг вспомнила, что нужно проверить в интернете, все ли я купила из нужного.

Что стряслось, почему Ромэн бесконечно мне названивает? Целый год от нее не было вестей, а теперь нате вам.

– Маэль, нам нужно поговорить. Приходи завтра в десять на улицу Ульм, дом 26.

– Что случилось? Может, лучше в выходные встретимся?

– Нет, это срочно, приезжай, – сухо повторила подруга. Потом добавила что-то нежное на прощание, как она умела, и отключилась, не позволив мне ничего возразить.

Я буквально онемела от неожиданности, потом попробовала перезвонить, но она не брала трубку, включался автоответчик. Тогда я написала СМС: «Завтра не могу. Пообедаем в воскресенье в „Анжелине“?» Мы любили раньше встречаться в этой знаменитой чайной под аркадами дворца Тюильри и рассказывать друг другу обо всем на свете: о постигших нас несчастьях и разочарованиях, о влюбленностях – особенно о них. Она ответила немедленно: «Мне нужно поговорить с тобой. Я на тебя рассчитываю, ты моя подруга!»

Ромэн была не из тех, кто умоляет. Обычно она требовала. Эта тридцатичетырехлетняя ливанка была уверенной в себе, высокой, сильной женщиной. Жизнь ее не щадила, но с каждым преодоленным препятствием она становилась только сильней, как вояка, которого шрамы только украшают.

Мы познакомились в Институте политических исследований, хотя в конце концов она решила стать врачом. Она знала обо мне все, и многое рассказывала о себе. Мы были не разлей вода. Запретных тем у нас не было, можно было обсуждать все что угодно, кроме ее детства в Бейруте. Ромэн только однажды о нем рассказывала, когда мы как-то ночью гуляли по улицам. Она описывала события, которые, на мой взгляд, могли происходить только в прошлом веке: война, бомбы, ужас… Больше она никогда не возвращалась к своему прошлому. Ее сила и смелость завораживали меня. Ромэн вышла замуж совсем молодой, скорее всего, из уважения к традициям. Она родила троих детей, а потом с головой ушла в работу, будто хотела наверстать упущенное, удовлетворить некую потребность. Наверстать время ей удалось! За пять лет она доросла до ответственной должности во всемирно известной фармацевтической компании. Мы почти не виделись, но я периодически читала о ней в прессе. В последние месяцы несколько раз она предлагала мне пообедать вместе, но я так и не нашла времени. У меня был очень напряженный рабочий график. Что ж, у меня не осталось больше ни сил, ни причин сопротивляться настойчивому приглашению, и я сложила оружие. «Хорошо, Ромэн, я приеду», – написала я в ответ.

Пробок не было. Поездка заняла меньше двадцати минут. Такси проехало мимо Школы искусств и ремесел и высадило меня на углу улиц Клода Бернара и Ульм. Я приехала на четверть часа раньше и потому решила заскочить в кафе, чтобы выпить кофе и прийти в себя после бессонной ночи. Я так и не смогла заснуть этой ночью – все думала, зачем Ромэн понадобилось так срочно встретиться со мной.

В кафе никого не было, кроме меня и еще одного человека у стойки. С бокалом белого вина в руке он рассуждал о неспособности нашего президента преодолеть кризис. Молодой бармен, высокий и худощавый, увлеченно слушал его. Аромат, источаемый кофеваркой, смешивался с запахами кухни, где хлопотали над дежурным блюдом, название которого можно было прочесть на грифельной доске: телячье рагу, – и над всем этим витал влажный запах хлорки от только что вымытого пола. Бармен быстро принес мне заказ, положил счет на стол и вернулся к страстному разговору с посетителем у стойки.

Я погрузилась в раздумья. Ромэн говорила так взволнованно. Назначить встречу утром в будний день – это на нее не похоже. Что же такое важное ей необходимо сообщить мне? И почему именно сегодня?

9:55. Я вышла из кафе и перешла на другую сторону улицы, под ногами хрустела осень. Листья платана кружились в трехтактном вальсе, я разбрасывала их правой ногой, а левой пританцовывала вслед за ними, потом ветер поднимал их снова в воздух, и кружение возобновлялось. Небо было голубым и прозрачным, но утренний холодок уже намекал на то, что лето позади.

Я поднялась по улице Ульм и остановилась перед одним из входов в Эколь Нормаль. Когда я была студенткой, мне удалось оформить для нас двоих пропуски, с тех пор мы имели право приходить сюда, общаться, просматривать архивы и неопубликованные рукописи. Странно, что Ромэн назначила мне встречу именно здесь, ведь мы так давно тут не были.

Я стояла перед черными решетчатыми воротами и предавалась воспоминаниям, как вдруг мой взгляд остановился на табличке с числом «45». Это не тот номер. Ромэн по телефону назвала «26». Я прождала пять минут, но она не появилась, и тогда я решила поискать дом 26. Ромэн была не из тех, кто опаздывает, к тому же терпеть не могла, когда опаздывали другие. Я увидела ее издалека, она махнула мне, и я ускорила шаг. Она оделась так, будто собралась в лес на прогулку. Блестящая черная парка, узкие джинсы и кроссовки на толстой подошве. Серая шерстяная шапка, натянутая на лоб до самых глаз, смотрелась на ней странно и непривычно. Я кинулась к ней, и она крепко обняла меня, как делала всегда.

– Что за срочная загадочная встреча? Что-то стряслось? У меня времени в обрез, ты ведь понимаешь… Работа!

Ромэн молча выслушала мою возмущенную тираду. Нежность ее лица, гладкая матовая кожа, мягкий, но решительный взгляд всегда трогали меня. Этим утром она выглядела хрупкой, хотя обычно от нее исходила сила и уверенность. Я заметила, что она выщипала брови и нарисовала их карандашом. Мне это не понравилось, но я решила ничего не говорить. Вместо ответа она кивнула в сторону дома 26, рядом с которым мы стояли. Я повернула голову. Над дверью висела большая серая вывеска, на которой белыми буквами было написано «Больница». И еще два слова рядом с логотипом: «Институт Кюри». Я в первый раз обратила внимание на это огромное здание, занимавшее треть улицы.

– А что мы здесь…?

И тут я похолодела от ужаса. Нервная дрожь пробежала по моему телу. Я стояла как истукан, разинув рот и выпучив глаза. Только сейчас я заметила, что куда-то подевались роскошные черные кудри Ромэн – они обычно выбивались из-под шапки. Я зажала рот рукой, будучи не в силах справиться с чувствами. Слезы брызнули из глаз, которые я не могла отвести от ее лица.

– Молодец, догадалась, – прошептала она и обняла меня.

Институт Кюри был знаменит тем, что лечил онкологические заболевания, поэтому догадаться было несложно. Я старалась взять себя в руки, подавить эмоции. Ноги подкашивались, но я сумела успокоиться.

– Как же так, Ромэн? Только не ты!

Она смиренно улыбнулась мне.

– Я такая же, как и все остальные, Маэль.

Потом Ромэн снова заговорила:

– Я позвала тебя не для того, чтобы ты меня жалела. Понимаю, что у тебя куча дел. У меня химиотерапия. Пойдем вместе, и я по дороге тебе все объясню.

– Химиотерапия?

– Да, не бойся, это не заразно. Идем, а то опоздаем.

Потрясенная, я направилась за ней. Ромэн, не останавливаясь, прошла мимо стойки администратора. Больничный запах ударил в нос. Эта смесь дезинфицирующих средств и страдания заставила меня пожалеть о кофейной одиссее. В этот момент я перестала понимать, кто из нас болен. Мне подумалось, что я.

Мы долго шли по бесконечному темному коридору и в конце концов оказались во внешней галерее длиной в двадцать метров, которая соединяла одно здание с другим. Ромэн ненадолго остановилась. Отделение химиотерапии находилось в соседнем корпусе, и хотя там были окна, пропускавшие свет, мне все равно казалось, что мы попали в камеру смертников. У меня дрожали ноги, сердце колотилось все сильнее, а желудок скрутило от страха. Мы прошли мимо первой пациентки – она была лысой, без бровей и ресниц. Затем мимо второй, с капельницей в руке – она с трудом дышала. Увидев Ромэн, женщина улыбнулась, и моя подруга ответила ей улыбкой. Я же боялась даже взглянуть на нее, но попыталась пробормотать что-то вроде «здравствуйте».

В конце палаты стояли кресла в два ряда, по четыре в каждом, повернутые спинками друг к другу. Я опустилась в одно из них, чтобы перевести дух. Подруга подошла к столу администратора. Ее звали Кароль.

– Здравствуйте, да, для вас все готово, – приветливо подтвердила она.

Энтузиазм и уверенность Ромэн сбивали меня с толку, она как будто не испытывала никакого страха, словно мы были не в больнице, а в магазине одежды, и продавец только что предложил ей пройти в примерочную.

– Удачи, мадам.

Ромэн поблагодарила ее и повернулась ко мне.

– Ты идешь? Нам надо пройти немного дальше.

И она направилась в сторону коридора. Смогу ли я встать на ноги? Как найти в себе силы противостоять этому страданию? Я не была к этому готова, я не могла пошевельнуться. Я чувствовала, что мне вот-вот станет дурно. Ромэн встревоженно бросилась ко мне.

– Тебе нехорошо? Ты такая бледная! Принести тебе воды?

– Нет-нет… просто я не ожидала…

Мысли путались, да еще и голова разболелась некстати.

– Хочешь, подожди снаружи, я выйду к тебе. Если у тебя есть время, конечно.

Она вскочила на ноги, не дожидаясь ответа.

– Принесу тебе воды, сейчас вернусь.

Кароль села рядом со мной.

– Не переживайте, в первый раз всегда так, потом привыкнете.

– Привыкну? К чему?

– К запахам, к виду других пациентов. Перестанете примерять их страдания на себя. Если абстрагироваться от образа страдания, понимаешь, что главное, что здесь происходит, – это борьба с болезнью. Единственный способ помочь подруге – это поверить в нее, подарить ей силу, в которой она так нуждается.

– Я бы с радостью, но не уверена, что у меня самой сил хватит.

– Хватит, ведь она выбрала вас! Она приходит сюда каждую неделю, вот уже полгода, всегда полна решимости и с улыбкой на лице. По опыту знаю, что именно таким людям лучше всего удается сопротивляться болезни. В восьмидесяти процентах случаев рак молочной железы излечим. У нее все получится.

– Я уверена, но…

– Это она больна, не вы! В первый раз она привела с собой кого-то. Важно, чтобы вы взяли себя в руки, показали ей пример стойкости.

Кароль похлопала меня по ноге.

– Давайте, приходите в себя, она скоро вернется. Будьте сильной, вы нужны ей.

Потом она вернулась к своему столу.

Я выпрямилась, слова администратора привели меня в чувство. Ромэн рассчитывает на меня, я должна поддержать ее, она больна. Но почему подруга решила позвать меня именно сегодня, ведь она привыкла ходить сюда одна?

Ромэн принесла мне стакан воды.

– Я должна была предупредить тебя.

– Ничего страшного, мне просто стало жарко. Я не часто бываю в больницах, ты же знаешь.

Я осушила стакан залпом и встала. Вдруг я увидела на лице Ромэн капли пота. Ей тоже было неважно, она сняла пальто и держала его в руках.

– Что с тобой, ты вспотела?

– Задыхаюсь. Не уверена, что ты готова была увидеть меня такой.

– С ума сошла? Я вижу, какая ты: боец, который справится со своей болезнью в два счета. Снимай шапку, и пойдем сражаться. Вдвоем лучше получится.

Ромэн сняла шапку и опустила глаза, чтобы не видеть моей реакции. Она была совершенно лысая, но я не выдала своего страха. Я взяла подругу за подбородок и взглянула ей в лицо.

– У тебя такая красивая форма черепа! Ты похожа на Натали Портман из фильма «V – значит вендетта». Та же чувственность и улыбка! Ты просто красотка!

Я обняла ее и прошептала на ухо:

– Не позволим раку сломать тебе жизнь! – Кароль незаметно подмигнула мне, а я подмигнула в ответ. – Давай, Ромэн, расскажи мне все о своей болезни.

Ромэн улыбнулась и взяла меня за руку. Объявив медсестре, что она пришла, подруга села рядом со мной.

– Расскажи мне, как ты поняла, что больна? Как давно это случилось?

Подруга подробно поведала мне о первых подозрениях, анализах, волнительном ожидании результатов, приговоре, борьбе, боли, последствиях, страхе… Я слушала Ромэн, представляя, через что ей пришлось пройти, пока женщина в белом халате по имени Паскаль не окликнула ее.

– Вы сегодня не одна?

– Да, решила в этот раз девичник устроить.

Ромэн подмигнула мне, и мы зашли в большую комнату, где у каждой кровати стояли ширмы, которыми можно было отгородиться от остальных. Мы расположились каждая на своем посту: Ромэн легла, обнажив плечо и верхнюю часть груди, чтобы можно было вставить катетер, Паскаль приготовила препарат, а я поскорее села в кресло, чтобы не рухнуть на пол в обмороке.

– На прошлой неделе вам ставили таксол, сегодня – авастин, он легче переносится.

Паскаль стояла рядом с кроватью с большой иглой в руке.

– Готовы?

– Да, – стиснув зубы, ответила Ромэн.

Она глубоко вздохнула. Я сделала то же самое, втянув в себя как можно больше воздуха. Паскаль быстро и ловко вставила катетер, затем прикрепила пакеты с жидкостью к верхней части капельницы и запустила программу, которая считала количество капель.

– Это на полчасика, хватит времени поболтать, девочки. Позовите, если понадоблюсь.

Ромэн, похоже, не мучила боль, она приподняла спинку кровати с помощью пульта дистанционного управления и сочувственно улыбнулась мне.

– Я понимаю, что все это для тебя непросто. Нелегко за всем этим наблюдать. Но я хотела попросить тебя кое о чем.

– Конечно, все что угодно!

Я пододвинула кресло как можно ближе к кровати и села на край. Она опустила голову.

– Кого еще, кроме тебя, я могу об этом попросить?

Я волновалась, что пропущу что-то важное из того, что она собирается сказать, поэтому, не отрываясь, смотрела на ее губы.

– Помнишь, когда мы встречались в прошлом году, я сказала, что собираюсь присоединиться к группе исследователей, отправлявшихся в Катманду? Я ехала на два месяца, но через три недели после прибытия туда мне пришло сообщение от гинеколога с результатами анализов, которые я сдала перед отъездом. Результаты были очевидными.

– Рак?

– Да. В отчаянии я обратилась к одному американскому профессору, Джейсону, который жил в Катманду уже пять лет. Он рассказал мне о древнем непальском методе, который позволяет исцелиться через осознание и изменение мышления.

Я нахмурилась. Ромэн продолжила:

– Он читал об этом методе, но ни в одной из книг не нашел его подробного описания. Профессор признался мне, что ничего толком не смог узнать, но понял, что этот метод способен изменить мир. Поэтому он и переехал в Непал, – Ромэн перевела дыхание и поправила блузку на груди. – Однажды за ужином он показал мне то, что сумел найти. В разные периоды времени в разных странах, далеких друг от друга, люди писали об этом изменении сознания.

Я откинулась на спинку кресла, скрестила ноги и недоверчиво поинтересовалась у подруги:

– И никто за все эти годы так и не разузнал подробнее об этом методе?

– Нет. Некоторые исследователи подобрались довольно близко, но так ничего и не нашли. Скорее всего, если и существует рукопись, в которой он описан, то ее хорошенько спрятали во время конфликтов между Китаем и Непалом.

Я слушала, не понимая, к чему клонит Ромэн и чего она от меня ждет.

– Я ходила в посольство, встречалась с чиновниками различных министерств Катманду, но никто ничего не слышал о рукописи. Однако каждый раз, когда я поднимала эту тему, мои собеседники как будто пугались, начинали изображать страшную занятость. А потом мой врач велел мне вернуться во Францию, чтобы начать лечение.

– Ты сделала все, что могла.

– Подожди, это еще не конец. За день до отъезда какой-то мужчина передал мне письмо в холле отеля, а потом исчез.

– Твоя история прямо как из приключенческого романа про поиски сокровищ.

– Я серьезно, Маэль.

– Извини, я слушаю. Но согласись, что…

Ромэн сурово взглянула на меня, и я замолчала. Подруга достала из сумочки конверт, вынула мятый листок и протянула его мне. Я взяла письмо, оно было на безупречном английском: «Оставьте поиски, они принесут вам одни неприятности».

Эта история, похоже, очень волновала ее, но я невольно подумала, что, скорее всего, химиотерапия так на нее действует. Пробуждает излишнюю чувствительность и мечтательность. Побочный эффект от лечения. Ромэн будто прочла мои мысли.

– Я знаю, все это кажется тебе абсурдом. Я тоже довольно долго сомневалась.

– Не удивительно, вообще-то.

– Я поддерживала связь с Джейсоном. Он продолжал поиски, хотя и ему приходили угрозы и предупреждения. Эти анонимные письма, на его взгляд, только подтверждали правдивость легенды. И он оказался прав. Позавчера Джейсон позвонил мне и сказал, что у него есть копия рукописи, и он готов мне ее передать. Как мы и предполагали, правительство ее скрывает. Возникнут большие финансовые проблемы, если люди прочтут ее и прекратят покупать лекарства. Они начнут лечиться по-другому, а фармацевтические компании перестанут развиваться и получать прибыль.

– Погоди-ка! Нужно несколько лет, чтобы дестабилизировать бизнес. Недавно я прочла, что оборот мирового фармацевтического рынка оценивается более чем в восемьсот пятьдесят миллиардов долларов, что в четыре раза больше, чем двадцать лет назад. И этот бизнес продолжает расти и развиваться, ты сама это знаешь…

– Ну а теперь представь, что случится нечто, что сломает эту тенденцию. Это повлияет на мировую экономику.

– Ромэн, о чем ты говоришь! Разве только сегодня люди узнали о том, что изменение сознания способно улучшить жизнь, повлиять на здоровье? Ты всерьез считаешь, что эта рукопись способна все изменить?

– Да, конечно. Если многие, а не только я, это поймут, то все изменится. Нужно просто найти правильный подход.

Я вздохнула.

– Ладно, а чего ты от меня хочешь?

– Привези мне рукопись, Маэль. Понимаешь, она может меня вылечить.

– Ромэн, неужели ты купилась на эту ерунду? Ты должна доверять врачам и продолжать бороться. Сегодня реально вылечить рак молочной железы. Ты все делаешь правильно. Я буду рядом.

– Мне все же хотелось бы испробовать все способы. Если бы это не было для меня важно, я бы тебя не просила.

– Я понимаю, тебя слишком увлекла эта нелепая история и тебе хочется в нее верить. Но, послушай, тебе лучше сосредоточиться на чем-то одном, на химиотерапии, и отдыхать побольше. Позволь врачам помочь тебе.

Ромэн вдруг заговорила как капризный ребенок:

– Ты привезешь мне рукопись или нет?

– Конечно, нет.

– Я когда-нибудь тебя хоть о чем-то просила?

Теперь ее тон был совсем другим. Я знала, что она готова броситься в драку и отстаивать свои интересы, как лев, который ни за что не упустит добычу. Ромэн была права. Я не помнила, чтобы она хотя бы раз о чем-то просила меня за все годы нашего знакомства. Я опустила глаза. Она ответила за меня:

– Никогда, Маэль. Я никогда ни о чем не просила тебя за шестнадцать лет нашей дружбы.

– Это правда, Ромэн. Но согласиться – значит подыграть, позволить тебе и дальше себя обманывать, а мне не хочется лгать. Ты ведь понимаешь?

Она отвернулась. Я взяла ее за руку.

– Я подумаю. Поговорим об этом снова после моего отпуска.

– Пока будешь раздумывать, станет поздно. Это вопрос жизни и смерти.

– Но я не могу сейчас никуда ехать!

– Жизнь – это набор вариантов.

– Перестань, Ромэн. Я тебя не узнаю, ты пугаешь меня. Ты ведь едва знаешь этого типа.

– Выбор за тобой.

В этот момент компьютер начал издавать предупреждающие звуки. Появилась Паскаль. Она остановила сигнал, отменила информацию, отображенную на экране, и вынула иглу из вены Ромэн.

– Дамы, время закончилось, пора освободить место следующим пациентам, – она взглянула на Ромэн. – Увидимся на следующей неделе, – потом повернулась ко мне: – До свидания.

Мы молча вышли из больницы. Ромэн предложила подвезти меня. В машине мы безмолствовали, но потом она встревоженно заговорила:

– Я бы сама съездила, но у меня сплошные процедуры, – Ромэн на мгновение замолчала, думая, что я что-то скажу, но я не знала, что ей ответить. – Я понимаю, что этот нетрадиционный метод может не подействовать, но хочу попробовать все.

Мы почти доехали до нужного мне места. Она припарковалась, порылась в сумке и достала оттуда конверт.

– Когда примешь решение, открой его. Пообещай, что не сделаешь это раньше.

– Хватит загадок на сегодня. Скажи, что внутри.

– Пообещай!

– Ладно, обещаю.

Я поцеловала подругу, а она крепко обняла меня в ответ и прошептала на ухо: «Спасибо! Я так тебя люблю!» Я ничего не ответила ей – это бурное выражение чувств стало для меня неожиданностью, ведь она была такой стеснительной. Я пошла в сторону Лувра, сжимая в руке конверт, потом повернулась и махнула Ромэн на прощание. Я чувствовала, что она пристально смотрит мне вслед.

Все еще под впечатлением от этого странного утра я пошла к саду Тюильри. Мне нужно было добраться до площади Мадлен, где находился мой офис. На часах было чуть больше двенадцати, но есть не хотелось. Догоняя солнечный луч, я прошла по квадратному двору Лувра мимо перевернутой пирамиды и Триумфальной арки к саду Тюильри, к самому пруду. В тот день я была единственным человеком, который не обращал на все эти знаменитые монументы никакого внимания. У пруда я увидела шезлонг, спинку которого нагревало солнце, и остановилась. Сопротивляться не было сил. Я в изнеможении опустилась в него и подставила лицо источающей тепло звезде. Легкий ветерок нежно ласкал щеки. Я задремала на мгновение, но взрыв хохота вырвал меня из дремы. Четверо веселых ребят-туристов пристроились рядом. Я сунула руку в карман пальто, чтобы нащупать телефон. Утром перед встречей с Ромэн я выключила в нем звук. Тридцать пять звонков, сорок восемь писем, двенадцать СМС и три напоминания о назначенных встречах. Я вскочила с шезлонга. Нужно было поскорее пройти через сад к площади Согласия. Опавшие листья старых деревьев вновь попытались пригласить меня на вальс, но танцевать больше не хотелось. В раздражении я отбросила их ногой, направляясь дальше. Я шла по улице Руаяль и слушала сообщения в телефоне.

Едва двери лифта открылись, как ко мне кинулась секретарша.

– Маэль, президент вас ищет, я несколько раз пыталась до вас дозвониться.

– Я видела. Скажите ему, что я пришла.

В первом же офисе я столкнулась с коммерческим директором.

– Что-то случилось? Пьер ищет тебя.

За восемь лет я и правда никогда не отлучалась без предупреждения больше чем на два часа. А на сообщения отвечала всегда в течение пятнадцати минут.

Я добралась до двери своего кабинета, успокоив еще троих взволнованных сотрудников, толкнула ее и вошла внутрь. Включила компьютер. Экран ослепил меня и усилил головную боль. Спустя две минуты Пьер в ярости ворвался в комнату.

– Что происходит, Маэль? Сегодня утром мы должны были подготовить презентацию для инвесторов. В понедельник важная встреча!

Этот сорокатрехлетний мужчина, с которым последние восемь лет я обдумывала стратегии нашей компании и которому день за днем отдавала по капле свою жизнь, спрашивал меня теперь, что происходит! Полдня я потратила зря и заслуживала нагоняя. Конечно, он не поймет, как я изменилась за эти несколько часов. Я наблюдала за муравейником, который по-прежнему жил беспорядочной хлопотливой жизнью, но ничто не откликалось больше в моем сердце. Все мои мысли занимала Ромэн. Она до такой степени выбила меня из колеи, что я и не знала, у кого из нас рак.

Я разрыдалась, что привело Пьера в замешательство. Он сменил тон.

– Ладно-ладно, Маэль, не расстраивайся. Ты же меня знаешь, я слишком вспыльчивый. Я думал, ты к этому уже привыкла.

Я никак не могла успокоиться и Пьер совсем растерялся.

– Что случилось?

– Я просто устала. Пойду домой. Не волнуйся, завтра все будет готово.

– Да плевать на эту встречу, я за тебя переживаю. Что с тобой произошло этим утром?

– Цунами. Я потом тебе расскажу, ладно?

– Всегда рад помочь. Звони в любое время. Отдохни, если тебе нужно, и не волнуйся, с инвесторами я разберусь.

Я успокоилась, поблагодарила его, взяла свои вещи и пошла домой.

Небо потемнело, погода явно портилась. На Париж обрушилась гроза. Я забежала в подъезд, поднялась на второй этаж и без сил рухнула на диван, свернувшись калачиком.

Как это возможно? За два часа моя жизнь перевернулась с ног на голову. Слова Ромэн эхом отдавались в мозгу. Почему она сказала: «Это вопрос жизни и смерти?» Она действительно за все годы нашего знакомства ни разу ни о чем меня не просила. Сама она всегда была рядом, поддерживала меня и в хорошие, и в плохие времена. Но разве я могу все вот так бросить и поехать в Непал? Я знала, что это где-то в Гималаях, но совершенно не представляла, что это за страна. И потом, я вообще не могу ехать, у меня работа. Но как отказать дорогой подруге? С другой стороны, она рассказала мне какую-то абракадабру. Хотя на ее месте я бы тоже цеплялась за любую возможность.

Три часа подряд я мучила себя такими вопросами. В глубине души я знала, что если с подругой что-нибудь случится, я всю жизнь буду жалеть о том, что не помогла ей в трудный момент. Я задумалась. Что ж, на несколько дней я могу все бросить, Пьер сам сказал, что справится без меня. А потом просто не пойду в отпуск… вот и все.

Я не сомневалась, что Ромэн ошибается, предполагая, что какой-то волшебный метод магически исцелит ее, но нельзя было не пойти ей навстречу, не выполнить ее просьбу. Я помедлила еще час, а потом приняла решение. Уклониться от поездки мне не удастся.

Мой желудок заурчал – признак облегчения! Я поджарила два кусочка хлеба в тостере, потом намазала их тарамой и выжала сверху лимонный сок. После этого я налила себе бокал белого вина и выпила его залпом. Налив второй, я устроилась поудобнее на диване, чтобы перекусить. Алкоголь немного расслабил меня, мысли потекли спокойнее. И тут я вскочила. Я вспомнила про письмо Ромэн, которое она всунула мне на прощание. Я положила его в карман и совсем о нем забыла. Пришлось пообещать ей, что я вскрою его только после того, как приму решение. Что ж, время пришло? Или я слишком тороплюсь?

Утро вечера мудренее, как говорится в поговорке. Может, лучше подождать до завтра, не читать сейчас? Я положила конверт на стойку, взобралась на высокий табурет и задумалась. Я вновь прокрутила в голове все вопросы, которые терзали меня последние несколько часов, и у меня не осталось сомнений. Лучше по-быстрому съездить туда-обратно, чем потом мучиться бесконечными угрызениями совести. Я разорвала конверт и вынула из него билет на самолет на мое имя до Катманду и письмо от Ромэн.

Маэль,

Я знала, что ты не подведешь. Я бы не просила тебя, если бы не понимала, как это важно. Ты уже нашла, наверное, в конверте билет на самолет, тебе нужно вылететь завтра, чтобы не разминуться с Джейсоном и встретиться с ним.

Завтра? Она окончательно рехнулась!

Я схватила телефон. «Ромэн, перезвони мне, когда получишь это сообщение. Я согласна лететь, но не завтра!» Я взглянула на время вылета, отпечатанное на билете: в 15:40 из аэропорта Шарль-де-Голль. Нет, это просто невозможно!

Я вернулась к письму.

Он ждет тебя в Катманду, но долго там оставаться не сможет. Он передаст тебе лично копию рукописи. Я забронировала тебе номер в гостинице, владелец – моя подруга Майя. Отель называется «Мандала», находится в Боднатхе – это район неподалеку от аэропорта. Все таксисты знают название гостиницы и легко тебя туда довезут.

Останься на несколько дней, прогуляйся по старому городу. Майя с радостью посоветует тебе, куда сходить.

Каждый раз после сеанса химиотерапии я не очень хорошо себя чувствую, поэтому отключаю телефон. Ты не сможешь связаться со мной, пока не приедешь на место, я позвоню тебе сама. Я так рада, что ты согласилась выполнить мою просьбу. Горжусь, что у меня такая подруга. Люблю тебя.

Ромэн

P. S. Возьми с собой теплые вещи, вечерами там (очень) холодно;-)

Предполагалось, что через несколько часов я уже буду в самолете. Одна пересадка в Дохе, и на следующий день, в одиннадцать часов, я уже в Катманду. Меня охватила паника. Я снова попыталась дозвониться Ромэн, но у нее включался автоответчик. Я перечитала письмо во второй раз. Какой ужас! Во что я ввязалась!

Я с трудом заснула, измученная тревожными мыслями и событиями дня. В четыре часа утра меня будто кто-то разбудил. Голос Ромэн звучал у меня в голове: «Мне нужно, чтобы ты помогла мне», «За шестнадцать лет дружбы я никогда ни о чем тебя не просила», «Я хочу испробовать все возможности», «Я люблю тебя». Потом зазвучал голос Кароль: «Вы должны быть стойкой ради нее», «Она выбрала вас», «Дорогая ее сердцу подруга».

Уснуть я больше не могла и поэтому встала. За пару часов мне нужно было успеть собраться в дорогу.

* * *

В такси я написала сообщение Пьеру о том, что вернусь, как только разберусь с делами.

Глазами ребенка

Ситуация, в которой вы оказались, может видеться раем или адом, в зависимости от вашего восприятия.

Пема Чодрон

– Виза?

Невысокий коренастый непалец вопросительно уставился на меня, военная форма была ему явно велика. Я плохо понимала его ломаный английский, но то, что без визы въехать в страну мне не удастся, было ясно без слов. Конечно же, никакой визы у меня не было. Все мои попытки выяснить у таможенника, что мне теперь делать, оказались бесполезными. Он вернул мне документы и жестом пригласил подойти следующего путешественника. К счастью, незнакомая француженка пришла мне на помощь.

– Вы не подали заявление на визу перед отъездом? Зайдите вон в тот офис справа. Это обойдется вам в пятьдесят долларов.

Мой энтузиазм угас, когда я увидела очередь у кассы. Только через два часа я смогла наконец выйти из аэропорта.

Теперь нужно было поймать такси. Молодые парни окружили меня, предлагая поднести багаж. Я отказалась. Дети совали в руки безделушки и какой-то еще товар, но я отмахнулась от них. Так-то лучше! Мне не по душе страны, где нужно пререкаться десять минут, чтобы в итоге тебе дали пройти.

Тут наконец я заметила стоянку такси. Двадцать одинаковых белых машин припарковались в три ряда. Рядом группкой стояли водители. Я обратилась к одному из них по-английский, и он сделал знак коллеге. Тот, к кому он повернулся, схватил мой чемодан и бросил его в багажник на крыше. Просто так, даже не привязав веревкой. Я так устала к тому времени, что у меня уже не было сил ни спорить, ни сердиться.

Шофер открыл передо мной дверцу, она страшно заскрипела. Автомобиль был явно не новый. Я скользнула на сиденье из искусственной кожи, покрытое красно-желтым шерстяным одеялом. Водитель обошел машину, сел с правой стороны за руль, потом обернулся ко мне, улыбнулся и сказал на английском:

– Добрый день, мадам, куда вас отвезти?

– В Боднатх, пожалуйста!

– К ступе[2]?

– Нет, к гостинице «Мандала».

– Такой гостиницы не знаю. Но у храмового комплекса много отелей. Наверняка там находится и тот, который вам нужен. Поехали?

Я озадаченно уставилась на него. Что за ерунда? Ромэн ведь написала, что все знают, где эта гостиница… Машина рванула вперед. Мы лавировали между автомобилями, велосипедами, грузовиками, поднимая клубы пыли, которая окутывала нас плотной стеной. Невероятное везение! Мне, конечно же, попался водитель, который не знает, где находится отель «Мандала». От его вождения меня укачало. Я вежливо улыбалась, но с каждой минутой мне становилось все хуже. Я выглянула в окно, решив сосредоточиться на дороге. Перед моим взором проносились удивительные картины: двуспальный матрас, привязанный к спине байкера; целая семья на мопеде, причем самый маленький из детей – на руле, ребенок постарше – между ним и взрослым, и еще один сзади крепко обнимает отца за талию, чтобы не вылететь на дорогу на особенно крутом вираже. Пешеходы рисковали жизнью на каждом шагу, но, похоже, это не особенно их беспокоило. Корова задумчиво жевала траву прямо на проезжей части, не спеша прогуливаясь рядом с машинами. Старик, размахивая тростью, ругался на опрометчиво наехавшего на него молодого велосипедиста.

Нескольких слов и нескольких часов хватило, чтобы из цивилизованного мира переместить меня в этот мусорный бак, на пыльную свалку. Что я вообще здесь делаю? Через десять минут мои мучения закончились, мы подъехали к знаменитой ступе.

– Войдите через главные ворота – они вон там, и справа будут отели.

– Вы уверены?

– Да, точно.

Водитель постучал по счетчику, который отключился во время сумасшедшей поездки. Он попросил у меня триста рупий, что было равнозначно двум с половиной евро. Я заплатила без споров. Потом я стянула с крыши чемодан – слава богу, он не потерялся в дороге, – после чего шофер махнул мне на прощание и уехал.

С тяжелым чемоданом наперевес я попыталась протолкнуться сквозь толпу у входа. Люди ходили по часовой стрелке вокруг ворот храмового комплекса, бормотали мантры, вращали молитвенные барабаны[3], звенели колокольчиками. Несколько мгновений я испуганно разглядывала публику, потом решительно протиснулась вперед, волоча за собой чемодан. Пространство вокруг храма было заполнено многочисленными крошечными сувенирными лавками, из которых доносились запахи благовоний, шла активная торговля. Здесь было чем поживиться и монахам, искавшим новые четки, и обычным туристам, которых влекло простое любопытство. Неожиданно я заметила указатель с названием того отеля, который мне был нужен. Он показывал куда-то в сторону тупика, и я пошла в том направлении. Миновав решетку, я пересекла пышный сад и приблизилась к зданию. Шум толпы смолк вдалеке. Перед отелем на солнечной лужайке были расставлены круглые железные столики.

Молодая женщина поздоровалась со мной, сложив перед собой руки и склонив голову.

– Намасте! Здравствуйте. Хорошо доехали? – произнесла она несколько дежурных фраз на ломаном французском.

Обстановка в вестибюле отеля была очень простой: бар превратили в стойку администратора, два потертых кожаных кресла, трехместный диван тоже не первой свежести, а справа от стойки красовались сваленные в кучу чемоданы. Мне хотелось поскорее принять душ, и потому я не стала пускаться в долгую беседу, а перешла сразу к делу:

– Подруга забронировала номер на мое имя: Маэль Гарнье.

Администратор заглянула в бумаги и ответила по-английски:

– Да, номер готов. На втором этаже, мадам. Хотите пообедать? Повар еще не ушел, можем накрыть вам в саду. – Я согласилась, кивнув головой. – Горячая вода подается в 17 часов.

– Как это – в 17 часов?

– Да! Мы нагреваем воду с помощью солнечной энергии! Наша гостиница великолепно оснащена, и потому мы раньше всех остальных включаем постояльцам горячую воду, – радовалась девушка.

Раньше всех остальных? Что же творится в других отелях?

– Наши постояльцы просто в восторге. Мы потратили значительные средства в прошлом году, чтобы переоборудовать гостиницу.

– Хорошо, спасибо, – устало вздохнула я и взяла ключ, который мне протянула администратор.

– И еще кое-что! У нас часто отключается электричество. Каждый день.

Перебои с электричеством? Только этого не хватало!

– Но не сомневайтесь, это запланированные отключения.

Ах, запланированные, ну тогда конечно.

– Сегодня вечером электричества не будет с 19 до 22 часов. Свечи вы найдете на тумбочке у кровати.

Я мрачно взглянула на администратора гостиницы. Я не понимала, куда я попала, но одно знала точно: долго я здесь не задержусь! В раздражении я начала подниматься по лестнице, даже не надеясь, что какой-нибудь носильщик поможет мне донести чемодан.

– Еще кое-что, мадам!

Что еще ужасного она собирается мне сообщить? Я будто попала в свой самый жуткий кошмар. Я обернулась.

Девушка быстро обошла стойку и протянула мне конверт.

– У меня для вас письмо.

Письмо! Как это заботливо, Ромэн!

Я с трудом поднялась по ступенькам, выложенным белой и серой плиткой. Чтобы попасть в номер, надо было пройти по коридору, выходившему в сад. Комната закрывалась на хлипкий висячий замок. Пнешь дверь ногой разок, и замка как не бывало. Я отперла дверь.

Совсем небольшое помещение, около десяти квадратных метров. И большую его часть занимала кровать. Рядом с кроватью стояла тумбочка из лакированного дерева, на которой в специальной чашке лежали три свечи. Плетеное кресло у стены, трехногая вешалка, пожелавшая изображать Пизанскую башню, и в глубине номера ванная комната. С первого взгляда было видно, что ванную не ремонтировали с тех пор, как построили отель. Я решила осмотреть ее внимательнее. Простенькая душевая кабина, старый эмалированный умывальник, на котором дремлет кусок чудом уцелевшего мыла, и унитаз с толстым слоем известкового налета. По нему любой начинающий археолог с легкостью определил бы год открытия гостиницы. Я попыталась открыть кран, он задрожал, потом кашлянул и выплюнул в раковину немного желтоватой воды. Прошло несколько секунд, прежде чем оттуда полилось что-то похожее на воду. Я подняла голову и увидела в зеркале растерянное выражение, застывшее на моем лице, казавшееся еще более жалким на фоне облезлых стен ванной.

Просто отлично, Ромэн! Приучаешь меня к лучшему!

Обессиленная, я рухнула на кровать и открыла адресованное мне письмо. Оно было на английском.

Дорогая Маэль,

Я не смогу передать вам рукопись. Мне придется уехать на несколько дней в Гималаи, в одном монастыре срочно понадобилась медицинская помощь.

Рукопись я забираю с собой. Я попросил Шанти[4], непальского гида, привезти вас ко мне. Это мой друг. Он организует для вас поездку и обеспечит безопасность. Он будет в отеле в день вашего приезда и посвятит вас во все детали.

Прошу прощения за некоторые неудобства, однако не сомневаюсь, что вы меня поймете.

Всего хорошего,

Джейсон

Что за бред? Почему он не оставил рукопись гиду? Он что, решил поиздеваться надо мной? В ярости я вскочила с кровати и попыталась в очередной раз дозвониться до Ромэн. И снова в трубке зазвучал записанный на автоответчик голос. Батарейка начала мигать, сигнализируя, что и она сейчас подведет меня. Я бросилась искать розетку и нашла ее за креслом. Мне потребовалась добрая четверть часа, чтобы успокоиться. Накопившаяся усталость дала о себе знать, и я заснула с надеждой, что проснусь с ясной головой.

Через два часа я открыла глаза и снова вспомнила, что со мной случилось и где я. Я приняла душ и привела себя в порядок. Горячая вода вернула меня к жизни. Я надела чистую одежду и спустилась в холл. Теперь за стойкой администратора вместо молодой девушки стояла высокая элегантная дама с длинными волосами лет шестидесяти на вид. Она легко заговорила со мной по-английски.

– Вы Маэль? Меня зовут Майя, я владелица гостиницы. Ваша подруга Ромэн много о вас рассказывала. Рада с вами наконец-то познакомиться.

Я растерялась. Эта женщина так радушно меня приветствовала, что гнев мой испарился.

– Я тоже очень рада, – ответила я.

– Вы наверняка проголодались! Каррас, наш повар, приготовил на ужин хаши-ко-масу – это традиционное непальское карри из баранины. Очень вкусное! Попробуете?

Я с радостью согласилась.

– Хотите посидеть на солнышке в саду?

Какая прекрасная идея! Майя вышла вместе со мной в сад. Всего в нескольких метрах от этого места царила толчея и суматоха, а тут было удивительно тихо и спокойно.

– Шанти звонил, пока вы спали. Он приедет сюда часа через два.

Майя как будто была с ним знакома. Я изобразила удивление, приподняв брови.

– О, Шанти – мой старый друг. Он сопровождал меня, когда я ездила в Гималаи с гуманитарной миссией. Он родился в Пангбоче, небольшой деревне шерпов[5] недалеко от Эвереста.

– Значит, он хорошо знает гору?

– Ну да, знает каждый поворот, каждую тропинку, не сомневайтесь. Лучшего проводника и не найдешь. Он приведет вас туда, куда вам нужно.

– Вы знаете, куда он меня поведет?

– Нет, это только вы знаете, – улыбнулась она.

– Честно признаться, мне просто надо найти некоего Джейсона, а я понятия не имею, где он сейчас…

– Да, Ромэн мне говорила, что вы должны привезти ей рукопись.

– Вы в курсе? Что вы об этом думаете?

Майя ненадолго задумалась.

– Если любишь кого-то, можно пойти на все ради его спасения.

– Поэтому я здесь. Но я не об этом спрашивала. Мне интересно, что вы думаете о Джейсоне? Вы с ним знакомы?

– Я видела его однажды. Он активно занимается исследованиями рака, а остальное время посвящает тибетцам. В Непале много беженцев из Тибета, у них нет социального статуса. Его ассоциация заботится о них, помогает им интегрироваться.

– И вы считаете, что эта рукопись способна открыть нам никому не ведомые истины?

– Точно сказать не могу, но часто выбранный путь ведет нас дальше, чем мы предполагали.

Я удивленно посмотрела на нее.

– У меня нет ответа на ваш вопрос, – продолжила Майя, – но если вы вникнете в то, что произойдет, то осознаете то, о чем еще не успели спросить!

Я не поняла ни слова из того, что она сказала, и у меня не было сил хоть как-то отреагировать на ее слова. Смена часовых поясов слишком утомила меня. Молодая женщина поставила на стол тарелку с едой и встала.

– Что ж, наслаждайтесь ужином. Если захотите, можем потом прогуляться по Боднатху до того, как приедет Шанти.

И она упорхнула, будто бабочка с надоевшего цветка.

От карри исходил дразнящий запах – настоящая симфония экзотических ароматов. В этом индийском блюде, будто в калейдоскопе, чередовались желтый, коричневый и золотой оттенки. Я положила в рот кусочек, и пряные ароматы Дальнего Востока закружили меня. Индия! Мне вдруг вспомнилось мое последнее путешествие с Тома! Скоро пять лет… Счастливые деньки, будто в болливудском кино, которые три месяца спустя сменились кошмаром. Он бросил меня ради какой-то шлюхи именно в тот момент, когда мы собирались съехаться, жить вместе. Какой трус! Коротенького сообщения ему показалось достаточно, чтобы разорвать наши отношения. Три года безумной любви! Почему я вдруг сейчас об этом вспомнила? Все в прошлом. Не стоит об этом даже думать…

Я взглянула на экран смартфона, на котором четко высвечивалось, что сети нет, и еще острее ощутила собственное одиночество. Воробей слетел на стол. Он немного сердито поклевывал хлебные крошки, изучая меня краем глаза. Этот комочек из перьев и крылышек да еще красота цветущего сада, источающего удивительные ароматы, немного утешили меня. Когда я дожевала последний кусок, появилась Майя. В ее присутствии мне становилось удивительно спокойно и хорошо.

– Похоже, вам понравилось блюдо или просто вы были голодны, – рассмеялась она.

– Действительно очень вкусно.

– Хотите прогуляться по Боднатху?

– Да, с большим удовольствием!

Майя повела меня к выходу по узкой тропинке, выложенной сланцем. Огромная толпа неспешно нарезала круги вокруг храмового комплекса. Боднатх – важнейшая буддийская святыня Непала, сюда стекается множество паломников. Впечатляющее зрелище! В этом районе проживает несколько тысяч тибетских беженцев. В 1959 году Далай-лама XIV бежал, и потому сюда, в Боднатх, прибыло множество тибетцев, после чего здесь построили пятьдесят храмов, гомп, и место это стало не менее религиозно значимым, чем Лхаса. Боднатх располагается на древнем торговом пути, соединявшем Лхасу со столицей Катманду. Посередине возвышается ступа, своего рода храм, самый внушительный в Непале. Сорок метров в высоту и в диаметре. Ступа состоит из трех террас, олицетворяющих собой мандалу[6]. По террасам могут ходить только верующие.

В нашей прогулке роль гида выполняла Майя. Она объяснила мне, что в самой архитектуре храма заключена аллегория. Аллегорическое изображение космоса и первичных элементов мироздания, согласно буддийскому учению. Основание ступы символизирует землю, куполообразный свод – воду, шпиль – огонь, зонтик, установленный на шпиле, – воздух, а венчающий все бельведер, наконечник, – эфир. Она вынуждала меня идти вокруг храма в том же темпе, что и паломники, останавливалась почти у каждой из ста восьми ниш, в которых стояли статуи Будды, и рассказывала мне их историю. Властная женщина. Она очаровала меня.

– Посмотрите, наверху, на квадратном основании шпиля, на всех четырех сторонах изображены глаза Будды. Его взгляд обращен на все четыре стороны света, это символизирует присутствие Будды в жизни буддистов, они не должны забывать об этом. Верхняя часть храма в виде вытянутой пирамиды состоит из тринадцати ступеней. Вон там, видите? Они отделяют купол от вершины шпиля и обозначают путь к пробуждению, тринадцать стадий, ведущих к совершенному знанию: «Бодхи», или «Будда», отсюда и название «Боднатх».

Майя взяла меня за руку и потащила за собой в какое-то здание с узкой дверью.

– Идем выпьем имбирного чая.

Быстрым шагом мы поднялись по высоким ступеням, выложенным белой плиткой, на террасу, окруженную туями. За столиками сидели посетители самого разного вида. Тут недавно сделали ремонт, пахло краской. На левой стене между двумя большими бамбуками красовалась карта города Катманду и долины, в которой он лежал. Майя показала на ней, где мы сейчас находимся.

– Еще одно, последнее усилие! Пойдем, нам сюда!

И она устремилась к лестнице в правом углу террасы, а потом проворно поднялась по ней. Я с трудом шла наверх следом, и тут же меня пригвоздили к месту глаза Будды, которые были прямо передо мной. Меня поразила мудрость этого торжествующего взгляда. Белую поверхность храма заходящее солнце окрашивало оранжевыми отблесками. Я подошла к краю террасы и посмотрела вниз на крошечных паломников.

Майя пригласила меня сесть за столик, стоявший ближе всех к доброжелательным глазам колосса. К нам тут же подошла официантка и почтительно поклонилась. Майя попросила чай. Мне вдруг показалось, что мы попали в какое-то сказочное место, время на мгновение замерло.

– Ты давно здесь живешь?

– Вот уже двадцать лет. Я родилась в Индии, в Дармсале. Провела там детство, а потом вышла замуж. Салах купил дом в Катманду, поэтому мы туда переехали. Это позволило мне основать ассоциацию, которая помогает тибетским женщинам интегрироваться в общество.

Она замолчала, разглядывая ступу. Я проверила доступность мобильной сети. По-прежнему ничего. Я выключила и снова включила телефон, чтобы соединение восстановилось, но ничего не вышло.

– А как ты, Маэль?

– Я? У меня все хорошо…

– Я не из вежливости спрашиваю. Хочу знать, как ты на самом деле.

Я удивилась ее настойчивости. Не помню, когда еще так всерьез кто-то интересовался, как я, требуя от меня честного ответа. Ее забота обезоружила меня.

– У меня все хорошо, Майя. Только немного устала после долгой дороги.

– Я вижу, что тебя как-то очень беспокоит твой телефон.

– Не могу подключиться к сети с тех пор, как приехала. Телефон не работает.

– Тебе так необходимо, чтобы он сейчас работал?

– Да, конечно. Мне нужно знать, все ли в порядке на работе. Я много чего не успела доделать перед отъездом.

– Ты настолько незаменима? Коллеги не справятся, если тебя не будет несколько дней? В вашей компании так организована работа, что вся ответственность на твоих плечах?

Я не могла понять: это наивность или насмешка. Но по ее взгляду и интонации стало ясно, что верен, скорее всего, второй вариант, и мне это не понравилось.

– Я руковожу компанией, в которой работает триста человек. Через несколько дней должна состояться крупная сделка. Мое отсутствие – это проблема, на карту поставлено несколько миллионов евро.

– Зачем же тогда ты приехала?

– Ради Ромэн, конечно. Я должна отвезти ей эту несчастную рукопись, которую она так ждет. Бессмысленный вопрос!

Ее вопросы меня раздражали. Кто она такая, чтобы судить меня?

– Маэль, если твой разум и сердце не здесь, как же ты сумеешь мирно пережить свое путешествие? Найти в нем счастье?

– Майя, очнись! Я здесь не для того, чтобы развлекаться, я не в отпуске! Я приехала за вещью, которую подруга попросила меня привезти, а потом я вернусь во Францию к своей работе. Это не выбор, это обязанность, понимаешь?

– Хочешь сказать, что тебя заставили сюда приехать?

Я шумно вздохнула.

– Майя, ты ведь все понимаешь на самом деле. Ромэн серьезно больна, и если эта рукопись как-то ей поможет, я должна ее привезти.

– Да, конечно. Но раз ты уже здесь, раз ты сделала этот выбор, почему бы не пережить опыт радости? Зачем сопротивляться ему?

– О какой радости ты говоришь? Не хочу тебя обидеть, но оглянись вокруг! Здесь сплошная нищета, холод, грязь. Нет ни интернета, ни нормального электричества, перебои с водой. Когда я увидела номер в гостинице, мне показалось, что я перенеслась на несколько столетий назад!

– Ты права, условия жизни здесь совсем не такие, как на Западе, но, думаю, тебе не по себе не только от этого.

– Отчего же еще, интересно? Похоже, ты знаешь лучше.

– Ты заведомо отрицательно относишься ко всему, что здесь видишь.

Что ж, это правда. Подобное отношение действительно мешало мне проникнуться симпатией к этому месту, в котором Майя, похоже, видела что-то недоступное моему взору. Официантка поставила на стол два стакана с дымящимся напитком, потом поклонилась нам и исчезла.

– Сегодня суббота, твои сотрудники наверняка не настроены работать. Забудь про телефон, сегодня он тебе не пригодится. Лучше подставь лицо лучам заходящего солнца и наслаждайся теплом и покоем.

Я глотнула обжигающей жидкости из стакана. В одном Майя права: в парижский офис звонить уже поздно. Я подчинилась ее воле и отдалась теплу приятного вечера, убаюканная монотонными мантрами, доносившимися снизу из роящегося муравейника паломников. В нескольких метрах от нас на небольшом деревце, в тени которого прятался наш столик, в унисон с молитвами щебетали птицы.

Я глубоко вздохнула, и все мои мысли и тревоги вдруг улетучились. Мне стало хорошо. Через несколько минут я открыла глаза и замерла, потрясенная великолепным зрелищем: уже почти спрятавшийся за горизонт огненный шар солнца окрасил Боднатх в ярко-оранжевый. Я допивала чай и любовалась великолепным спектаклем солнечного света. Сладкий напиток заставил меня улыбнуться. Он преуспел в этом лучше, чем Майя, которая только что объяснила мне, что надо радоваться жизни. Необычное спокойствие вдруг снизошло на меня. Мы в молчании созерцали волшебство, творимое природой.

– Я хотела еще кое-что сказать перед тем, как ты встретишься с Шанти. Каждое мгновение, которое ты тратишь на то, чтобы быть несчастной, никогда не вернется к тебе. Ты знаешь, когда началась твоя жизнь, но тебе неизвестно, когда она закончится. Каждая секунда жизни – это подарок, с которым мы должны обращаться бережно. Счастье происходит в данное мгновение. Если ты считаешь, что тебе пришлось приехать сюда по обязанности, то следующие несколько часов тебе придется нелегко, потому что гора – это огромное зеркало. Она отражает то, что у тебя на душе… Отражает твое состояние. Ты можешь воспользоваться этой возможностью, отправиться в путешествие и не думать постоянно о том, кто ты такая, из какой ты культуры и какой комфорт тебе необходим. Если ты согласишься не судить, а наблюдать, смотреть свежим, не замутненным прошлым опытом взглядом, ты откроешь для себя новый удивительный мир, хоть он и будет совсем не похож на тот, к которому ты привыкла. И в этом мире ты сможешь обрести радость, о существовании которой ты раньше даже не подозревала. Цель состоит не в том, чтобы переехать в Непал, а в том, чтобы попробовать что-то новое. Ты готова принять вызов?

Я только что пережила редкий чувственный и зрительный опыт, и потому предложение Майи показалось мне интересным. Почему бы не попробовать? Это как увлекательная игра! Раз я уже здесь, стоит рискнуть.

– Я люблю, когда жизнь бросает мне вызов.

– Тогда тебе понравится путешествие.

– Что нужно сделать?

– Позабудь обо всем, что знаешь, и смотри вокруг глазами ребенка, глазами младенца, только что появившегося на свет, который удивляется каждой мелочи.

– Мне кажется, у меня получится.

Майя улыбнулась и взглянула на часы. Пора было возвращаться обратно, Шанти уже должен был прийти.

Когда мы обошли вокруг ступы, Майя предложила мне одно упражнение:

– Проверь свою способность чувствовать, прислушайся к звучанию жизни.

Она замолчала и огляделась. А я посмотрела на яркие цвета вокруг, почувствовала, как благовония проникают в мои ноздри, прислушалась к паломникам, каждый из которых бормотал свою молитву. Возникло какое-то новое необычное самоощущение. Я улыбнулась. Все вокруг будто обновилось. Обстановка и обычаи не имели ничего общего с привычной мне жизнью, поэтому легко было смотреть на это удивленными глазами ребенка. Я действительно видела все это в первый раз!

Майя с нежностью смотрела на меня. Смутившись, я поспешила задать ей вопрос:

– Они молятся всю ночь, в темноте, без освещения?

– Ну вот, ты опять пытаешься встроить происходящее в привычную картину мира. Забудь ты об этом освещении. Представь себе птицу, которая прилетает на новое место. Стала бы она интересоваться каким-то освещением? Нет, она живет моментом. Наблюдай, смотри на мир так, как смотрел бы на него человек, не знакомый ни с цивилизацией, ни с науками. Человек с девственным сознанием. Наблюдай, но не размышляй.

Я начала догадываться, что игра эта не так проста, как мне показалось вначале. Каждый раз, когда какая-то мысль приходила мне в голову, она несла на себе отпечаток знаний, культуры, сложившихся убеждений. Я подавила в себе несколько вопросов, потому что все они уводили меня от того момента, в котором я находилась, но я была не в силах отделить настоящее, происходившее со мной, от моих воспоминаний, от всей моей прошлой жизни.

Майя шла впереди по узкому переулку, который упирался прямо в ворота гостиницы. Она повернулась ко мне и отвлекла от размышлений.

– Не волнуйся, если постараешься, сумеешь заставить свой мозг работать именно так. Для осознания нужна лишь секунда, но чтобы изменить застарелые привычки, требуется намного больше времени.

– Не уверена, что в моем случае это сработает…

– Когда ты начинаешь качать пресс, твое тело обретает идеальную форму сразу же, после нескольких минут усилий? Нужно множество тренировок, чтобы что-то начало получаться. Одного желания не достаточно, но оно лежит в основе всего.

Я подумала, что тренажерный зал, в который я ходила, остался в другом городе, в другом мире!

Орел или решка

Волны нам не подвластны, но можно научиться серфингу.

Джозеф Гольдштейн

На столиках у дорожки, пересекавшей сад, горели свечи. Вечер был прохладным, но атмосфера была уютной, будто меня приглашали насладиться покоем и отдохнуть. Шанти сидел у входа. Увидев нас, он поднялся с места, обнял Майю, как старый друг, а потом поздоровался со мной. Мы пожали друг другу руки, и он накрыл мою руку своей.

Это был человек невысокого роста. Загорелое, обветренное лицо и смеющиеся глаза с морщинками в углах наглядно демонстрировали его происхождение.

– Для меня большая честь быть твоим проводником в Гималаях, – сказал он. – Такое благородное дело! Я сделаю все возможное, чтобы путешествие получилось приятным.

Он говорил по-английски с сильным непальским акцентом. Его было довольно трудно понять. Он предложил мне сесть за столик.

– Мы обязательно продумаем маршрут заранее, но я должен предупредить. Путь нам предстоит нелегкий. Ты знаешь, какой там климат, с чем нам придется столкнуться в это время года?

– О чем ты говоришь, Шанти? Мы что, отправляемся в путешествие к центру Земли? – рассмеялась я.

Проводник удивленно повернулся к Майе, но та пожала плечами и ничего не сказала.

– И зачем вообще куда-то идти? Я должна была приехать в отель, забрать рукопись и уехать несколько часов спустя.

– Если ты не хочешь вернуться домой с пустыми руками, придется потратить чуть больше, чем несколько часов!

Шанти вынул из сумки карту и развернул ее на столе. На ней был изображен необъятный Гималайский хребет. Он ткнул пальцем в карту, указав то место, где находились мы, а потом туда, где был Джейсон. Самое сердце хребта Аннапурна.

– Сама видишь, путь не близкий. У нас есть несколько вариантов маршрута, я вот какой предлагаю: начать с Канде, пройти через Австралийский кемпинг, подняться через Ландрук, Джину Данда, Бамбук, Деурали и добраться в конце концов до святилища Аннапурны[7]. Это наименее сложный маршрут, хотя идти придется на один день дольше. Если все пойдет хорошо, нам понадобится пять-шесть дней, чтобы добраться до вершины, и еще дня два, не меньше, чтобы спуститься обратно. Что скажешь?

– Скажу, что это какая-то ошибка. Я совсем не собиралась заниматься альпинизмом и не готова потратить на это десять дней.

Шанти расстроенно вздохнул и сложил карту.

– Что ж, тогда тебе придется вернуться домой с пустыми руками.

– Ни в коем случае! Что за глупости! Можно добраться до монастыря на вертолете! Расходы я беру на себя.

– Да, но тогда нас заметят, а мы не можем себе этого позволить. Не сейчас.

– Почему? Вы что-то скрываете от меня?

Мне вдруг стало не по себе от всего этого. Шанти повернулся к Майе, которая кивнула, дав ему разрешение поведать мне правду.

– В монастыре скрываются тибетцы, которых разыскивает непальская полиция. Китай заключил соглашение с властями Непала о передаче ему этих людей, они считаются опасными. Мы должны быть осторожны. Джейсон срочно туда уехал, так как там бушует эпидемия гриппа. С рукописью он расставаться не захотел, не был уверен, приедешь ты за ней или нет. Твоя подруга только вчера написала, что ты прилетишь, Джейсон к тому моменту уже уехал в Катманду.

– Разве нет какого-то другого способа добраться туда?

– Нет, к сожалению, на машине туда доехать невозможно.

Я пыталась придумать, как мне поступить, но было очевидно, что придумать мне ничего не удастся. Тут как во французской драме: какой бы ни был твой выбор, он приведет к погибели. Шанти и Майя дали мне время переварить новость, они молча ждали моего решения.

– Мне придется вернуться в Париж, я не могу так долго отсутствовать. Сотрудники меня ждут, понимаете? Здесь я даже в интернет выйти не могу…

– Ты сделаешь правильный выбор, если прислушаешься к тому, что говорит тебе сердце.

– Я не понимаю, что это значит!

– Дай-ка угадаю. Наверняка ты получила блестящее образование и теперь много чего знаешь. Это очень полезно и хорошо. Ну а как же твое сердце? Тебя научили прислушиваться к нему? Чтобы принять верное решение и ни о чем потом не жалеть, нужно не просчитывать все возможные варианты, а прислушаться к собственному сердцебиению. Только оно способно направить тебя на путь твоей жизни, единственно верный для тебя путь, на котором ты сможешь обрести саму себя.

Он говорил, как гуру перед своими последователями. Я не решалась прервать его. Он излучал такое спокойствие, такую безмятежность, что мне стало вдруг удивительно хорошо. Любопытство овладело мной.

– И мозг, и сердце необходимы мне, чтобы выжить. В любом решении, которое я принимаю, участвуют и ум, и сердце. Да, каждый шаг я тщательно обдумываю, учитываю все возможные альтернативы. Я уже не в том возрасте, чтобы бросаться вперед очертя голову.

– Я и не призываю тебя действовать неразумно, я прошу тебя заглушить панические крики, звучащие у тебя в голове, и услышать голос твоего истинного желания. Прислушиваешься ли ты к тому, что хочет твое сердце, или позволяешь панике одурачить себя?

– Э… Не знаю, я никогда не спрашивала себя об этом.

– Ответь на простой вопрос. Зачем ты приехала?

– Ты знаешь зачем – чтобы забрать рукопись, в которой описана особая лечебная методика.

– Почему же теперь ты передумала?

– Потому что я должна была просто съездить за рукописью и вернуться. У меня напряженная работа, я не могу остаться здесь на десять дней, это было бы глупо и безответственно с моей стороны.

Я нервно показала ему экран своего смартфона.

– Видишь, по-прежнему нет сети!

– Да, вижу. Но неужели ты думаешь, что твоя компания рухнет, если тебя не будет на работе десять дней?

– Нет, наверное… Но эти дни придется потом наверстывать.

– Хорошо, подумай тогда, почему ты на самом деле хочешь уехать.

Я задумалась. Я знала еще причину, по которой мне хотелось сбежать, но мне было неудобно говорить о ней.

– Не думаю, что я в хорошей физической форме. Горы – это опасное место, и вдвойне опасно пойти туда с незнакомыми людьми.

– Эта причина мне кажется понятнее. Ты боишься, что не справишься. Страшно отправиться в горы с незнакомыми людьми, вдруг так и не получится добраться до нужного места и взять рукопись. Твой рассудок специально отговаривает тебя, находит множество оправданий, чтобы заставить тебя уехать: «Ты не справишься, ты не в такой физической форме, ты человек умственного труда, эти люди, скорее всего, обманывают тебя, не существует никакой рукописи…» Когда этих сомнений оказывается недостаточно, чтобы убедить тебя уехать, наглый голос рассудка использует другое оружие, например чувство вины: «Как ты можешь подводить своих сотрудников? Ты что, развлекаться сюда приехала, у тебя есть на это время?» – и тому подобное.

Я улыбнулась. Шанти действительно высказал мысли, которые я прокручивала в своем мозгу снова и снова.

– Теперь, когда ты поняла, чего на самом деле боишься, можешь сказать мне, что бы ты решила, если бы этих страхов не существовало? Какое бы решение приняла, если бы не сомневалась, зная, что маршрут совсем не сложный, что спутники желают тебе только добра и что, скорее всего, ты легко доберешься до монастыря и получишь рукопись?

– Я бы, конечно, согласилась на поездку, потому что для меня очень важно помочь Ромэн, и если существует хоть какой-то шанс ее вылечить, необходимо им воспользоваться. И потом… мне совсем не жалко потратить десять дней жизни для того, чтобы спасти человека, которого я очень люблю.

Эти слова вырвались из моего сердца. Шанти кивнул и пристально взглянул на меня.

– Только сердцем можно принять такое решение. Если отбросить прочь страхи, можно услышать голос сердца. Почему бы не рискнуть? Отбрось страх! Завтра, оказавшись за рабочим столом в своем кабинете, ты пожалеешь о принятом решении. Я знаю гору, по ней не всегда легко идти, да и погода довольно суровая в это время года, но я не сомневаюсь, что ты справишься. Если захочешь, я буду твоим проводником, но ты должна захотеть.

– А что за люди в вашей команде?

– Я хорошо их знаю, я сам набирал их. Нишал – носильщик. Занимается этим делом вот уже тридцать лет, мой друг детства. Тим, второй член команды, его племянник. Нишал заботится о нем с самого его младенчества, потому что родной отец от него отказался. Мозгами он не особенно соображает, но сердцем понимает все. Ты увидишь, с ним приятно путешествовать, он хороший помощник. И, наконец, Гумар – повар. Он весельчак, всегда в хорошем настроении и готовит очень вкусно. Я много лет путешествовал вместе с ним и Нишалом по Гималаям. Они тебе точно понравятся. Главный вопрос, который ты должна себе задать: стоит ли мне доверять? Стоит. Именно меня выбрал Джейсон, а он близкий друг твоей дорогой подруги. Разве этого не достаточно?

Я улыбнулась.

– Ты отлично рекламируешь свой товар, Шанти.

– Я ничего тебе не продаю, но, так и быть, сочту это за комплимент. Итак, к чему ты прислушаешься? К голосу рассудка и сомнениям или к зову сердца и любви к дорогой подруге?

Я оперлась локтями на столик и схватилась за голову. Целую минуту я спорила сама с собой, потом выпрямилась, помассировала виски, глубоко вздохнула и взглянула в глаза Шанти.

– Когда едем?

Везение или невезение

Есть только один способ узнать, куда приведет нас дорога. Это встать и пойти по ней.

Анри Бергсон

Я завтракала на террасе отеля. Подставив лицо солнцу, я прислушивалась к молитвам, доносящимся из соседнего храма, и звону колокольчиков между мантрами. Я с тревогой ждала прихода Шанти, меня совсем не радовал предстоящий поход. Как я могла решиться отправиться в Гималаи, я ведь даже в деревне долго не выдерживала! Более того, в компании незнакомых людей, которым я должна всецело довериться! Разве это разумное решение? Ромэн по-прежнему не брала трубку. Как я могла согласиться на такое безумие? Чем больше я об этом думала, тем сильнее колотилось мое сердце. От напряжения у меня разболелся живот.

Шанти появился в воротах и махнул мне. Он пересек сад и подошел к столику.

– Сегодня важный день. Ты готова?

– Нет, не уверена, что мне стоит ехать. Я плохо спала, не думаю, что у меня хватит сил, чтобы… И потом…

– Не волнуйся, в первый день мы будем ехать на машине. Пешком потом пойдем. Все постепенно, ты успеешь привыкнуть.

Шанти увидел мой панический взгляд и улыбнулся.

– Ты всю ночь об этом думала. Всю ночь здравый смысл не позволял тебе расслабиться. Поэтому ты так встревожена сегодня утром. Надо научиться держать рассудок в узде. Это сложно.

Потом он подмигнул и добавил:

– Нам нужно ехать, дорога долгая. Лучше успеть до ночи добраться до Австралийского кемпинга.

Я не стала сопротивляться его воодушевлению и позволила увлечь себя к выходу. Я поцеловала Майю на прощание, а она крепко обняла меня в ответ и прошептала на ухо:

– Наслаждайся путешествием. Не забывай о том, что я тебе вчера сказала: переживай каждое мгновение как первое в своей жизни, будто не помнишь ничего, что было до этого.

Шанти познакомил меня с Кармой, нашим водителем, и загрузил мой багаж в микроавтобус. Я уселась на втором ряду, рядом с пустыми сиденьями. Мы в молчании ехали по Катманду, суетливому шумному городу. Какие-то грузовики разгружались на дороге, перекрывая путь нетерпеливым автомобилистам. Пробраться между машинами можно было только на двухколесном транспорте. То один, то другой автомобиль периодически сигналил, постоянное гудение – такой негармоничный бхаджан[8].

После небольшой остановки в Тамеле, где я купила себе одежду для похода в горы – я ведь ничего почти не взяла с собой, думая, что еду только на два дня, – мы выехали на шоссе Притхви, главную двухполосную асфальтированную дорогу, которая соединяла Катманду с Покхарой. Тротуаров не было, только песчаная полоса земли отделяла нас от домов по обочинам тракта. Большинство зданий было построено из листового металла, на первых этажах каждого дома туристам предлагались различные товары и услуги: ремонт велосипедов, мясо, всякий хлам… иногда действительно хлам!

Шанти сказал, что нам предстоит проехать двести километров, это около пяти часов в дороге. Я чувствовала себя измотанной. Я провела бессонную ночь, к тому же до сих пор не адаптировалась к смене часовых поясов. Ненадолго я задремала. Когда проснулась, вокруг нас уже высились горы – хребет Махабхарат. Деревушки и древние храмы сменяли друг друга за окном машины.

Я все никак не могла прийти в себя. Широко зевнув, протерла глаза обеими руками, с трудом подавила новый зевок. Потом взглянула на часы, было уже одиннадцать. Получается, я проспала два часа! Шанти мне улыбнулся. Мы проехали половину пути, осталось еще два с половиной часа.

Вскоре Карма затормозил у маленького домика. Двое человек в штатском проверили у него право на проезд. Ни шлагбаума, ни каких-либо других обозначений, только красный предупреждающий треугольник: дальше опасная дорога!

Солнечные лучи проникали сквозь оконное стекло, согревая мое и без того уже перегретое тело. Я смотрела на проплывающий мимо пейзаж, и в ушах у меня звучали слова Майи: «Переживай каждое мгновение так, будто не помнишь ничего, что было до этого». Сейчас это было несложно: все, что я видела вокруг, казалось чужим и незнакомым. Переполненные грузовики и самодельные велосипеды ехали по дороге, а рядом с ними брели коровы, выискивающие травинки в треснувшем асфальте. Непривычная для взора картина. Я рассказала Шанти о совете, который мне дала Майя.

– В Непале мне легко найти что-то непривычное и новое. Это ведь чужая для меня страна. Гораздо труднее не оценивать то, что я вижу, критически. Потому что я не могу не сравнивать то, что вижу, с тем, к чему я привыкла. И понимаю это слишком поздно, когда уже успела оценить увиденное.

– Это необходимо твоему мозгу. Новизна пугает эго. Твое внутреннее эго критикует все, что ты видишь, и использует твой разум, чтобы вернуться в знакомую, комфортную зону. Майя предложила тебе очень хорошее упражнение. Забыть все, чему научилась, – это значит отказаться от знаний, не давать им власть над собой. И тогда ты сможешь просто наблюдать не оценивая. А когда ты только наблюдаешь, ты не можешь судить, потому что ничего другого не существует. Больше нет ни знакомого, ни незнакомого – лишь образы, проходящие перед глазами.

– А для чего это нужно?

– Таким образом посторонние мысли не мешают тебе наслаждаться настоящим. Когда ты их устранишь, ничто больше не помешает тебе. Разве это не лучшая цель, какая может быть в жизни, – чувствовать себя прекрасно каждое мгновение?

Я кивнула и невольно хихикнула. Шанти уточнил, согласна ли я с его мыслью.

– Нет, для меня это невозможно.

– Почему же?

– В жизни столько всего происходит! Нередко помимо моей воли. У меня напряженная работа и жизнь, я часто действую по обстоятельствам…

В тот же момент какая-то машина резко выскочила на дорогу прямо перед нами. Карма вильнул в сторону, мы чудом не столкнулись. Водитель послал нам оскорбительный знак в зеркале заднего вида и унесся прочь, лавируя между автомобилями.

– Вот придурок, что он творит! – закричала я. – Да еще и оскорбляет нас! Безобразие!

Никто, кроме меня, не произнес ни слова. Карма только покачал головой, он, конечно, тоже испугался.

Шанти задумчиво промолвил:

– Как непредсказуема наша жизнь! Именно это я и хотел тебе объяснить. Вот наглядная иллюстрация.

– Не вижу никакой связи с нашим разговором, – буркнула я, все еще раздраженная случившимся.

– Ты говорила, что внешние обстоятельства часто не позволяют тебе наслаждаться жизнью.

– И вот прекрасный пример! Этот тип повел себя глупо и безответственно и выбил меня из колеи. И даже не извинился, а наоборот, оскорбил нас. Да, такие ситуации выводят меня из себя. Вполне понятно почему, разве нет?

Последний вопрос я адресовала Шанти. Он уловил мой сарказм и мягко спросил:

– И правда, почему?

– Что – почему?

– Почему это тебя злит? Ты уверена, что есть причина?

– Погоди-ка, я уже ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что такое поведение нормально, допустимо?

– Нет, совсем не нормально. Но, возможно, допустимо.

– Ах, вот как! Значит, допустимо подвергать опасности жизнь других людей?

– Вполне вероятно, у этого человека была веская причина ехать с такой скоростью и рисковать. Может быть, ему сообщили, что у него жена рожает или ребенок заболел…

– Ну, конечно, Шанти, мы можем много чего сейчас придумать, но я не верю, что это так. Не будь таким наивным.

– Но почему? Разве возможно только одно объяснение: агрессивное и глупое поведение? Давай подумаем…

– О чем тут думать? Какой-то идиот несся на полной скорости и чуть в нас не врезался. Такие типы просто выводят меня из себя. Все с ними ясно.

– Мимо нас на большой скорости проносится автомобиль. Мы пугаемся, потому что понимаем, что могло случиться что-то плохое. Можно на этом остановиться, но нет, ведь чувство страха нужно как-то оправдать. Мы ждем, что он извинится, но вместо этого он обвиняет нас в том, что мы мешаем ему проехать. На смену страху приходит злоба, чувство униженности и несправедливости. Ты считаешь, что он сознательно хотел навредить нам?

Я нахмурилась и попыталась понять, что от меня хочет мой спутник. Шанти снова спросил:

– Разве мы обязаны чувствовать себя обиженными?

– Ты же сам сказал, что его поведение возмутительно, невозможно на него не реагировать!

– У нас есть выбор: мы можем восстановить благостное состояние духа, в котором мы пребывали до того, как нечто случилось, или постоянно подпитывать свой гнев в отношении этого человека, но ведь страх мы переживали лишь мгновение. Так почему же сердиться и мучиться мы должны так долго?

– Что-то я не улавливаю главную мысль. Я в бешенстве, и это нормально, разве нет?

– Только мы ответственны за то состояние духа, в котором мы проживаем каждый миг.

Спокойствие Шанти выводило меня из себя. Я сняла свитер, я буквально задыхалась от жары.

– Что же я должна была чувствовать, по-твоему?

– Ты могла попытаться не зависеть настолько от ситуации. В любых обстоятельствах, когда нам больше ничего не угрожает, мы ищем виновника наших переживаний. И вот преступник найден, все в порядке! Но разве ты не видишь, что существует другой, менее очевидный, виновник твоего гнева?

– Нет… Тот парень чуть не устроил аварию!

– Единственный виновник – это ты!

– Что? Я? Негодяй чуть не убил нас, а виновата я? Ну просто отлично!

– Да нет же, Маэль, ты виновна не в том, что чуть не случилось, а в своих переживаниях и состоянии духа. Я тоже испугался в тот момент, но потом постарался взять под контроль свои мысли, чтобы меня не захлестнули негативные чувства, которые мне же и навредят. Таким образом я снова обрел равновесие. Если мы поймем, что счастье зарождается внутри нас и что ничто не может его разрушить, мы научимся блокировать токсичные внешние ситуации. Научимся просто наблюдать за ними, а не вовлекаться, не допускать оскверняющих мыслей и чувств.

Слова Шанти озадачили меня. Я поняла, что можно отстраниться от любой болезненной ситуации, изменив свое душевное состояние и признав, что я сама ответственна за собственные негативные переживания и эмоции. Мне не хотелось с ним соглашаться, но он был прав.

Я откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно, наблюдая за проносящимися мимо пейзажами. Напряжение, скрутившее мне желудок, исчезло, и я расслабилась.

– Что ж, в том, что ты говоришь, есть смысл, – призналась я. – Меня восхищает твоя способность сохранять спокойствие.

Он засмеялся:

– На тебя легко произвести впечатление.

– Вовсе нет… Мне нравоучения не по вкусу, ни пространные, ни короткие. Сотрудники даже упрекают меня в том, что я не уделяю им должного внимания!

Кондиционер в микроавтобусе не работал, и потому скоро его заполнила удушающая жара. Амортизаторы с трудом справлялись с неровностями и буграми на асфальте, устилавшем грунтовую дорогу. Похоже, клали его не особо старательно. Мы остановились размять ноги и чего-нибудь выпить. Нам предстояло ехать еще час, прежде чем мы сделаем паузу на обед, а потом придется еще час добираться до того места, с которого начнется наше путешествие. Карма припарковался на обочине. Мы сначала оказались в облаке пыли, а потом в толпе уличных торговцев, которые бросились к машине, чтобы продемонстрировать свои разнообразные и многочисленные товары. Шанти отмахнулся от них и подвел меня к небольшому прилавку с фруктами и овощами, за которым торговали крестьяне. Каждый из них разложил свой урожай в определенной цветовой гамме. Это радужное изобилие я невольно сравнила с рынком в моем квартале, где обычно покупала овощи и фрукты: яблоки, апельсины, помидоры, бананы, кабачки. Ничего экзотического. На этом прилавке больше всего лежало мандаринов. Была пора их созревания. Шанти купил два килограмма, потом попробовал сухофрукты и набрал большой пакет, который протянул мне. Карма пристроился неподалеку на каменной насыпи. Он скрутил самокрутку и поделился ею со знакомым.

Шанти повел меня к хибарке, построенной из досок и листового металла. На пороге стояла женщина в лохмотьях. Она похлопала моего проводника по плечу, пожала мне руку и пригласила нас сесть за единственный столик (три пенька, поставленных рядом), а затем ушла в дом и вернулась с дымящимися чашками. Шанти заговорил с ней по-тибетски. Я слушала их, ничего не понимая, и с отвращением разглядывала чашку с мутной зеленоватой жидкостью, которую женщина поставила передо мной. Это варево я пробовать не собиралась – я была не готова расстаться с жизнью. Хоть Майя и сказала мне, что бояться в этом путешествии нечего, рисковать мне не хотелось.

Шанти залпом выпил то, что принесла ему знакомая, а потом заметил, что я совсем не спешу последовать его примеру.

– Не бойся, выпей, этот напиток кипятят несколько часов, когда готовят. Это отвар из растений, он поможет тебе выдержать жару.

Нерешительно я поднесла чашу к губам, принюхалась, а потом опустила туда кончик языка. Затем отпила немного, но сразу не проглотила, чтобы выплюнуть, если вдруг что-то не понравится. Вкус оказался на удивление приятным, я почувствовала аромат шалфея. Я глотнула еще раз, потом еще, выпила всю чашку и попросила добавки. Шанти объяснил мне, что женщина, угостившая нас, хорошо разбирается в горных травах. Она лечит лекарственными растениями местных жителей. Некоторые даже приезжают издалека, чтобы получить лечебный настой.

Мне стало вдруг стыдно за свои предубеждения. Надо попытаться пережить это путешествие, не сравнивая все, что вижу, с парижской жизнью. Там все было по-другому, но, должна признаться, мне хотелось открыть для себя эту страну, понять ее культуру, менталитет, это даже доставляло мне некоторое удовольствие. Вот уже целый час я не проверяла телефон!

Шанти подал сигнал к отъезду. Карма быстро докурил самокрутку и махнул на прощание знакомому. Мы все снова устроились в автобусе, и Шанти протянул мне горсть арахиса, чтобы меня не мучил голод. Я снова задремала.

* * *

Меня разбудили громкие стенания нашего водителя. Я спросила у Шанти, что происходит, тот поговорил с Кармой и сумел его как-то утихомирить. Выяснилось, что он пропустил нужный поворот и теперь нам придется ехать в объезд, что задержит нас еще на полчаса. Эта новость меня, конечно, не обрадовала. Поездка и так была уже достаточно долгой, а теперь она станет еще длиннее. Но я не стала ничего говорить, Карма и сам сильно расстроился из-за своей ошибки. Шанти почувствовал, что я немного приуныла, и рассказал мне одну историю:

Жил-был в одной деревне бедняк, у которого был великолепный конь. Конь был так хорош, что богатые лорды часто предлагали крестьянину продать его им, но бедняк всегда отказывался. «Для меня этот конь не просто животное, – говорил он, – это мой друг. Разве можно продать друга?» Однажды утром он зашел в конюшню и увидел, что лошадь исчезла. Соседи сказали ему: «Ну вот, видишь, ты не хотел продавать коня, а теперь его просто украли. Какое невезение! Лучше бы ты его продал». На что старик отвечал: «Везение это или невезение, кто может знать?» И все смеялись над ним. А потом конь вернулся и привел с собой табун диких лошадей. Он убежал за кобылой и возвратился с целым табуном. «Вот повезло!» – восклицали соседи. Старик и его сын начали объезжать диких лошадей. Но через неделю сын упал с лошади и сломал ногу. «Вот не повезло! – говорили друзья. – Как же теперь ты справишься с работой, если твой сын, твоя единственная опора, больше не может тебе помочь?» А старик все твердил: «Везение это или невезение, кто может знать?» Через какое-то время в деревню прискакали слуги короля и насильно забрали всех молодых людей, чтобы отправить их на войну. Всех… кроме сына старика, ведь у юноши была сломана нога. «Как же тебе повезло! – кричали жители деревни. – Ты единственный, у кого сын остался дома! А всех наших сыновей, наверное, убьют на войне». – «Везение это или невезение, – отвечал старик, – кто может знать?»

– Как ты думаешь, то, что мы пропустили поворот, – это везение или невезение?

Я расхохоталась.

– Кто может знать, Шанти?!

И правда, кто может знать заранее? Может быть, если бы Карма поехал коротким путем, мы бы все погибли. Я вспомнила, как иногда в метро по утрам поезд уходил прямо у меня перед носом. Пока я спускалась на платформу, двери закрывались и поезд уезжал. Это бесило меня! Но, возможно, поэтому я все еще жива.

Карма свернул на ухабистую грунтовую дорогу. Микроавтобус вихлял и подскакивал, колеса прокручивались в воздухе. Пока мы взбирались на гору, нам, к счастью, не встретилось по пути ни одной машины.

Наконец мы добрались до ресторанчика, с его террасы открывался потрясающий вид на долину Покхара. Гималайские горы закрывали горизонт. Я остановилась полюбоваться пейзажем, позабыв даже об урчащем от голода животе. Из кухни доносились великолепные ароматы. Шанти предложил занять мне столик на террасе.

– Здесь готовят вкуснейший дал-бат. Это традиционное блюдо моей страны! Суп с рисом и чечевицей, мы едим его два раза в день. Состоятельным гостям в него добавляют еще карри и овощи. Обычно это блюдо готовят из овощей, потому что мясо очень дорогое. Но в этом ресторанчике к нему подают яка. Пойдем, тебя ждет настоящий пир!

И он потащил меня на кухню. На прилавке в больших металлических контейнерах, расставленных на подставках с подогревом, были разложены ингредиенты, которые только что перечислил Шанти: белый рис, суп из чечевицы, обжаренные овощи, источавшие пряный аромат, смесь карри и мясо яка в коричневатом, поблескивающем серебристыми оттенками соусе. Я вдохнула все эти ароматы, которые вместе образовывали запах традиционного непальского блюда. Двое молодых людей ждали моего вердикта, не отводя взгляда от моих губ.

– Пусть это будет дал-бат по-королевски! – решилась я наконец.

Встревоженно разглядывавшие меня повара радостно заулыбались. Один из них сразу же протянул мне большую металлическую тарелку, на которой стояли четыре пустые миски. Потом он указал на дымящиеся кастрюли. Шанти объяснил, что рис помещают в центр тарелки, а по мискам раскладывают ингредиенты. Блюдо оформили по всем правилам – получилось настоящее произведение искусства! Официант, обслуживавший мой столик, украсил тарелку капустным салатом, морковью и огурцами. Сверху он положил еще тонкую обжаренную лепешку с тмином. Шанти сел напротив, а Карма решил поесть на кухне.

Я попробовала ингредиенты из каждой миски, потом решила подражать своему спутнику, который перемешивал еду в центре тарелки. Он смешивал, отправлял ее в рот и снова смешивал. Обжаренные, слегка подслащенные овощи и рис смягчали остроту перца чили, которым был приправлен як, а чечевица привносила нежный, пикантный аромат, подчеркивающий вкус блюда. Я наслаждалась едой и любовалась невероятным пейзажем. Нежные теплые лучи солнца добавляли нотку спокойствия и умиротворения.

Смена приоритетов

Задумаемся, что на самом деле имеет ценность, придает смысл нашей жизни, и поставим именно это во главу угла.

Тэнцзин Гьямцхо, Далай-лама XIV

После короткого отдыха мы снова были в пути. К середине дня мы прибыли в Канде, городок неподалеку от Покхары.

Остальная часть команды уже ждала нас там. Шанти познакомил меня с ними. Гумар, самый высокий из троих, решительно выступил вперед и протянул мне руку. Я ответила улыбкой на его смеющийся взгляд. У него были жидкие усики и козлиная бородка, а волосы – только на затылке. Такой китайский типаж. Он чуть выпячивал живот из-под алого анорака, демонстрируя таким образом, что он важный человек в команде. Двое других мужчин были ростом не выше метра шестидесяти.

Сдержанный Нишал тоже подошел поздороваться. Он, видимо, стеснялся и поэтому даже не поднял головы. Выглядел он довольно тщедушным, но его рукопожатие оказалось на удивление крепким и энергичным. Он был в штанах цвета хаки, бело-голубой куртке и сандалиях. Коричневую кепку мужчина надвинул на самые глаза. Я присмотрелась к его худому обветренному лицу и решила, что ему лет пятьдесят.

– Намасте, – пробормотал он еле слышно.

Я склонила голову в знак уважения, и он отступил назад.

Последним со мной поздоровался Тим – он радостно помахал мне рукой. Тим оказался гораздо менее застенчивым и приветствовал меня с искренним энтузиазмом. На нем были серые джинсы, светло-коричневая толстовка с эмблемой полиции Нью-Йорка, бордовый шарф и зеленая шерстяная шапка с помпоном. Его наряд удивительным образом сочетал в себе вещи местной и международной моды.

Нишал подошел к багажу и разделил его на две равные кучки, потом перевязал каждую веревкой. Племянник помогал ему. Он двигался так ловко, что было ясно, что ему частенько приходится это делать.

Мы выпили газировки на террасе небольшого кафе, стилизованного под деревянную хижину. Под металлическим навесом стоял стол и две скамьи. Карма посигналил нам на прощание.

Шанти окликнул Гумара, который отошел покурить. Мы находились на высоте тысячи семисот семидесяти метров над уровнем моря, наш поход под предводительством Шанти начался. Каждый из носильщиков положил багаж на невысокий бордюр, потом повернулся к нему спиной, натянул ремень на грудь и поднял. Шанти приказал Нишалу идти первым, за ним шли Тим и Гумар. Я должна была следовать за ними, а замыкал шествие Шанти. Я ступала буквально след в след за Гумаром. Необходимо было соблюдать большую осторожность на каменистой грунтовой дороге. Мы шли мимо маленькой деревушки, всего четыре дома, и каждая мелочь привлекала мое внимание. Вот справа женщина стирает белье под самодельным краном, из которого течет тоненькая струйка, а рядом с ней собака развалилась на земле, наслаждаясь лучами заходящего солнца. Слева коза трется макушкой о бамбуковый столбик, к которому она привязана.

Я любовалась пасторальными картинками и природой, пока мы поднимались все выше и выше. Сверху открывался прекрасный вид на террасные поля, засеянные различными видами посевных культур, причем каждая ступень отличалась от другой по цвету. Дубовые, березовые, кленовые и сосновые леса дополняли эту разнообразную зеленую палитру, а с лазурного неба на землю солнечные лучи проливали янтарный свет.

Стояла идеальная погода. Было тепло, легкий ветерок обдувал нас, и мы смело поднимались вверх по тропинке, которая постепенно превратилась в каменную лестницу. Мне хотелось расспросить Шанти об обычаях и нравах местных жителей, но я не смогла задать ни одного вопроса, потому что сильно запыхалась.

Носильщики ушли так далеко вперед, что их даже не было видно. Гумар и Шанти шагали рядом со мной, как два телохранителя. Периодически они ненадолго останавливались, придумывая каждый раз предлог для паузы. Иногда на нашем пути появлялись жилища, их приходилось обходить, а еще мы обогнали на этой дороге нескольких человек. Все дома были похожи один на другой: каменный фундамент, фасад из сосновых досок, металлическая кровля длиной не больше метра, небольшая терраса, которую эта крыша, подпираемая балками, и образовывала. Участки отделялись друг от друга самодельными заборами из вертикальных и горизонтальных бревен. Один раз я услышала смех ребенка и, повернувшись, увидела, как малыш гонится за овечкой, выныривает и вихляет среди разноцветной одежды, развешанной между двумя столбами.

Так мы шли два часа, потом Шанти предложил ненадолго остановиться и показал мне вершины Гималаев, впервые открывшиеся нашим глазам. Я была очарована невероятной красотой и даже позабыла о трудностях восхождения. Время перевалило за полдень, тени становились все длиннее.

До первой остановки оставалось пройти еще метров двести. Мы должны были сделать привал в деревеньке, состоявшей из двадцати одинаковых построек, где над входом в каждый дом висела табличка с надписью: «Гостевой дом Австралийского кемпинга». Эти строения отличались друг от друга только цветом. Особенно выделялась в поселке последняя хижина. Она была охристо-глиняного оттенка и стояла на отшибе. Ее построили на небольшом холме над деревней. С ее террасы открывался красивейший вид на Гималайский хребет. В саду перед домом на большой лужайке стояли пластиковые столики – отсюда было приятно любоваться окрестностями.

Обогнавшие нас Нишал и Тим уже сидели за столиком и пили кофе. Багаж они оставили у подножия деревянной лестницы, которая вела в комнаты. Я не могла отвести взгляда от горы – каждую минуту она меняла цвет. Солнце должно было вот-вот исчезнуть за горизонтом. Шанти посоветовал мне сделать несколько упражнений, чтобы на следующий день не болели мышцы. Мне хотелось рухнуть в первое попавшееся кресло и остаться в нем навсегда, но я понимала, что предложение проводника имеет смысл. Поэтому мы немного потренировались, и неожиданно для себя я обнаружила в своем теле несколько мускулов, о существовании которых раньше и не догадывалась.

Из хижины вышла женщина лет тридцати. Ее черные волосы были стянуты на затылке в тугой узел, а темный цвет кожи указывал на индийское происхождение. За ней шел подросток с большим подносом. Специально для нас приготовили две чашки чая. Шанти дружески обнял хозяйку – ее звали Амита, – они обменялись несколькими словами на непальском, потом он нас представил друг другу. Шанти предложил мне сесть, а свой стул повернул к заходящему солнцу. Оно окрашивало облака и все вокруг в оранжевый оттенок.

Восход и закат огненного шара – это два наиболее важных момента в течение дня. Шанти объяснил мне, что старается никогда не пропускать эти минуты. Что касается меня, то я давно не любовалась ни тем ни другим.

– Тебе не нравится смотреть на солнце?

– Нет, что ты, конечно, нравится. Что может быть красивее? Просто у меня нет времени… И к тому же из моего офиса ничего особенно не видно, кроме соседних зданий.

Воцарилась тишина. Очарованные великолепным зрелищем, мы молча наслаждались им. Только птицам было дозволено сопровождать пением перемену цвета небесного купола.

– А ты замужем? – поинтересовался вдруг Шанти.

Я удивленно подняла брови и наклонила голову. Проводник взглянул на меня и понял, что мне этот вопрос не понравился.

– Прости, я не хотел тебя обидеть, не думай, что… – он помолчал, а потом продолжил: – Я просто хочу лучше узнать тебя, понять, кто ты.

Его смущение рассмешило меня.

– Я не спешила выйти замуж, хотела найти подходящего человека. Мне много чего пришлось пережить, и я решила, что спокойнее быть одной. Все мужчины одинаковы, мне больше не хочется тратить на них время.

– Значит, детей ты тоже не хочешь?

– Детей я люблю, но все в этом вопросе взаимосвязано. Образ матери-одиночки меня совсем не привлекает, да и моему малышу это вряд ли бы понравилось.

– Ты занимаешься спортом?

– Да, хожу в спортзал, правда, нечасто получается. У меня напряженный график, я же уже рассказывала… и выходные редко бывают свободными.

– Значит, почти все свое время ты тратишь на работу. Должно быть, она невероятно интересная, тебе ведь, кроме нее, ничего больше не нужно в жизни!

Неожиданная насмешка в его словах, честно признаться, задела меня. Почему он говорит обо мне с таким презрением? Сам живет непонятно где, в никому не известной стране, и смеет еще осуждать меня! Я схватила телефон, чтобы успокоиться, и, о чудо, здесь ловила сеть. На экране светились три буквы: NTC[9]. Я прослушала голосовые сообщения. Наконец-то сообщение от Ромэн:

Маэль, со мной будет трудно связаться в ближайшие несколько дней, но не волнуйся за меня, все в порядке. Я надеюсь, что и у тебя все хорошо. Знаю, что тебя окружают замечательные люди. Наслаждайся этой удивительной страной, надеюсь, ты сможешь привезти мне рукопись. Крепко целую тебя, дорогая подруга. Думаю о тебе.

Я попыталась перезвонить ей, но снова в трубке звучал лишь автоответчик.

Ночь опустилась на землю, Шанти не отводил взгляда от гор, превратившихся в едва различимую темную массу. В конце концов он отвернулся от них и подвинул стул обратно к столу. Потом ласково заговорил со мной:

– Я не хотел тебя обидеть. Пойми, я не осуждаю тебя, я хочу понять, что для тебя в жизни важнее всего.

– Не будем больше об этом, – недовольно отозвалась я.

Он не стал настаивать и сделал Тиму знак отнести мои вещи в комнату слева. Затем протянул мне меню и предложил принять горячий душ, пока будут готовить ужин.

– Мне что-то не хочется есть, я слишком устала, пойду спать.

– Завтра у нас сложный день. Надо набраться сил, иначе не выдержишь. Я сам выберу для тебя блюда.

У меня не было желания спорить с Шанти – он, конечно же, как всегда, был прав. Это меня страшно раздражало.

Тим взвалил мою сумку себе на плечо и предложил проводить меня в предназначенные мне «апартаменты». Я поднялась по лестнице вслед за ним. Ему прямо не терпелось показать мне комнату, он буквально подпрыгивал от радости, как ребенок. На примитивном английском он расхваливал мне ее удобства.

– Тебе понравится. Хозяйка выбрала лучшую комнату! – сказал он и добавил: – С электричеством!

Он открыл дверь и нажал кнопку выключателя. Вспыхнула и замерцала лампочка – так называемый свет. Вот он, мой «императорский люкс»: комната в пять квадратных метров, две фанерные доски в качестве перегородки, отделяющей мою комнату от соседнего номера, два голых поролоновых матраса, видимо, в качестве кровати и какая-то тряпка на окне вместо занавески.

– Что это? – пробормотала я сквозь зубы.

– Ну, что скажешь? Отлично, да?

– Ой, да просто не то слово! А душ где? Под кроватью?

Тим расхохотался.

– Нет, конечно. В конце коридора. Я покажу тебе, как он работает.

Он протянул мне ключ от этой пещеры Али-Бабы.

– А туалет наверняка тоже рядом с душем в конце коридора?

– Да-да! Там, где написано WC!

Он буквально булькал от восторга, когда повел меня, подавленную и молчаливую, в конец коридора показывать туалет и душ. А я-то надеялась, что отель в Катманду – это самое страшное, что мне придется здесь пережить… Душем назывался садовый шланг, подвешенный в антисанитарной кабинке. Что касается туалета, то в него войти можно было, только задержав дыхание. Я с тоской взирала на все это убожество, а Тим рядом со мной продолжал расхваливать невероятные удобства и бесконечно восхищаться:

– Обязательно помойся горячей водой, она у нас не всегда бывает.

В конце концов он спросил, нужно ли мне что-нибудь еще. Мне захотелось крикнуть, что мне нужна обратно моя жизнь, но я решила все-таки не портить Тиму настроение, через силу улыбнулась и поблагодарила за помощь.

Как только он ушел, я вытащила из чемодана спальный мешок и кое-какие вещи, которые могли пригодиться ночью. Потом решилась все-таки принять душ. В одном Тим был прав: нужно пользоваться хоть какими-то удобствами, пока они есть!

Несмотря на жуткий дискомфорт и грязь, горячая вода согрела и успокоила меня, уменьшила мышечные боли. Я быстро оделась, чтобы не замерзнуть, и спустилась в сад.

Прохладная ночь вступила в свои права, тепло ушло за горизонт вместе с солнцем. Закутавшись в толстый пуховик, я наблюдала с лестницы, как уютно мерцают свечи на столиках, каждая из них создавала небольшое интимное пространство. Шанти сидел на том же месте, потягивая пиво и глядя в небо.

Не сводя глаз с Млечного Пути, он предложил мне что-нибудь выпить, чтобы согреться. Я согласилась на чашку имбирного чая, и он пошел на кухню сделать заказ. Я села за столик и устремила взгляд во Вселенную, и тут небо пронзила падающая звезда. Шанти вернулся с подносом, который держал одной рукой, как заправский официант. Он протянул мне дымящийся напиток, потом поставил на стол две кофейные чашки и пустую стеклянную банку. На несколько мгновений мужчина исчез в глубине сада, а затем вернулся с сумкой и положил ее рядом со стулом. После этого Шанти положил в банку три больших булыжника.

– Маэль, банка сейчас полная?

Я удивленно взглянула на него, не понимая, о чем он говорит. Тогда он достал из сумки горсть мелкого гравия и аккуратно насыпал его в банку. Когда Шанти встряхнул сосуд, маленькие камешки заполнили щели между булыжниками. Он снова спросил, полная ли теперь банка. Я внимательно следила за тем, что он делал, но не знала, что ему ответить. Тогда проводник схватил сумку и высыпал в банку все ее содержимое. Там оказалось полно песка. Я улыбнулась.

– Теперь похоже, что банка полная.

Шанти смахнул песок со стола.

– Представь, что банка – это твоя жизнь. А три больших камня – самое главное, то, без чего нельзя стать счастливой. Гравий – это те явления жизни, которые имеют для тебя второстепенное значение.

Я с удивлением смотрела на него.

– А теперь представь, что песок – это все остальное: суета, всякие мелочи, которые, конечно, важны, но на самом деле являются только дополнением к существенному, основному.

– Я не понимаю: куда ты клонишь?

– Если бы я наполнил банку песком, ни для гальки, ни для булыжников места бы не осталось. Так же устроена и твоя жизнь: если посвящаешь все свое время мелочам, второстепенным вещам, то для главного в ней не остается места, ты не следуешь по своему пути. Ты живешь не по-настоящему, цепляешься за преходящее и поверхностное и потом еще удивляешься, почему ты несчастна.

Я захлопала в ладоши и улыбнулась. Великолепное представление!

– Теперь ты должна решить, что для тебя главное в жизни. Что считать булыжником, самым необходимым, без чего нельзя обойтись, чем нельзя пожертвовать, к чему ты стремишься?

– Не знаю. Сейчас я очень устала…

– Подумай! – сурово приказал Шанти.

Я обхватила голову руками и задумалась, уставившись в землю. Я знала, к чему стремится мое сердце, но я столько страдала из-за этого. Разве могу я считать это главным в жизни! Эти воспоминания оказались для меня слишком болезненными, все стало расплываться перед глазами. Я подперла ладонями подбородок, слезы бежали по щекам.

– Конечно, мне бы хотелось просыпаться каждое утро в чьих-то объятиях, – с грустью призналась я. – Хотелось бы проводить больше времени с друзьями и с семьей, сказать им, как я их всех люблю. Смеяться над пустяками, проживать счастливые мгновения, путешествовать…

Всего этого не было в моей жизни, это не было главным для меня. Жизнь проходила мимо.

Шанти взял меня за руку и с сочувствием произнес:

– Так перестань сыпать песок в свою банку, Маэль. Стремись к своим мечтам, заботься о себе, о своем сердце, о своем теле. Помни о своих желаниях и о людях, которые тебя любят. Наполни жизнь самым ценным и перестань бояться страданий. Именно этот страх мешает тебе стать счастливой и постоянно напоминает о боли.

Сквозь слезы я смотрела на Шанти, а он продолжал:

– Не бойся жить и быть той, кто ты есть на самом деле. Наполняй банку и булыжниками, и гравием, и песком, но не забывай о главном. Каждый камень должен быть на своем месте. Первый камень выбирай самый большой по размеру, потому что он должен быть на первом месте, потом выбирай камень поменьше и повторяй про себя, что никогда не пожертвуешь первым ради второго. И продолжай так до последней песчинки. Но будь осторожна: то, чего ты желаешь, может сбыться!

Шанти высыпал содержимое банки на стол и придвинул ко мне три больших камня. Я задумалась: какой из них положить в банку первым? Очевидно, что работа играет огромную роль в моей жизни, она – приоритет номер один. Но Шанти прав, так быть не должно. Может быть, так происходит от того, что я боюсь влюбиться? Проводила ли я в последние месяцы время с друзьями, с семьей? Задумывалась ли о том, что для меня важнее всего, что сделает меня счастливой? Ничто меня не волнует и не тревожит уже давно. Работу я люблю, но ныряю в нее с головой, чтобы позабыть о том, как пуста моя жизнь. Я вертела в руках три больших камня и не могла решить, что для меня в жизни самое главное. Шанти почувствовал мою растерянность.

– Если бы у тебя была волшебная палочка, какую бы идеальную жизнь ты бы себе наколдовала?

– Э-э-э… Я бы наколдовала необыкновенного человека, который бы меня понимал и во всем поддерживал. Я бы путешествовала вместе с ним и открывала для себя мир. Я бы проводила вечера и выходные с друзьями, со своей семьей. У меня была бы обычная жизнь: поездки за город, любование закатами, вкусное вино, интересные разговоры допоздна, любовь… Все это, конечно, очень мило, но существует только в сказках.

– Неправда, все это может случиться и в жизни, если правильно расставить приоритеты. У тебя так не получается, потому что все свое время ты тратишь на работу.

Я сжимала камни в одной руке, а в другую набрала горсть песка. Что ж, если не хватает главного, приходится цепляться за мелочи.

– Подумай, если верно расставишь приоритеты и будешь жить в соответствии с ними, все силы и время будут тратиться на саму жизнь, на самое главное в ней.

Я выбрала первый камень, покатала его в ладонях и подула на него, обдумывая, что же он собой олицетворяет. Потом я повернулась к своему проводнику.

– Скажи, Шанти, а что для тебя важнее всего в жизни?

Он ответил не колеблясь:

– Здоровье!

– Это точно. Здоровье важнее всего, но это слишком очевидный ответ.

– Слишком очевидный? Нет. Здоровье – это для меня самая большая роскошь. Я осознаю его хрупкость. Каждый день я внимательно слежу за тем, что ем, чтобы не навредить телу, и контролирую мысли, чтобы сберечь душу. Здоровье нельзя купить, за ним нужно постоянно следить. Оно мой приоритет, и я не поменяю его местами ни с чем другим в этой банке.

Я отложила камни и отпила чая из чашки. Шанти был прав и в этот раз. Я вспомнила о Ромэн, о том, что ей пришлось пережить в эти несколько месяцев, и подумала, что мне очень повезло, что я здорова. В этот момент я поняла, что и для меня здоровье – это самое драгоценное. Я взяла со стола самый большой камень и положила его в банку. Это приоритет номер один, и называется он «здоровье». Потом, не задумываясь, я взяла второй камень. А этот камень называется «любовь», он олицетворяет мои чувства к семье и друзьям. Ну, а третий камень называется «партнерство и счастье». Интересно, что третий приоритет состоял из двух слов, двух понятий, а не одного. Шанти этому не удивился. Скорее, он удивился тому, что я кое-что не назвала.

– Что же ты не выбрала ни работу, ни деньги?

– Потому что я убеждена, что в этой системе ценностей они не самое главное. Правильный ответ?

– Правильного ответа не существует, Маэль. Только твое сердце знает, что для тебя важно. Прислушивайся к нему, и ты обретешь себя.

Я проделала такое же упражнение с гравием. Я ассоциировала каждый камешек со своими желаниями, работой, амбициями, мечтами, путешествиями, с разными людьми, не самыми близкими, со своей квартирой. А потом я насыпала в банку песок, проассоциировав его со всякой ерундой, которой тоже полно в жизни.

Шанти молча смотрел, как я отряхиваю руки от песка. Я не сомневалась, что сделала все правильно, хотя в реальной жизни совсем не следовала этим приоритетам. Я не сомневалась, потому что мое сердце в этот миг трепетало от радости.

Я взглянула на Шанти с благодарностью.

– Ну что, теперь банка полная?

– Даже не сомневаюсь. И все в ней теперь в порядке.

Я поворачивала банку то в одну, то в другую сторону и любовалась причудливым рельефом, образовавшимся внутри. Потом подвинула ее к Шанти. Он тоже сначала внимательно осмотрел емкость, а потом вылил в нее кофе из двух чашек, которые стояли рядом на столе. Я рассмеялась.

– И что это значит?

– Ничего. Просто никогда не забывай, что, даже если у тебя полная яркая жизнь, всегда можно найти время, чтобы выпить чашечку кофе с другом!

Позитивный настрой

Мы есть то, что мы делаем изо дня в день.

Аристотель

Я поставила будильник на шесть утра, но проснулась раньше. Несмотря на беспокойную ночь, спала я крепко благодаря ракси[10], которым Гумар угостил нас перед сном. Напиток одурманил меня, лишь только я обмочила в нем губы. Сегодня утром я чувствовала себя замечательно и решительно раздвинула занавески. Прекрасный вид за окном поразил меня не меньше, чем холод, царивший в комнате. Я села, скрестив ноги, перед окном и завернулась в спальный мешок. Темно-синее ночное небо замерло в ожидании первых лучей солнца, чтобы заиграть разными оттенками.

В комнате было так холодно, что, когда я выдыхала теплый воздух, у моего рта образовывался пар, и я вдруг вспомнила, как в детстве жила у бабушки в деревне. Мы с Марго любили выдыхать пар изо рта, притворяясь, будто курим. Это была любимая игра моей сестры. Ей нравилось изображать из себя знатную даму, мы засовывали в рот палочку, придерживали ее между указательным и средним пальцами как сигарету, а потом с важным видом выдыхали воздух. Ах, Марго! Она ни за что не поверила бы, если бы узнала, где я! Я прямо услышала, как она говорит: «Ой, не рассказывай мне сказки… Ты? В горах? В Гималаях? Без каблуков и макияжа? Ни за что не поверю, что ты не пользовалась смартфоном и электронной почтой несколько дней, да еще и прислушалась к чужой точке зрения о том, как устроена жизнь! Ты же во всем полагаешься на свой блестящий мозг! Нет, сестренка, меня не одурачить!»

Я улыбнулась. Марго регулярно дарила мне книги по личностному развитию, которые я аккуратно прятала в книжный шкаф и никогда не читала. Несколько раз она записывала меня на какие-то курсы, тоже весьма полезные для личностного роста, но я не посетила ни одного занятия. Она всячески пыталась заставить меня понять, что я не живу своей настоящей жизнью. В этом была некая странность, эксцентричность, но я обожала ее. Меня очень трогала ее любовь к миру.

За окном искрились на солнце вершины Мачапучаре. Священный гигант с метким прозвищем «Рыбий хвост». Время остановилось, его будто и не существовало больше. Я думала о том, почему я здесь, о Ромэн, об этой поездке, о своей миссии, о последнем разговоре с Шанти, который перевернул мое привычное представление о жизни, подорвал мою самоуверенность. В этот момент луч света буквально ослепил меня. Снежные вершины на глазах меняли цвет от флюоресцентно-оранжевого до желтоватого и наконец вновь обретали белые одежды. Огненный шар двигался по небу, отсчет времени возобновился. Начинался новый день.

Внизу на кухне кто-то гремел посудой. Аромат кофе просачивался сквозь стены и щекотал мне ноздри. Я собралась с духом и сбросила с себя теплый спальник, чтобы надеть промерзшую за ночь одежду. Мне вдруг стало легко и хорошо. Ничто не тяготило меня. Я вспомнила, что говорила мне Майя, вспомнила разговор с Шанти о моих приоритетах.

Я спустилась вниз, на кухню. Амита предложила мне выбрать из меню то, что я больше всего люблю. Я проголодалась, поэтому выбрала все, что там было: омлет, оладьи с горным медом и кашу. Хватит на несколько часов…

На кухне было тепло от горячей печи. Тим, Гумар и Нишал прихорашивались по очереди перед единственным зеркалом. Шанти сел рядом со мной и развернул карту.

– Сегодня утром мы поднимемся на перевал Деурали, это две тысячи сто метров над уровнем моря, а потом спустимся с другой стороны в село Ландрук.

Довольно сложный план для первого дня, но я решила настроиться позитивно.

– Что ж, постараюсь не отставать! – пролепетала я с набитым ртом.

– Выходим через полчаса, солнце поднимется выше, и будет не так холодно.

В наступившей тишине я вдруг вспомнила о главной цели нашего путешествия.

С тех пор как я приехала в Катманду, никто не объяснил мне, что это за рукопись. Универсальный метод – это звучало слишком утопично. Почему никто ничего о нем не знает, ведь столько людей на земле страдают от рака?

– Шанти, ты знаешь что-нибудь о рукописи, за которой мы идем? Что ты о ней слышал?

– Я мало что знаю, но Гималаи таят множество загадок. Из-за многих из них начались войны между Китаем и Тибетом, и до сих пор конфликты продолжаются. Если тебе посчастливится дойти до конца, ты получишь ответ на свой вопрос.

– Что значит «если мне посчастливится?» Не пугай меня.

– Потому что дорога нам предстоит длинная, и только Богу ведомо, сумеем ли мы ее преодолеть.

Шанти напустил на себя загадочный вид и, похоже, не собирался объяснять, о чем он вообще говорит. Все это немного меня встревожило. Я почувствовала, что моя миссия намного сложнее и важнее, чем я предполагала раньше.

– Но ты веришь, что существует целительный метод?

– Чтобы верить, нужно знать, в чем он заключается. Не стоит волноваться, это ни к чему. Мы уже в пути, и когда доберемся до места, все и узнаем.

Я доела завтрак и вышла размять ноги, нывшие после вчерашней прогулки. Воздух полнился лесными ароматами, и холодок наполнил мои бронхи. Я прогулялась по деревне и остановилась несколько раз по дороге, чтобы полюбоваться величественными горами.

И вот настал час, когда мы должны были продолжить путь. Нишал докуривал сигарету, присев на невысокую каменную ограду рядом с рюкзаками, а Тим гонялся за бабочкой.

Первым шел Гумар, потом я, а за мной Шанти. Мы молча карабкались вверх по бесконечной лестнице, ступень за ступенью, восходящее солнце окрашивало пейзаж вокруг нас в золотистые тона. Горы-великаны будто наблюдали за нами и одаривали силой двигаться вперед. Напряженные мышцы сводило судорогой, все тело горело от напряжения.

На первом же привале я сняла куртку, а Нишал снова закурил. Видимо, на такой высоте ему было тяжело переносить избыток кислорода. Я подошла к Шанти. Он разглядывал долину.

– Я обдумала то, что ты вчера объяснил мне о приоритетах. Ты прав, конечно, но не все зависит от меня. Один из больших булыжников, то есть важных вещей для меня, – это любовь. Но для того чтобы это осуществилось, нужно встретить подходящего человека, а этого до сих пор не произошло.

– Ты права, важно, чтобы произошла эта встреча. Но готова ли ты к ней? Ты ждешь ее, открыта ей? Ты сумела обозначить и понять, что для тебя главное в жизни, теперь нужно изменить сам тип мышления, чтобы возникла возможность этой встречи, чтобы не повторять тех же ошибок. Чтобы стать счастливой, необходимо научиться думать иначе, настроиться на позитив, верить в то, к чему стремишься, и в саму Жизнь.

– Я как раз оптимист!

– Это хорошо. Но настроиться на позитив – значит быть открытым внешнему миру. Вот представь, что тебе нужно спросить у кого-нибудь на улице, который час. Кого ты спросишь: того, кто спешит мимо, прижав к уху телефон, или того, кто тебе улыбнулся?

– Конечно, того, кто смотрит на меня. Второго мне не хотелось бы беспокоить.

– И я бы сделал то же самое! При этом тот, кто поглощен телефонным разговором, вполне может быть оптимистом, правда ведь?

– Да, это я понимаю. Но как это – «быть открытым внешнему миру»?

– Прежде всего, нужно, чтобы в душе царил позитив. Когда ты погружаешься в мрачные размышления, ты переполнена негативом и даже внешне, по твоему телу, видно, в каком ты состоянии. Мышцы напряжены, на лице тоска, ты даже не увидишь открывающиеся перед тобой возможности. И наоборот, когда ты полна позитива, все твое тело расслаблено, ты улыбаешься окружающим. Людям, которые встречают тебя, хочется остаться рядом с тобой.

Шанти снял свитер и завязал его на талии. Мы немного помолчали. Потом он сказал, прежде чем отойти в сторону:

– Ты говоришь, что один из твоих приоритетов – найти любовь, и одновременно заявляешь, что не создана для семейной жизни, что это не для тебя. Что ты достаточно натерпелась. С таким настроем ничего никогда не изменится. Счастье за дверью, однако нужно, чтобы ты согласилась открыть эту дверь.

– Поставь себя на мое место. Мужчины, которые встречались мне, не стоили ни минуты потраченного на них времени.

– Зачем же ты тратила на них время?

– Да просто я не понимала, каковы они, пока мы не разрывали отношения.

– Важно учиться на своих ошибках, иначе ты так и будешь повторять их снова и снова.

– Это правда. Поэтому я и не хочу оказаться в той же ситуации!

– Настоящие ошибки – это те, которые мы совершаем неоднократно, а похожие ситуации, наоборот, предоставляют нам возможность учиться и исправлять их. Не бойся неудачи, ведь она – предвестник успеха. Будь храброй, любовь – это риск. Если ты закроешься от всех, никто и не спросит у тебя, который час.

– Нелегко сохранять позитивный настрой.

– Это достигается обычными тренировками. Хочешь красивую фигуру – занимайся спортом каждый день и веди здоровый образ жизни. А если будешь упражняться не более получаса в месяц и есть жирную пищу, то и результат будет соответствующим. В вопросах духовного развития действуют те же законы. Ты должна каждый день следить за своими мыслями, не позволять негативному, мрачному настроению овладевать тобой. Позитивный настрой – это способность контролировать страхи, мечтать, стремиться к своим мечтам и открывать дорогу счастливым возможностям. Самое главное ты уже сделала – определила направление и расставила приоритеты. Легче отправиться в путь, когда знаешь, куда идешь.

– Да, но трудно поверить в мечты, когда они причиняют тебе боль, – вздохнула я.

Два гуся пролетели над нами. Шанти удивленно посмотрел им вслед. Он объяснил потом, что в это время года гуси здесь обычно не летают. Потом он добавил: