Читать онлайн Стать куртизанкой бесплатно

Elizabeth Boyle

His Mistress by Morning

* * *

Глава 1

Лондон, 9 мая 1810 г.

Обычная среда или, по крайней мере, похожая на обычную

Если бы кто-то взялся определить, что придает семье престижа среди ей подобных и особенно выделяет ее в суетливом великосветском обществе, стоило бы, прежде всего, отметить такие достойные восхищения качества, как респектабельность, социальное положение и, что наиболее важно, богатство.

Конечно, ни одним из этих качеств не обладал ни граф Уолбрук, ни его пятеро детей. Исключение составлял разве что старший сын и наследник графа Себастьян Марлоу, виконт Трент.

Но о нем речь пойдет позже.

К счастью для Марлоу, они редко замечали собственное положение парий в обществе. Упоминания в колонках светских сплетен их не интересовали. К тому же среди множества окружавших их недоброжелателей все же нашлась одна восторженная почитательница – мисс Шарлотта Уилмонт, считавшая их самым замечательным семейством Лондона.

Их суматошный дом на Беркли-сквер был наполнен необычными вещицами и предметами, которые присылал граф из путешествий, костюмами и декорациями, оставшимися от многочисленных домашних театральных постановок графини, приборами для научных экспериментов Гриффина, римскими сокровищами Корделии и коллекциями аккуратных вырезок из выпусков «Будуара модной дамы», принадлежавших Гермионе и Виоле. Он напоминал скорее какой-то странный музей, нежели жилище, но для Шарлотты стал вторым домом.

Даже сейчас, стоя в холле в ожидании своей лучшей подруги леди Гермионы и страшась той ужасной новости, которую она собиралась ей сообщить, Шарлотта чувствовала себя, неприметную мисс Уилмонт, частью этого дома и этой семьи.

Ей оставалось лишь догадываться, что сказали бы по этому поводу ее мать леди Уилмонт или тетя Финелла, в доме которой они проживали. Особенно если бы увидели стоявший в самом центре холла сундук с причудливой резьбой, на крышке которого гордо возвышалось эбонитовое олицетворение мужской плодовитости весьма внушительных размеров.

Тетя Финелла непременно выбросила бы этот эбонитовый фаллос в помойку. Шарлотта не удержалась и с любопытством взглянула в сторону сундука, однако тут же отвела глаза, ощутив легкое чувство вины, и заставила себя переключить внимание на серебряный поднос с возвышающейся на нем стопкой писем, приглашений и визитных карточек, адресованных членам семьи Марлоу.

При виде этой стопки дружеской корреспонденции сердце Шарлотты сжалось от зависти. Ведь ее никто не приглашал на званые вечера и приемы, никто не наносил визитов ее сварливой матери (поскольку на то имелись веские причины), никто не присылал с любовью написанных писем.

Шарлотта даже не представляла себе их содержания, ибо никогда не получала ничего подобного.

Венчала стопку самая желанная карточка на свете – приглашение на званый вечер к леди Ратледж.

Несмотря на то что последний месяц Гермиона пребывала в ужасе от необходимости присутствовать на грядущем мероприятии, Шарлотта знала, что ее подруга ужасно расстроилась бы, не получив приглашения.

Ведь ежегодные званые вечера, которые устраивала леди Ратледж, вывели из безвестности определенное количество юных представительниц благородных семей, возведя их на самый желанный пьедестал, наделив титулом идеальной леди.

Но, чтобы добиться этого, юная леди должна была обладать каким-нибудь талантом – неплохо петь, играть на пианино или же красиво и проникновенно декламировать стихи. Хотя отсутствие способностей не удерживало некоторых питавших надежду (или, вернее, подстрекаемых беспокойными мамашами) девушек от весьма – кхм, кхм – запоминающихся выступлений.

Шарлотта же получила всего несколько уроков игры на фортепьяно от своей тети Финеллы, совершенно не умела петь и не обладала ораторским искусством, а посему готова была скорее умереть, чем выставить себя на посмешище перед сборищем леди и лордов, великосветских сплетниц и франтов. А раз так, то, пожалуй, было совсем неплохо, что общество и думать забыло о незамужней дочери сэра Нестора Уилмонта.

Шарлотта собиралась уже отвернуться от переполненного подноса, когда ее внимание привлекла записка, выглядывавшая из-под стопки других писем. Она была подписана аккуратным женским почерком и адресована достопочтенному виконту Тренту.

Шарлотта мечтательно вздохнула. Себастьян был старшим братом Гермионы и наследником графа Уолбрука.

Шарлотта вполне могла догадаться, кто прислал эту записку, но все же приподнялась на цыпочки и попыталась разглядеть хоть какой-нибудь намек на личность автора. И именно в этот момент дверь в задней части дома распахнулась.

Мгновенно выпрямившись, девушка с ужасом увидела, что в дом вошел не кто иной, как сам лорд Трент. Погруженный в раздумья, он даже не заметил, как Шарлотта отшатнулась в попытке слиться с обрамлявшими окно портьерами.

Как всегда в его присутствии, Шарлотта густо покраснела, а ее язык вдруг онемел и начал заплетаться.

«Да будет тебе, Шарлотта, – мысленно пожурила себя девушка. – Скажи же что-нибудь. Да что угодно».

Что ей всегда повторяла Гермиона?

«Ей-богу, Шарлотта, поговорив с ним хотя бы пару минут, ты сразу поймешь, что он так же скучен, как и все остальные. Мама клянется, что ее сына украли сразу же после рождения, подменив его Себастьяном, поскольку ее ребенок не может быть настолько благоразумным!»

В устах Гермионы подобное достоинство звучало как настоящий грех. Разве такое возможно, недоумевала Шарлотта, выглядывая из-за портьеры.

Ведь она сама считала благоразумие Себастьяна одной из самых подкупающих черт его характера. Он взял на себя заботу о финансах и имуществе семьи в довольно юном возрасте – десять лет назад, сразу после того, как его отец отправился в путешествие по южным морям. Пока сверстники и друзья виконта проводили время в праздности, Себастьян удерживал семейство Марлоу на плаву, умело управляя делами и сдерживая непомерные аппетиты матери и сестер, обожавших тратить деньги на наряды и украшения.

Только посмотрите, что случилось с Шарлоттой и ее матерью, когда умер отец семейства! Рядом не оказалось никого, кто помог бы им вести дела, и в результате им пришлось поселиться в доме тети Финеллы.

Разве Себастьян жаловался, когда Гермиона тратила больше, чем положено? Когда научные эксперименты Гриффина заставляли половину Мейфэра содрогаться от очередного взрыва, или когда Виола приводила в дом еще одного бездомного пса? Разве Себастьян читал им нотации? Или впадал в ярость? Никогда. Шарлотта видела лишь человека, любившего свою семью, терпеливо выслушивавшего жалобы домочадцев, и прилагавшего все силы к тому, чтобы скандальные и эксцентричные выходки не отбросили их на задворки общества.

«Ну же, скажи что-нибудь», – вновь приказала себе Шарлотта. В тишине ночи, когда она лежала в своей узкой постели, ей на ум приходили тысячи остроумных фраз, но стоило ей оказаться с Себастьяном лицом к лицу, все красноречие улетучивалось подобно брошенной в толпу пригоршне полпенсовых монет.

Конечно же, в темноте ночи ее идеальный Себастьян был совсем не таким сдержанным, с пиратской косичкой и озорным блеском в глазах. А она… она была одета в голубой бархат.

«О, Себастьян, ты нашел меня, – шептала она. – Я ждала тебя».

Возможно, кому-то эти слова могли показаться банальными, но при мысли, что ей удалось составить хотя бы одно внятное предложение в присутствии дерзкого пирата виконта, сердце Шарлотты начинало отчаянно биться.

А потом он брал ее руку и подносил к губам. «Шарлотта, моя дорогая, чудесная Шарлотта, смею ли я?..»

Шарлотта никогда не задумывалась о том, что могло бы произойти дальше, но это точно не было бы чем-то скучным или благоразумным.

И вот сейчас, когда Себастьян стоял всего в шаге от нее, воображение ей изменило, а сама она тотчас же превратилась в дрожащий комок нервов.

И неважно, что при этом он всего лишь стоял перед подносом и просматривал корреспонденцию, откладывая в сторону письма и карточки, предназначавшиеся его матери, и бегло просматривая те, что были адресованы ему.

Хорошо, что Себастьян ее не заметил, потому что Шарлотта могла лишь дышать и смотреть на него, стоявшего перед ней во всем своем ослепительном великолепии. На нем красовался ладно скроенный темно-зеленый сюртук, бриджи из буйволовой кожи и блестящие черные сапоги. Изысканно завязанный белоснежный шейный платок довершал элегантный образ безупречного джентльмена.

Однако в ту же самую секунду Шарлотта похолодела, внезапно поняв, куда он направляется. И как она сразу не заметила букет флердоранжа, который Себастьян положил рядом с подносом?

Это могло означать ишь одно: Себастьян собирался нанести визит мисс Лавинии Берк.

Шарлотта невольно поморщилась. Лавиния Берк. Это имя вызывало у нее такое отвращение, что могло быть приравнено к словам «бубонная чума» и «Наполеон Бонапарт», хотя остальные жители Лондона не разделяли мнения Шарлотты.

Мисс Берк была дебютанткой нынешнего сезона, и каждое упоминание ее имени причиняло Шарлотте нестерпимую боль: ведь девушка обладала всем тем, чего была лишена она сама. Лавиния Берк была богатой, модной, остроумной, молодой и, что самое отталкивающее, очень хорошенькой.

Получив титул идеальной леди от трех непререкаемых авторитетов – «Морниг пост», леди Ратледж и, конечно же, безупречного и весьма разборчивого Браммелла[1], – эта набиравшая популярность наследница стала самой желанной юной леди Лондона.

Каждый раз, когда она думала о мисс Берк, в голову Шарлотте неизменно приходила какая-нибудь неподобающая фраза, но сегодня она не только отчетливо увидела пропасть, отделявшую ее от этой девушки, но и в полной мере осознала, сколь несбыточна ее собственная заветная и тщательно скрываемая от всех мечта.

– О господи, Шарлотта! – воскликнула леди Гермиона, поспешно спустившись по ступеням. – Я уж думала, ты никогда не приедешь! Наследство большое? Огромное? Если да, то вчера в магазине мадам Клоди я видела потрясающее платье, которое ты непременно должна купить. Она сшила его для другой женщины, но та его так и не забрала, а тебе оно подойдет просто идеально. Но сначала мы должны отправиться в парк. Уже почти три часа, а ты знаешь, кто будет прогуливаться там верхом. Я придумала новую позу, которая несомненно привлечет его внимание. – Гермиона тотчас же ее изобразила. Получилось невероятно смешно, но Шарлотта до сих пор пыталась подобрать слова, чтобы заговорить с Себастьяном, и потому ничего не ответила Гермионе. Впрочем, подруга ничего не заметила и продолжила тараторить в своей рассеянной манере. – Вот что я тебе скажу: между твоим новым платьем и моей великолепной позой мы сделаем так, чтобы эта противная мисс Б… – В этот момент Гермиона заметила брата и осеклась.

Себастьян смотрел на нее так, словно она повредилась умом.

– С кем это ты разговариваешь, Гермиона?

– С Шарлоттой, – ответила девушка, указывая на шкаф.

Себастьян развернулся, и его глаза округлились от удивления. Ведь Шарлотта стояла всего в шаге от него.

– Мисс Уилсон, я вас не заметил.

О, как же унизительно. Он даже не смог разглядеть ее на фоне портьер и не запомнил ее имени.

Шарлотта вышла из тени – слишком поспешно и совсем не так грациозно, как следовало передвигаться настоящей леди, – и тут же врезалась в сундук.

Драгоценное эбонитовое достоинство покачнулось, наклонилось и опрокинулось. Шарлотта вовремя успела его подхватить, но уже в следующее мгновение поняла, что стоит перед лордом Трентом, сжимая в руках огромный мужской… мужской… – о господи! – орган.

Щеки Шарлотты опалила краска стыда.

– Я… э… да… ну… э… – забормотала она.

На помощь ей тотчас же пришла почти всегда уравновешенная и уверенная в себе Гермиона. Быстро спустившись по ступеням, она выхватила злополучную вещь из рук подруги и водрузила ее на крышку сундука, словно это была обычная ваза из веджвудского фарфора.

– Себастьян, ты самый невыносимый на свете брат, – укорила виконта Гермиона. – Ее фамилия Уилмонт: не Уилсон, не Уилтон, а мисс Шарлотта Уилмонт, моя самая близкая подруга последние пять лет. И то обстоятельство, что за это время ты так и не удосужился запомнить ее имя, свидетельствует о том, что ты самый бестолковый человек из ныне живущих.

– Примите мои извинения, мисс Уилмонт, – произнес Себастьян, отвесив еле заметный поклон.

Шарлотта лишь кивнула, не доверяя своему ставшему совершенно безвольным языку.

Но Гермиона не унималась:

– Тебе следует относиться к Шарлотте более внимательно. Она только что получила большое наследство и в мгновение ока станет самой обсуждаемой девушкой в городе.

Переведя взгляд с Себастьяна на подругу, Шарлотта в отчаянии замотала головой.

– Нет-нет, все совсем не так.

– Глупышка! – Взяв подругу под руку, Гермиона подвела ее к Себастьяну и витиевато взмахнула другой рукой, словно представляла брату королевскую особу. – Двоюродная бабушка мисс Уилмонт умерла, оставив ей огромное…

– Гермиона! – запротестовала Шарлотта. – Перестань! – О, все это превращалось в самый настоящий кошмар. Сначала фаллос, а теперь это!

Но рука Гермионы дрогнула, и девушка лишь отмахнулась, словно сочтя такую скромность совершенно неуместной.

– Шарлотта, все и так станет известно, когда ты начнешь появляться на самых изысканных званых вечерах в роскошных платьях. Обрушившееся на тебя несметное богатство не превратит тебя в вульгарную девицу вроде некоторых известных нам особ. – Гермиона вздернула нос и бросила исполненный презрения взгляд на букет. – Ты ведь не собираешься вновь нанести ей визит?

– А тебе-то какое дело? – вскинул бровь Себастьян.

Гермиона застонала.

– О, мне есть до этого дело. Снобизм мисс Берк просто невыносим, и я не могу поверить, что ты вообще обратил на нее внимание. Я могла бы еще понять, если бы ты ее любил, но мне кажется, даже ты не можешь быть настолько глупым.

Виконт бросил письма назад на поднос и взял в руки свой букет.

– Я не собираюсь с тобой это обсуждать.

Его тон свидетельствовал о том, что разговор окончен. Но Шарлотта не обманывалась на этот счет, ведь Гермиона не признавала авторитета старшего брата. Семейство Марлоу славилось своей неформальностью отношений, за что неоднократно осуждалось представителями высшего света, и потому Шарлотта ничуть не удивлялась, что как глава семьи Себастьян не вызывал у Гермионы благоговейного трепета.

К счастью, дворецкий Фенвик вовремя явился в холл со шляпой, перчаткам и пальто Себастьяна, избавив брата и сестру от дальнейшей ссоры. Передав букет Гермионе, Себастьян надел пальто и перчатки.

Резкий сладкий аромат наполнил ноздри Шарлотты, и вновь, словно внезапный порыв ветра, ее охватила зависть.

Цветы. Гости. Балы.

Как же она мечтала об этом в последние несколько недель с того самого момента, как они с матерью получили от поверенного письмо, в котором сообщалось о кончине тети Урсулы и о том, что Шарлотта упомянута в ее завещании.

Себастьян протянул руку, и Гермиона вернула ему букет.

– Я думаю, ты совершаешь ужасную ошибку, – произнесла она, поморщившись так, словно от цветов исходил аромат навозной кучи.

– Но это мой выбор, – ответил Себастьян, недовольно хмуря брови.

– Ну зачем тебе эта скучная мисс Берк, когда вокруг множество других, гораздо более интересных девушек? – С этими словами Гермиона подтолкнула Шарлотту вперед. Снова. Да уж, тактичностью Гермиона никогда не отличалась. – Десять тысяч в год мисс Берк – ничто по сравнению с состоянием мисс Уилмонт.

Щеки Шарлотты обожгло краской стыда, а желудок скрутило судорогой.

– Гермиона, прошу тебя, – прошептала она. – Не надо.

Но Гермиона и не думала останавливаться. Только не теперь, когда у нее появился шанс хоть как-то уязвить своего благоразумного и скучного старшего брата.

– Готова поспорить, что уже завтра Шарлотта станет самой желанной молодой леди Лондона, особенно после того, как она унаследовала…

– Кольцо, – еле слышно пробормотала Шарлотта. – Это все, что я получила.

Гермиона тотчас же осеклась.

– Но твоя мать сказала, что ты унаследуешь…

Шарлотта замотала головой, чувствуя, как глаза обожгли слезы, грозя навлечь на нее еще большее унижение.

Сначала опустошающая новость о том, что легендарное наследство тети Урсулы оказалось всего лишь фикцией, затем гнев обманутой матери, и вот теперь очередное унижение, да еще в присутствии Себастьяна.

– Но как же все наши планы… – прошептала Гермиона, бросив взгляд на брата, а потом на подругу. Девушка на мгновение смутилась, но потом в ее сердце вновь вспыхнула надежда, которой она не теряла никогда и ни при каких условиях. – А кольцо большое? Может, оно с крупным бриллиантом, рубином или изумрудом? И его стоимости хватит, чтобы купить платье у мадам Клоди?

Шарлотта неохотно стянула перчатку и отвернулась, явив взору подруги кольцо.

– Симпатичное, – протянула Гермиона, разглядывая небольшое, странного вида кольцо и постаравшись придать своему голосу оптимизма. Она подняла глаза на подругу. – А ты уверена, что тетя больше ничего тебе не оставила? Может, какую-нибудь собственность? Ежегодную ренту, упоминание о которой поверенный просто просмотрел? Я слышала, иногда такие вещи остаются незамеченными.

Шарлотта покачала головой.

– Ничего. Ничего, кроме этого кольца.

Глаза Гермионы тут же наполнились слезами.

– О, Шарлотта, какая трагедия. Ужасная, невыносимая трагедия. – Склонная к драматизму, как и все Марлоу, Гермиона вытащила носовой платок и разрыдалась так горько, словно потерянное наследство предназначалось ей.

Шарлотта судорожно сглотнула, еле сдерживая собственные слезы. Выдержка, проявленная ею в юридической конторе, была достойна восхищения, но сейчас, в присутствии Гермионы и этого проклятого букета, ей было чрезвычайно сложно сдержаться и не дать волю слезам.

– Гм… что ж, прошу меня извинить, – произнес Себастьян при виде столь бурного проявления женских эмоций. Он кивнул Шарлотте, а потом обратился к ожидавшему указаний дворецкому: – Передайте матери, чтобы она меня не ждала, потому что я обедаю с Берками.

– Ты с ними обедаешь? – фыркнула Гермиона, слезы на глазах которой тотчас же высохли от этой тревожной и ошеломляющей новости. – Почему?

– Потому что меня пригласили, – ответил Себастьян. – И к тому же мне нравится их общество.

Гермиона издала какой-то странный звук, похожий на шипение, но потом взяла себя в руки и последовала за братом.

– Полагаю, завтра ты приглашен и на устраиваемый ими завтрак в саду?

– Конечно, – ответил Себастьян. – И вам с мамой тоже стоит ко мне присоединиться. Только постарайтесь не опаздывать. – С этими словами он отвернулся от сестры и распахнул дверь.

– Вот ты где! – воскликнула стоявшая за дверью женщина, которая как раз подняла руку, намереваясь позвонить в колокольчик.

Шарлотта непроизвольно сжалась. Тетя Финелла.

Обеднев, Шарлотта с матерью вынуждены были поселиться у двоюродной сестры леди Уилмонт Финеллы Аппингтон-Хиггинс. Несколько лет назад Финелла унаследовала дом, а леди Уилмонт ежемесячно получала небольшое денежное пособие, как вдова сэра Нестора. Этих денег хватало трем экономным женщинам, чтобы свести концы с концами.

– Не обнаружив тебя в парке, я предположила, что ты отправилась сюда. – Презрительно фыркнув, Финелла критически оглядела холл дома Марлоу. Когда же ее взгляд упал на эбонитовое изваяние рядом с подносом, краска отлила от ее и без того бледного лица, и она поспешно отвернулась. Ярая поборница морали, она протянула руку и натянуто произнесла: – Идем, Шарлотта. Ты нужна матери дома. Сейчас же.

О, Шарлотта знала, что это означает. Обида ее матери не имела границ, и теперь леди Уилмонт требовались слушатели, которым она могла бы излить свое возмущение и жалобы на тетушку Урсулу, не сдержавшую обещание.

Наклонившись к подруге, Гермиона тихо прошептала:

– Я понимаю. Возвращайся, как только сможешь. Мы найдем способ исполнить твою заветную мечту.

Услышав эти слова, Шарлотта перевела взгляд на Себастьяна.

Свою заветную мечту. Он держал в руках букет, предназначавшийся другой женщине – женщине, на которой, если верить слухам, он собирался жениться.

Интересно, что бы сказала тетя Финелла – или, что еще хуже, ее мать, – если бы она тоже разразилась громкими горестными стенаниями?

Очевидно, они испытали бы точно такой же шок, какой читался сейчас на лице тети Финеллы, взгляд которой был прикован к драгоценному изваянию, горделиво возвышавшемуся на крышке сундука.

В сопроводительной записке к этой вещице, присланной лордом Уолбруком с одного из островов в южных морях, говорилось, что это самый настоящий музейный экспонат, а посему леди Уолбрук не моргнув глазом с гордостью выставила его на всеобщее обозрение.

Заметив блеск в прищуренных глазах Финеллы, Шарлотта уже не сомневалась относительно ее мнения о сокровище графа и о том, где ему самое место.

– Шарлотта, немедленно! – с трудом выдавила Финелла.

Бросив на подругу извиняющийся взгляд, Шарлотта позволила тете свести ее по ступеням.

– Доброго вам дня, мисс Уилмонт, – произнес Себастьян, обходя пожилую уличную торговку, ковылявшую мимо его дома с корзинкой в морщинистых руках.

– Цветы, милорд? – предложила она. – Для молодой леди?

– Э, нет. Спасибо, мадам, – ответил Себастьян указывая на букет в руках. – У меня уже есть.

– Ну, как скажете, – дерзко ответила торговка и, проходя мимо Шарлотты и Финеллы, пробормотала себе под нос: – Флердоранж. Фу!

– До свидания, лорд Трент, – прошептала Шарлотта ему вслед, чувствуя себя так, словно видела его последний раз в жизни, хотя это было не так. Вероятно, завтра они снова увидятся, ведь она всегда приходила навещать Гермиону. Только с этого самого момента она больше не питала надежд в отношении Себастьяна Марлоу, виконта Трента, и отказалась от мечтаний о нем.

– Скатертью дорога, – пробормотала Финелла. – Никогда не пойму, что тебя так привлекает в этом семействе.

Но Шарлотта не удостоила родственницу ответом. Спорить с тетей Финеллой было бесполезно, ведь она имела четкое представление о том, что пристойно и правильно, и любого отклонения от установленного ею правила, одного самого слабого намека на непристойность было достаточно, чтобы даже самые высокопоставленные семейства лишились ее благосклонности.

И хотя никому из представителей высшего света не было дела до того, что о них думает Финелла Аппингтон-Хиггинс, Финелла продолжала считать себя единственным хранителем добродетели в Лондоне и выполняла свои обязанности с усердием стражей Тауэра.

В это время дня Беркли-сквер заполонили экипажи, в которых восседали счастливые пары, привлекательные повесы и беззаботные прожигатели жизни, направлявшиеся на прогулку в парк.

Когда среди экипажей образовалось небольшое пространство и Финелла уже собиралась перейти через улицу, увлекая за собой Шарлотту, мимо на бешеной скорости пронеслась двуколка.

Финелла поспешно отдернула Шарлотту от края дороги, а когда заметила, кто держит в руках поводья, произнесла:

– Отвернись, дитя мое. Это та самая Форнетт.

Шарлотта подчинилась, но лишь потому, что это позволило ей еще раз взглянуть на сворачивавшего за угол Себастьяна.

Кое-кто из возниц закричал на миссис Форнетт, ругая ее за безрассудство, однако молодые повесы встретили ее появление свистом и улюлюканьем.

Появление миссис Коринны Форнетт, самой скандально известной куртизанки Лондона, на улице в элегантной двуколке, запряженной парой вороных, или в персональной ложе в опере неизменно производило фурор и сопровождалось пересудами.

Судя по всему, чары миссис Форнетт не оставили равнодушным и лорда Трента. Шарлотта с ужасом наблюдала, как в высшей степени благопристойный, придерживающийся строгих правил виконт – единственный из семейства Марлоу, кто ни разу не дал повода для сплетен, – приподнял шляпу, приветствуя эту скандальную женщину.

Несмотря на предостережение тети, Шарлотта обернулась и посмотрела на миссис Форнетт. Ей очень хотелось понять, что же в ней так привлекло внимание виконта и спровоцировало столь несвойственное ему поведение.

Облаченная в алое платье, не слишком уместное для появления на улице в середине дня, миссис Форнетт напоминала яркий пион среди поля простеньких незабудок. Голову куртизанки венчала элегантная шляпка, украшенная перьями и широкой черной лентой, ниспадавшей на спину.

Конечно, можно было бы сказать, что любая женщина в столь ослепительном, приковывающем взгляд наряде способна остановить движение, но Шарлотта сразу же поняла, чем на самом деле Коринна Форнетт неизменно очаровывала мужскую часть населения Лондона.

Она гордо восседала на козлах с озорным блеском в глазах и, вздернув нос, взирала на вызванную ее появлением суматоху. Она держала поводья в руках легко и грациозно, словно не обращая внимания на то обстоятельство, что лошади могли понести при малейшем неловком движении.

Миссис Форнетт нельзя было назвать красавицей. Обладательница каштановых волос и светлых бровей, она мало чем отличалась от невзрачной Шарлотты, но уверенность, с которой она держалась, отличала ее от всех остальных женщин на улице.

Экипажи расступались перед ней, точно перед въезжающей в Рим Клеопатрой, и миссис Форнетт вела себя так, словно имела на это право по рождению, хотя молва утверждала, что она незаконнорожденная дочь контрабандиста и служанки. Однако мнение Финеллы или досужие сплетни ничуть не волновали миссис Форнетт. Правила приличия ее не смущали, скорее наоборот. Скандальная слава и дурная репутация распространялись впереди нее подобно волне, не причиняя никакого беспокойства.

Шарлотта расправила плечи и еще раз посмотрела на Себастьяна, прежде чем он скрылся из вида.

Он тоже еще раз оценивающе посмотрел на миссис Форнетт, а потом перевел взгляд на букет в руке. Блуждающая на его губах улыбка померкла, и он продолжил свой путь к дому мисс Берк.

«Если бы только… – подумала Шарлотта. – …я смогла стать женщиной, которую он любит».

На мгновение царившие на улице шум и суета стихли, и Шарлотта оказалась в какой-то странной зияющей пустоте. Кольцо на пальце вдруг стало непривычно теплым, и девушку охватил приступ головокружения. Споткнувшись на неровной булыжной мостовой, она покачнулась. «Господи, что происходит?» Впервые в жизни ей показалось, что она вот-вот лишится чувств.

– Ну-ну, – протянула Финелла с непривычным для нее беспокойством в голосе, подхватывая Шарлотту под руку. – Представляю, какой у тебя выдался тяжелый день. Бедное дитя. Идем домой, и как только твоя мать прекратит стенать, мы постараемся обо всем этом забыть. Больше все равно ничего нельзя поделать.

Сквозившая в голосе Финеллы решимость вывела Шарлотту из странного состояния отрешенности, и охватившее ее головокружение прошло так же быстро, как и возникло. Движение вокруг нее возобновилось, и ей не осталось ничего другого, кроме как последовать за Финеллой домой.

К скучной безрадостной жизни, к будущему без надежды на любовь.

Тем временем торгующая цветами старуха остановилась.

– Я бы не была в этом так уверена, – прошептала она вслед Шарлотте. – Не была бы так уверена.

Глава 2

10 мая 1810 г.

Весьма примечательный четверг

Проснувшись на следующее утро и ощутив на своем лице теплые лучи солнца, Шарлотта некоторое время лежала с закрытыми глазами, чтобы еще хоть на несколько мгновений оттянуть встречу с новым днем.

Весь предыдущий вечер мать осуждала тетушку Урсулу за жестокость, сетуя на то, что та годами обманывала их относительно якобы бесценного наследства, а в итоге оставила Шарлотте лишь маленькое, ничего не стоящее кольцо.

Леди Уилмонт дошла даже до того, что потребовала у дочери предмет своих несчастий и огорчений с намерением выбросить насмехающийся над ней кусок золота в огонь. Но странное дело – Шарлотта не смогла снять его с пальца. Несмотря на изрядное количество потраченного мыла и свиного жира, кольцо так и осталось на руке Шарлотты, словно намереваясь разозлить леди Уилмонт еще сильнее. Поэтому, по настоятельному совету тети Финеллы, девушка отправилась в постель и нашла спасение в сне без сновидений.

Шарлотта слегка потянулась, жалея, что не сможет нежиться в теплой, навевающей дрему постели весь день напролет, и ее пальцы вдруг уперлись во что-то теплое и твердое, да к тому же живое, поскольку оно тоже потянулось рядом с ней.

– О! – испуганно охнула Шарлотта, тотчас же открыв глаза. А потом испуг от того, что рядом с ней находилось что-то, или, вернее, кто-то, перерос в настоящий ужас. Шарлотта вдруг поняла, что лежит не в своей постели.

И определенно не в своей комнате.

Испуганно моргая, она с открытым ртом озиралась по сторонам, ошеломленная не столько присутствием в ее постели постороннего человека, сколько окружающим ее богатством – портьерами из алой парчи, пологом с золотой бахромой, красно-белыми китайскими обоями на стенах.

Ее озадаченный взгляд упал на огромную картину в золоченой раме, на которой была изображена смутно знакомая обнаженная женщина. Не будь Шарлотта так уверена в собственной правоте, она бы сказала, что это портрет…

– Лотти? – раздался рядом низкий сонный голос. – Лотти, любовь моя, где ты? – Крепкая мужская рука обняла Шарлотту за талию и заключила в гостеприимные теплые объятия.

Внезапно Шарлотту окутал аромат терпкого парфюма и исконно мужской запах, дразнивший ее обоняние, заставлявший сделать глубокий вдох и придвинуться ближе к его обладателю.

– Мм, вот ты где, – произнес мужчина, уткнувшись носом в шею Шарлотты, в то время как его рука нашла ее грудь и подушечки пальцев коснулись соска.

– О господи! – вскрикнула девушка в попытке высвободиться из его объятий и каким-то образом разобраться в этой путанице. Но мужчина лишь притянул ее к себе под одеялом, а потом и вовсе улегся на нее, накрыв своим полностью обнаженным телом.

Одежды не было не только на нем. Сорочка Шарлотты тоже куда-то испарилась, и это означало, что…

Жгучая краска стыда залила Шарлотту от кончиков пальцев до нежно-розовых ореол ее… Шарлотта содрогнулась, чувствуя, как ее охватывает паника, в то время как лежащий рядом с ней подлец продолжал ее ласкать, поправ все мыслимые приличия.

Благодарение богу, их накрывало одеяло, не давая Шарлотте возможности лицезреть этого бесстыдного человека. Она всеми силами старалась гнать от себя прочь непрошеную и в высшей степени непристойную мысль о том, чтобы взглянуть на него хотя бы одним глазком.

«Нет!» – обругала она себя, мысленно ухватившись за все уроки владения собой, полученные от тети Финеллы. Ей необходимо было всего лишь набраться храбрости и поднять тревогу, но едва только она набрала в грудь воздуха, чтобы закричать, губы мужчины накрыли ее собственные в поцелуе.

То был совсем не такой поцелуй, о котором она мечтала – легкий, нежный, исполненный любви и благородных намерений, – а жадный, напористый и требовательный, словно незнакомец имел на него полное право.

И когда язык мужчины прошелся по губам Шарлотты, дразня и побуждая открыться ему навстречу, по ее спине прокатилась сладкая дрожь, словно напоминание о чем-то, на что она не имела права, о чем-то темном, опасном и настойчивом, судя по перешептываниям матери и ее кузины Финеллы. К счастью, в своих разговорах они не произносили слов «причиняющее боль», «ужасное», «раздутое порождение дьявола».

Вопреки предостережениям, тело Шарлотты нежилось в пьянящем тепле, отчего ее охватила сладкая истома и какое-то необъяснимое беспокойство.

О господи! Да что с ней такое? Ей необходимо немедленно бежать прочь от этого мужчины. Сжав пальцы в кулаки, Шарлотта принялась колотить его по широким плечам и одновременно попыталась выбраться из-под него, однако ответом на ее попытки стал лишь хриплый смех.

– Лотти, – проворчал на ухо такой знакомый чувственный голос, – тобой сегодня вновь овладело одно из этих твоих настроений? Хм. Все, что леди пожелает.

Лотти? Почему он продолжает называть ее этим именем? И что имеет в виду, говоря об одном из этих настроений?

Ответ Шарлотта получила очень быстро.

Внезапно ее руки оказались запрокинутыми за голову, в то время как бедра мужчины пригвоздили ее к матрасу. Он снова накрыл ее губы в поцелуе. На этот раз в нем чувствовался такой дикий необузданный голод, что Шарлотта испугалась.

– Вот так, моя маленькая дикая кошечка, – протянул мужчина в перерывах между поцелуями. – Я знаю, как тебя приручить. Вот подожди, и увидишь сама.

Но Шарлотта не собиралась ждать, чтобы стать свидетельницей того, как этот негодяй осуществит задуманное. Собравшись с силами, Шарлотта уже хотела позвать на помощь, но едва только она набрала в грудь воздуха, как губы мужчины завладели ее соском. Втянув его ртом, мужчина принялся описывать языком чувственные круги, постепенно превращая вершинку в тугую бусину.

Его поцелуи и прикосновения взбудоражили ее невинные чувства, но это новое ощущение, которое он пробудил в ней с такой же легкостью, с какой сорвал бы с клумбы маргаритку, породило в теле Шарлотты чувственную волну, потрясшую ее добродетель до основания.

Отчаянный крик тотчас же превратился во вздох удивления.

– О да, малышка Лотти, я знаю, что тебе нравится, – протянул мужчина, переключая внимание на другой сосок Шарлотты и начиная творить с ним такую же ошеломляющую магию. А потом он снова перевернулся, и что-то очень тугое и настойчивое уперлось ей в бедра между ног.

А она-то все эти месяцы считала сувенир, присланный графом Уолбруком из южных морей, сильным преувеличением мужских достоинств. Но сейчас, получив живое доказательство обратного, Шарлотта поняла, что в предостережении матери о «раздутом порождении дьявола» была доля правды.

Словно этого оказалось недостаточно, мужчина обхватил бедро девушки другой рукой – господи, да сколько же у этого человека конечностей? – и притянул ее еще ближе.

Ближе? Он хотел, чтобы она оказалась еще ближе?

Именно так. Он вновь зашевелился и направил свое мужское достоинство прямо… к ее погибели, словно того, что она проснулась обнаженной в его постели, было недостаточно.

В своей попытке окончательно ее уничтожить мужчина переключил внимание на то, чтобы обхватить Шарлотту за бедра, и потому отпустил ее руки. Он явно не собирался останавливаться, несмотря на сопротивление Шарлотты, хотя ее тело вдруг словно обрело самостоятельную жизнь, судя по тому, как приподнялись навстречу мужчине ее бедра.

Ухватившись за край одеяла, Шарлотта откинула его с лица и тут же была ослеплена ярким солнечным светом, лившимся сквозь прозрачные занавески.

Шарлотта отчаянно заморгала и несколько раз зажмурилась, прежде чем ее взгляд сфокусировался наконец на алых портьерах и смутно знакомом портрете, висевшем на противоположной стене. Только после этого она собралась с силами, чтобы заглянуть в лицо лежащего на ней мужчины – мужчины, которого она знала слишком хорошо.

– Лорд Трент? – ошеломленно воскликнула Шарлотта.

Лицо Себастьяна осветила широкая улыбка.

– А ты осмелела больше, чем я думал, раз зовешь меня по имени, – произнес он так, словно это была очень удачная шутка. – Но к чему эта официальность, Лотти, любовь моя. Возбуждающее «Себастьян! О да, Себастьян!» звучит несравненно лучше.

Он снова наклонил голову, чтобы накрыть губы Шарлотты в поцелуе, а его бедра опасно приблизились к ее погибели.

Лорд Трент. Обнаженный. Прижимает ее к матрасу. И зовет «Лотти»?

«Это всего лишь сон», – сказала себе Шарлотта, и на долю секунды здравый смысл придал ей уверенности. Но разве в ее снах он ласкал ее грудь так, как делал это сейчас? И разве она позволяла себе представить, как его пальцы касаются завитков там… внизу… заставляя ее бедра покорно раскрываться ему навстречу, чтобы он мог начать чувственные ласки, посылающие по телу волны острого наслаждения?

Когда и в каком сне он поглаживал кончиком пальца тайный чувствительный бугорок? Да и откуда любовник из снов Шарлотты знал об этом месте, о существовании которого она лишь смутно догадывалась?

О господи, это не сон.

Шарлотта высвободилась из объятий мужчины и попыталась прикрыться краешком одеяла.

– Что это вы делаете, милорд?

– Оказываю тебе услугу. – Губы лорда Трента изогнулись в бесстыдной и весьма порочной улыбке. – Вернее, нам обоим, если ты понимаешь, о чем я. – Себастьян двинулся к ней, сокращая разделившее их расстояние.

– Остановитесь немедленно, – приказала Шарлотта со всей решимостью, на какую только была способна, указывая пальцем на воображаемую границу на простыне. – Милорд, я не знаю, как вы здесь оказались… или как я сюда попала, но я не…

Шарлотта осеклась, когда рука мужчины скользнула под одеяло, схватила ее за лодыжку и потянула к себе.

– Ты вчера перебрала лишнего, – поддразнил Шарлотту лорд Трент. – Поэтому ты такая сварливая. – Он потерся носом о ее шею, и его голос стал хриплым от желания. – Позволь мне как следует тебя разбудить.

Пальцы мужчины вновь игриво и возбуждающе скользнули вниз по животу Шарлотты, и восхитительное, невероятно соблазнительное тепло начало затуманивать остатки здравого смысла…

«О, Себастьян! Да, Себастьян…»

Господи, о чем она только думает? Здравый смысл отвоевал свои позиции, придав Шарлотте сил вновь вырваться из объятий мужчины.

– Что это такое вы делаете?

– Как я уже сказал, пытаюсь тебя разбудить.

– Таким образом? – Шарлотта подтянула одеяло к подбородку.

Лорд Трент пожал плечами, и на его губах вновь возникла эта грешная улыбка. Проведенная Шарлоттой невидимая граница дрогнула перед лицом такого искушения.

И тогда она избрала новую тактику защиты: закрыла глаза.

– Проклятье! – еле слышно выругался Себастьян.

Матрас под Шарлоттой прогнулся, и она тотчас же открыла глаза. Нагота лорда Трента, которую до сего момента она лишь ощущала, теперь открылась ее взору.

Себастьян Марлоу. Совершенно голый. Господи, как стыдно!

И как восхитительно. Поймав себя на непристойных мыслях, Шарлотта крепко зажмурилась, да еще и закрыла глаза руками.

Впрочем, Себастьян сейчас менее всего беспокоился о приличиях.

– Черт! Черт! Черт! – бормотал он. – Я опоздаю на завтрак к Беркам. Ты же знаешь этого старого чудака. Он просто помешан на пунктуальности.

Украдкой взглянув на мужчину сквозь растопыренные пальцы, Шарлотта увидела, как он подбирает с пола свою одежду – бриджи, белую сорочку, смятый шейный платок – и бросает на кровать. Она убрала руки от лица, и ее рот открылся от изумления.

Совершенно обнаженный Себастьян пересек комнату, словно это было для него привычным делом.

Ну разве возможно, чтобы мужчина был настолько безупречно сложен? Шарлотта провела немало времени в доме на Беркли-сквер, разглядывая скандально известную коллекцию предметов искусства, принадлежавшую графу, чтобы понять, что этот Марлоу представляет собой восхитительный пример мужского совершенства.

Крепкий подтянутый торс, мускулистые ноги, невероятно широкие плечи и сильные руки, с которыми Шарлотта так безуспешно пыталась бороться. Она поджала и снова распрямила пальцы, а при воспоминании о его тугой плоти, прижимавшейся к ее телу, по спине Шарлотты вновь пробежала чувственная дрожь.

– Где, черт возьми, мои… – протянул Себастьян, оглядываясь по сторонам. – А, вот они. – Он вытащил из-под стула пару сапог и потянулся за бриджами. Натянув их на себя и надев через голову сорочку, он недовольно сдвинул брови при виде изрядно помятого шейного платка. Повернувшись к Шарлотте и показав ей платок, Себастьян спросил: – Как думаешь, Финелла сможет отгладить?

Финелла? Если тетя Финелла застанет ее в таком виде да еще в компании мужчины, мятый платок будет наименьшей из их проблем. Бедняжка наверняка лишится чувств, а то и вовсе испустит дух.

– Как думаешь? – вновь спросил Себастьян, потрясая платком. – Она уже проснулась? Хотя вряд ли. Когда я вчера приехал, она была в стельку пьяна.

Шарлотта лишь покачала головой. В стельку? Тетя Финелла пьяна? Неужто мир сошел с ума?

Себастьян встряхнул платок и вновь внимательно его осмотрел.

– Э… пожалуй, ты права. Не стоит попадаться ей под горячую руку. Особенно если она до сих пор не пришла в себя.

Закончив одеваться, Себастьян вновь упал на кровать, заключил Шарлотту в объятия и крепко поцеловал.

– Приятного тебе дня, любовь моя. – Себастьян заглянул девушке в глаза, и на его лице отразилось беспокойство. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Я словно сама не своя, – только и смогла прошептать Шарлотта.

Себастьян взял девушку за подбородок.

– Ты ведь не ставишь под вопрос наши отношения?

В голове у Шарлотты роились тысячи вопросов, ни на один из которых она не находила ответа. И все же она нашла в себе силы покачать головой.

Широко улыбнувшись, Себастьян поднялся с постели.

– Сегодня я развею все твои сомнения. После оперы. Ты ведь там будешь, не так ли? – Себастьян надел сюртук. – Твое присутствие в ложе наверняка сделает очередной предсказуемо скучный вечер вполне сносным. Я буду обдумывать идеальный способ соблазнения, чтобы позже осуществить свой план. Думай об этом, когда начнется второй акт. – Себастьян чмокнул Шарлотту в лоб и взъерошил ее волосы. – Надень голубое платье и не вздумай брать с собой Рокхерста, противная маленькая плутовка. Ты же знаешь, как мне невыносимо видеть вас вместе. – Он направился к двери. – Хотя, может, именно поэтому ты так любишь появляться передо мной под руку с ним. – Подмигнув, Себастьян скрылся за дверью.

Шарлотта не знала, как долго сидела, уставившись на дверь.

Лорд Трент. Целовал ее. Совершенно обнаженный.

Шарлотта неторопливо воспроизвела в памяти недавние события, пытаясь найти в них хоть какой-то смысл.

«Лотти, любовь моя».

«Позволь мне как следует тебя разбудить».

«О да, Себастьян!»

«Надень голубое платье».

Испустив тяжелый вздох, Шарлотта оглядела богато обставленную комнату в попытке найти хоть какое-то указание на то, где она находится и как попала в столь затруднительное положение.

По какой-то причине ее взгляд перекочевал на большую картину, которую она заметила раньше. Изображенная на полотне возлежавшая на диване обнаженная женщина вновь показалась ей очень знакомой.

Шарлотта осторожно спустила ноги с высокой кровати, подняла с пола небрежно брошенный пеньюар из голубого шелка и быстро накинула его на себя, стараясь не обращать внимания на то обстоятельство, что пеньюар оказался словно сшитым специально для нее.

Шарлотта неуверенно пересекла комнату и остановилась перед картиной. Подпись в углу гласила: «Э. Арбакл».

Эфраим Арбакл? Девушка с благоговением взглянула на полотно. Арбакл считался портретистом высшего света. Поговаривали, что, заполучив написанный Арбаклом портрет, человек становился все равно что бессмертным, ведь художнику удавалось проникнуть в самую душу своих натурщиков и натурщиц.

Шарлотта взглянула на портрет и зарделась от смущения. Изображенная на нем женщина держалась непринужденно и расслабленно, бесстыдно выставив на всеобщее обозрение обнаженную грудь, а на ее лице читалось такое довольство, словно она только что…

Шарлотта отвернулась. Ей было неловко думать о чем-то подобном, не говоря уже о том, чтобы завидовать этой бесстыдной красавице. Уж она-то наверняка не стала бы терять времени даром, вырываясь из объятий лорда Трента.

«Ну же, Себастьян. О да, прошу тебя…»

Шарлотта открыла глаза и обнаружила, что смотрит на собственное отражение в высоком зеркале.

– Нет, – прошептала Шарлотта при виде женщины с растрепанными волосами и чувственным блеском в глазах, глядящей на нее из зеркала. – Этого не может быть…

Шарлотта вновь взглянула на распутницу на портрете, а потом перевела взгляд на собственное отражение в зеркале, раздумывая, что ей теперь делать. Закусив губу, девушка распахнула полы пеньюара.

– Боже мой. – Она оглянулась через плечо и снова посмотрелась в зеркало. Такая же грудь, такие же растрепанные волосы и длинные ноги.

Это же она на портрете Арбакла!

Колени у Шарлотты подкосились, и ей показалось, что она вот-вот лишится чувств. Лишь звук шагов в коридоре заставил ее встряхнуться. Запахнув полы пеньюара, она повернулась к двери.

Шарлотта почувствовала напряжение во всем теле. Но то был не страх, а ощущение иного рода, которое, несомненно, поняла бы ее близняшка на портрете.

«Себастьян… он вернулся».

Дверная ручка повернулась, и Шарлотта затаила дыхание.

Но, к ее разочарованию, в спальню влетела старушка, такая маленькая, что едва доставала Шарлотте до плеча. Поверх серого платья на ней был простой фартук, и на фоне невзрачного одеяния ее седые волосы словно излучали свет. Но более всего Шарлотту поразили ее глаза – зеленые, точно мох, – а их живой блеск никак не вязался с морщинистым лицом и ссутуленными плечами.

– Как хорошо, что вы встали, – сказала она, начав подбирать с пола разбросанную одежду и нижнее белье и цокая языком при виде царившего в спальне беспорядка.

Странно, но от нее пахло не так, как от остальных служанок: тяжелой работой, угольной пылью и ночными горшками. От старушки веяло чистотой и свежестью, будто она принесла с собой букет первых весенних цветов.

– Кто вы такая?

– Куинс, – ответила служанка, поднимая с пола нечто очень похожее на мужское исподнее.

Шарлотта густо покраснела, прекрасно понимая, кому оно принадлежит.

Но Куинс ничуть не смутилась и бросила белье в кучу к остальным вещам, которые собиралась отнести в стирку.

– Что вы здесь делаете? – спросила Шарлотта, отходя в сторону, чтобы не мешать суетившейся в спальне служанке, которая начала приводить в порядок туалетный столик, расставляя на нем флаконы с духами и помадой.

Развернувшись, Куинс подбоченилась.

– Навожу порядок, что же еще?

В глазах старушки читался вызов, подсказавший Шарлотте, что ее ответ имеет двойной смысл.

– Где я? – осторожно спросила Шарлотта.

– В своей спальне, конечно же. – Куинс подхватила с пола кучу белья, направилась к двери, которую Шарлотта прежде не заметила, и скрылась за ней.

Шарлотту охватило любопытство. Как эта комната может принадлежать ей, и куда направилась Куинс? Девушка последовала за служанкой и оказалась в невероятно роскошной гардеробной. Внезапно множество вопросов, вертевшихся на языке, куда-то исчезли.

Солнечный свет лился в гардеробную из узких окон, расположенных высоко над головой. Вдоль стен располагались вешалки с платьями, да не с простыми, из муслина, какие предпочитали носить девушки из уважаемых семей. То были наряды из парчи, бархата, переливающейся всеми цветами радуги шелковой тафты, которые так и манили подойти ближе и дотронуться до них рукой.

Дотронуться до их обладательницы.

Однако на Куинс вся эта роскошь не произвела никакого впечатления. Служанка продолжала методично раскладывать вещи по местам.

Когда же она выдвинула один из ящиков и бросила туда пару шелковых чулок, Шарлотта успела заметить еще кое-какие предметы дамского туалета – все из тонкого яркого кружева. Что за леди тратит кучу денег на нижнее белье?

Куинс со стуком задвинула ящик, и шум вывел Шарлотту из задумчивости.

– Вам лучше поторопиться, – сказала Куинс, выходя из гардеробной. – У меня сегодня утром есть и другие дела, я не могу тратить время на вашу спальню.

Шарлотта покачала головой.

– Это не моя спальня.

Куинс громко фыркнула. Такой звук вполне могла бы издать торговка рыбой, обидевшись на то, что ей мало предложили за товар.

– Конечно же, она ваша.

– Но Финелла никогда не позволила бы…

– А разве она имеет право голоса? Ведь это ваш дом.

«Мой дом?»

– Но у меня нет дома.

Куинс уже суетилась на другой стороне спальни, поправляя цветы в стоящей на каминной полке вазе.

– Теперь есть.

– Дом? Это ерунда какая-то. Откуда у меня появился дом?

– Вы получили его в подарок.

– От кого?

Куинс на мгновение остановилась, закусила губу и задумалась.

– Трудно сказать. Одни полагают, что его подарил вам герцог Честертон, а другие склонны думать, что старый граф Боксли пытался добиться вашего расположения подобным образом. Но поскольку оба отошли в мир иной, точный ответ можете дать только вы.

Герцог Честертон? Граф Боксли?

– Но как я могла получить дом от мужчин, с которыми никогда не встречалась? – Какое нелепое предположение. Но в этот момент у Шарлотты зашумело в ушах, совсем как вчера днем, и комната вдруг закружилась.

Должно быть, заметив ее состояние, Куинс взяла девушку под руку и отвела к стоящему у окна креслу.

– Вот, присядьте, дитя мое. Многовато для первого дня. Но вы должны понять, что некоторые аспекты вашей жизни существенно изменились.

– Это не мой дом, – упорствовала Шарлотта, чувствуя себя ужасно глупо от того, что твердит одно и то же.

– Не стоит так переживать. Конечно же, это ваш дом, – кивнула Куинс, понимающе похлопав девушку по руке. – Это ваша спальня и ваша жизнь. Именно то, чего вы пожелали.

Чего пожелала.

Шум в ушах возобновился, а в сознании замелькали обрывочные воспоминания, роившиеся, точно экипажи вчера перед домом семейства Марлоу.

«Цветы для леди, милорд?»

Идущий по улице Себастьян.

Дерзкая миссис Форнетт в своем элегантном экипаже.

Присев рядом с Шарлоттой, Куинс ободряюще погладила ее по руке, но Шарлотту поразило не это проявление сочувствия, а исходящий от пожилой служанки аромат. От нее пахло, как от небольшого букета цветов.

– Вы! – прошептала Шарлотта, собрав куски головоломки. – Это вы вчера продавали цветы на Беркли-сквер.

Куинс с улыбкой кивнула, словно предлагая девушке подумать получше.

Кольцо тетушки Урсулы снова нагрелось и сдавило палец, а шум в ушах стал практически непереносимым.

– Да, да, – закивала Куинс.

Шарлотта мысленно перенеслась на площадь перед домом Марлоу, вспомнила, как смотрела на Себастьяна и думала о том, чего желала больше всего на свете: «Если бы только я смогла стать женщиной, которую он любит».

– Я пожелала… – прошептала Шарлотта.

– Именно, – кивнула Куинс, отпуская руку Шарлотты и вытирая ладони о фартук. – И получили.

– Что получила?

– Желаемое! – Старушка откинулась на спинку кресла и широко улыбнулась, словно ожидая, что Шарлотта начнет рассыпаться в благодарностях.

– Но как?

Куинс кивнула на ее руку.

– Кольцо. Наследство вашей дорогой тетушки. Она тщательно продумала, кому его оставить, и я рада, что Урсула выбрала такую очаровашку.

Но Шарлотте этой информации показалось недостаточно.

– Вы знали тетю Урсулу?

– Конечно, – как ни в чем не бывало ответила Куинс. – С того самого дня, как у нее появилось кольцо. – Старушка вновь закусила губу. – Дай Бог памяти, когда же это было? Пятьдесят… нет, шестьдесят лет назад. Уж она умела желать. – Старушка вздохнула. – Но она понимала, сколь опасны опрометчивые желания, и потому все эти годы держала кольцо под замком. Только не думайте, что я не докучала ей просьбами его отдать. Только вот она слишком боялась того, что может случиться, если… – Женщина вдруг поджала губы, а потом растянула их в улыбке. – Ой, да зачем вам об этом беспокоиться? Важно лишь то, что вы загадали желание, и оно сбылось.

Шарлотта опустила глаза и теперь с изумлением смотрела на свое скромное наследство.

– Значит, это кольцо…

– Исполняет одно желание своего владельца, – закончила Куинс, поднимаясь со своего места и доставая из кармана тряпку. Оглядевшись по сторонам, она смахнула пыль с комода. – Только одно. И должна сказать, ваше – самое романтичное из тех, о которых я слышала за… скажем, довольно долгое время. – В глазах старушки вспыхнули озорные искорки. – Стать женщиной, которую он любит. О, какое прекрасное желание. И вот теперь вы здесь, – подвела она итог, обводя руками комнату. – Женщина, которую любит Себастьян Марлоу.

Шарлотта старалась дышать спокойно и размеренно. Это не могло быть правдой. Лорд Трент ее любит? Неужели все так просто. Одно желание – и она стала женщиной, которую он любит.

Сердце Шарлотты наполнилось удивлением и радостью.

«Лотти, любовь моя».

Она непроизвольно коснулась собственных губ, вспомнив его поцелуй: такой собственнический, такой соблазнительный, исполненный страсти и… желания.

И все потому, что он ее любит.

Это многое объясняло. Вот почему она оказалась в его постели. Он влюбился в нее, и теперь они…

– Женаты, – поднявшись со своего места, произнесла вслух Шарлотта и тут же испытала небывалое облегчение. – Я – его жена. – А как еще можно было объяснить тот факт, что она проснулась рядом с Себастьяном, полностью обнаженным?

Однако булькающий смех Куинс прозвучал отнюдь не ободряюще.

– Я – его жена, – не унималась Шарлотта. – Леди Трент.

– Леди Трент! – Куинс отмахнулась, а потом схватилась рукой за живот, хотя это ничуть не помогло сдержать рвущийся наружу смех. – Его жена? Ну и ну.

– Но я должна быть его женой, раз стала той женщиной, которую он любит.

Икнув несколько раз в перерывах между приступами смеха, Куинс направилась к двери.

– Я, говорит, его жена. – Служанка отерла с глаз слезы, и ее взгляд посерьезнел. – Вы ему не жена, Шарлотта. Вы – любовница лорда Трента.

Глава 3

Любовница?

Это было сказано таким спокойным тоном, словно Куинс считала нормальным то обстоятельство, что мисс Шарлотта Уилмонт стала любовницей какого-то мужчины. Однако, прежде чем девушка смогла в полной мере осознать смысл брошенного служанкой оскорбительного заявления и потребовать дальнейших объяснений, та уже ушла.

– Куинс, – позвала она, тяжело поднимаясь с кресла, в которое упала, когда услышала ошеломляющую правду. – Вернитесь!

Шарлотта порывисто распахнула дверь, ни капли не беспокоясь о том, что увидит за ней, или о том, что одета лишь в полупрозрачный пеньюар.

Но вместо Куинс нос к носу столкнулась с тетей Финеллой. При виде строгой родственницы пыла у Шарлотты поубавилось. Господи, ну почему из всех возможных людей в таком виде ее застала именно Финелла?

Шарлотта приготовилась к скандалу, страшнее которого мог быть только гнев матери, но ничего подобного не произошло.

– Ты еще не одета! – всплеснула руками Финелла, в голосе которой послышались знакомые осуждающие нотки. Впрочем, на этом сходство с прежней тетей Финеллой заканчивалось. – Хотя я сама тоже. – Она влетела в комнату Шарлотты – да-да, именно влетела, – напрочь позабыв о чопорности и несгибаемо прямой спине.

– Где она? – спросила Шарлотта, оглядывая пустой и совершенно незнакомый коридор.

– Кто? – откликнулась Финелла, направляясь в гардеробную.

– Куинс.

Финелла остановилась у двери.

– Куинс? Кто это такая?

– Служанка, – ответила Шарлотта. – Которая только что была здесь.

Финелла фыркнула.

– Если ты говоришь о новенькой, то ее зовут Пруденс. Только мне кажется, эта лентяйка сегодня еще не поднималась на второй этаж. Наверняка испугалась вновь увидеть Трента нагишом. Она и так чуть не уволилась после того, как столкнулась с ним, когда он спустился в таком виде вниз в поисках чашки шоколада. – Финелла пожала плечами. – Я вообще считаю, что она слишком молода, чтобы прислуживать в этом доме, но ты чересчур добрая и взяла ее на работу. Побоялась, что девчонка попадет в монастырь или, того хуже, начнет зарабатывать на улице.

– Нет, я говорю не о юной девушке, а о старушке. Вот такого роста. – Шарлотта коснулась рукой собственного плеча.

Финелла рассмеялась.

– Господи, Лотти, а я-то ругала себя за то, что выпила вчера лишнего. Ну надо же – Куинс! Тебе и впрямь надо внимательно следить за количеством выпитого, коль начинаешь видеть несуществующих маленьких старушек, или откажись от бренди и переключись на кларет.

Подмигнув Шарлотте, Финелла скрылась за дверью гардеробной.

Никакой Куинс нет? Шарлотта прижала пальцы ко лбу. Финелла никогда о ней не слышала, и вот теперь она исчезла так же быстро, как и появилась.

О нет, этого просто не может быть.

Из-за двери до слуха Шарлотты доносился голос Финеллы. Тетя перебирала платья, продолжая как ни в чем не бывало:

– Ты обещала ему быть к двум, а сейчас уже половина второго.

Шарлотта подошла к двери гардеробной и заглянула внутрь. В одной руке Финелла держала шелковое платье оттенка зеленых яблок, а в другой – голубое, из муслина, с узором из веточек. Отправив голубое назад на вешалку, Финелла поднесла зеленое платье к окну, чтобы рассмотреть получше. Когда в глаза ей ударил солнечный свет, Финелла зажмурилась и потерла висок.

– Боже, как ужасно я себя чувствую. Куда уж мне осуждать тебя за невоздержанность, когда меня саму словно вчера выпотрошили и замариновали. – Финелла рассмеялась и тряхнула головой, словно все происходящее было ужасно весело.

Шарлотта непроизвольно сделала шаг назад. Должно быть, она ослышалась. Тетя Финелла призналась в том, что напилась?

– Это было слишком заметно? – спросила Финелла, подняв глаза от одного из ящиков, в котором что-то искала. – Боюсь, Трент сразу все понял, когда приехал вчера вечером. Кажется, я даже пыталась с ним флиртовать. Но разве можно что-то вспомнить или о чем-то переживать, если провела большую часть вечера, опустошая погреб старика Кимптона?

У Шарлотты подкосились колени, и она ухватилась за дверной косяк.

Лорд Кимптон? Самый благочестивый представитель высшего света? Пил с тетей Финеллой?

Этого она определено не желала, но, судя по всему, ее простое желание перевернуло с ног на голову не только ее собственную жизнь, но и все вокруг.

«Вы должны понять, что некоторые аспекты вашей жизни существенно изменились», – сказала Куинс.

Некоторые? Слишком мягко сказано. Стоило лишь посмотреть, что случилось с Финеллой!

И дело даже не в том, что она пристрастилась к выпивке и стала невероятно ветреной. Финелла очень изменилась внешне. Ее волосы, туго стянутые в строгий пучок на затылке и благопристойно прикрытые накрахмаленным белым чепцом, теперь ниспадали по плечам густыми растрепанными локонами.

Шарлотта представить не могла, что когда-нибудь увидит волосы Финеллы свободными от практичных шпилек, и даже не предполагала, что они настолько красивы.

Теперь, когда они не стягивали кожу на ее лице, Финелла выглядела более нежной, молодой и расслабленной. Вместо скромного платья из серой шерстяной ткани, которое она носила с утра до позднего вечера, на ней красовался такой же вычурный и дорогой пеньюар, как и на Шарлотте. Алая ткань плотно облегала ее фигуру, подчеркивая изгибы, которых у прежней Финеллы никогда не было.

Должно быть, теперь она весила на стоун[2] или два больше. Но дополнительный вес распределился там, где нужно, и внезапно прямая и тощая как палка Финелла, не признававшая сладостей и прочих излишеств, вдруг обзавелась пышной грудью и бедрами.

А еще весьма фривольными манерами.

– Почему бы тебе не надеть вот это? – подавая Шарлотте легкий как перышко зеленый корсет и подходящие по цвету кружевные подвязки.

При виде этих вещей рот Шарлотты открылся помимо ее воли. Зеленый корсет?

А Финелла тем временем порылась в ящике и достала пару дорогущих кружевных чулок схожего оттенка.

– Арбаклу нравится, когда ты одета в зеленое, это его вдохновит, когда ты приедешь. Тебе это больше не так уж нужно, а вот его настроит на нужный лад.

– Арбаклу? – рассеянно переспросила Шарлотта, оглядываясь через плечо на откровенный портрет на стене. Она до сих пор не могла взять в толк, каким образом художник узнал об особенностях ее фигуры.

Если только она не…

– Ты ведь не забыла о встрече с Арбаклом? – Финелла уперлась руками в свои роскошные бедра. – Ты клятвенно пообещала ему приехать в студию, чтобы он смог сделать завершающие штрихи к новому портрету. Нам не заплатят, пока портрет не будет готов.

Не заплатят? Означало ли это, что она подрабатывала у Арбакла моделью?

Финелла стянула с Шарлотты пеньюар и принялась одевать ее, точно непослушного ребенка.

– Когда закончишь у Арбакла, нужно поехать к примерку к мадам Клоди. Она вчера прислала записку, что твое новое вечернее платье готово. Но к семи необходимо быть дома, если хочешь успеть переодеться к посещению оперы с лордом Рокхерстом. – Надев на Шарлотту зеленый шелковый корсет, Финелла ловко затянула ленты, а потом усадила девушку на стул перед зеркалом и занялась ее волосами.

Рокхерст? Шарлотта смотрела на собственное отражение в зеркале. В ее глазах застыл ужас, а спину сковало страхом. Ей придется ужинать с лордом Рокхерстом? Одним из самых скандально известных распутников Лондона?

Она не знала, как держаться с таким человеком. Как-то раз Гермиона, подслушав разговор старшего брата Гриффина, поведала сгоравшим от любопытства подругам о том, что лорд Рокхерст мог ублажать несколько дам одновременно!

И что она за леди, коль открыто появляется в компании столь безнравственного мужчины, в то время как заручилась любовью и покровительством лорда Трента?

Но какой-то едва слышный внутренний голос подсказывал ей, что за всем этим скрывается нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд, и что нельзя оценивать нынешнюю ситуацию с точки зрения прежнего образа жизни.

Ведь за ночь изменилось буквально все. Благодаря единственному желанию. Все, кроме ее чувств. Потому что Шарлотта осталась прежней.

– Ну вот! – воскликнула Финелла, уложив последний локон.

Шарлотта посмотрела на собственное отражение в зеркале и едва узнала глядящую на нее женщину. Неужели это ее волосы? Она всегда собирала их в такой же строгий пучок, как у тети и матери, но сейчас Финелла соорудила на ее голове прическу, какие Шарлотта видела лишь во французских модных журналах Гермионы.

– Бог ты мой, как же красиво, – прошептала она, с почти благоговейным трепетом касаясь тщательно завитых и уложенных локонов.

Финелла, принявшись за собственную прическу, одобрительно улыбнулась.

– Ты хорошенькая, как картинка. Ужасно жаль, что Арбакл захочет, чтобы ты от всего этого избавилась по приезде в студию. Но по крайней мере тобой смогут восхититься поклонники. – Склонив голову набок, она критически оглядела творение своих рук и немного поправила прическу. – Впрочем, этим бездельникам нет никакого дела до того, как уложены твои волосы. – Финелла вздохнула. – Но этот стиль очень тебе идет, и твое имя непременно появится в завтрашнем выпуске «Пост».

Поклонники? Бездельники? Упоминание в колонке светских сплетен?

Шарлотта вновь посмотрела на красавицу в зеркале. Что она за женщина? Ее взгляд снова невольно упал на картину Арбакла на стене.

Господи, и как ее угораздило стать такой?

Шарлотту охватил очередной приступ паники, и желудок болезненно сжался от страха. Что там сказал – вернее, пообещал – лорд Трент? «Я буду обдумывать идеальный способ соблазнения, чтобы позже осуществить свой план».

Позже? То есть сегодня вечером? Он собирался вернуться сюда и хотел… с ней. Обнаженной.

Шарлотта непроизвольно прижала руку к животу, и Финелла, заметив это, сказала:

– Ступай вниз и посмотри, приготовила ли Пруденс завтрак. Я велела ей накрыть на стол в гостиной на первом этаже. – Финелла подняла Шарлотту со стула и подтолкнула к двери. – Пойду оденусь, а когда спущусь, экипаж уже должен ждать нас у входа. Съешь что-нибудь, дорогая. Выглядишь какой-то изможденной. – Финелла покачала головой. – И, Лотти…

– Да? – вскинула голову Шарлотта, со страхом ожидая, что скажет тетя.

– Поосторожней с бренди, детка. Что с нами будет, если от чрезмерных возлияний ты утратишь свою привлекательность?

Выслушав предостережение и получив очередной толчок в спину, на этот раз по направлению к лестнице, Шарлотта спустилась вниз и оказалась в гостиной, где на небольшом столике возле арочного окна ее ждал завтрак. Вся комната была заставлена вазами с цветами, а на серебряном подносе высилась внушительная стопка писем и визитных карточек.

Шарлотта смотрела на письма и не знала, что с ними делать. Вместо этого она съела булочку и клубнику со сливками и принялась расхаживать по гостиной, не в силах сидеть спокойно в этом незнакомом месте, столь непохожем на дом Финеллы на Куин-стрит.

Уютная теплая комната была заполнена всевозможными безделушками. В одном углу располагалось длинное канапе, а перед окном – большие мягкие кресла. На каминной полке стояла сине-белая китайская ваза с тюльпанами, рядом с которой примостилась миниатюра. Подойдя поближе, Шарлотта увидела, что это весьма недурно написанный портрет лорда Трента.

Девушка провела пальцами по рамке, все еще силясь понять, как с ней могло произойти нечто подобное.

Она – любовница Себастьяна, и, похоже, тетю Финеллу такое положение дел вполне устраивает.

Покачав головой и снова взглянув на портрет симпатичного повесы, Шарлотта сделала один дополнительный круг по комнате и обнаружила еще несколько творений Арбакла: портрет девочки, державшей корзинку с щенками, несколько пейзажей и изображение роскошно одетой женщины, показавшейся Шарлотте смутно похожей на юную Финеллу.

Вновь оказавшись возле подноса с визитками, Шарлотта не удержалась, взяла самое верхнее письмо и повертела его в руках.

«Миссис Таунсенд, 4, Литл-Титчфилд-стрит».

Миссис Таунсенд? Шарлотта положила письмо на поднос. Должно быть, его доставили не по адресу. Ведь единственной леди, проживающей на Литл-Титчфилд-стрит, могла быть лишь…

Она поспешно взяла другое письмо. «Миссис Лотти Таунсенд».

Лотти. Не было больше никакой Шарлотты Уилмонт. Благодаря волшебству Куинс она обрела не только любовь Себастьяна и этот дом, но и новое имя. Шарлотта закусила губу и вновь посмотрела на письма. Миссис Таунсенд. Она что, замужем?

Колени у девушки подкосились, и она поспешно опустилась в кресло, не сводя взгляда с, казалось бы, совершенно безобидного письма в дрожащей руке. Но что еще хуже, почерк на конверте показался ей смутно знакомым.

В этот момент раздался стук каблуков на лестнице, возвещавший о приближении Финеллы, и вскоре она сама появилась в поле зрения Шарлотты. На женщине красовалось отливающее золотом платье и вызывающе большая шляпа, украшенная шелковыми цветами и подрагивающими от малейшего дуновения перьями.

– Идем, – приказала она, поднимая Шарлотту с кресла. – Ты сможешь прочитать эти дурацкие стихи мнящих себя поэтами поклонников, когда мы… – Финелла осеклась на полуслове, заметив письмо в руках Шарлотты. – Тьфу! – зло бросила она, выхватив письмо из рук девушки и швырнув в камин. – Аврора! Полагаю, этой дряни снова понадобились деньги. – Финелла отерла руки о подол платья и раздраженно фыркнула. – Ты же не станешь вновь оплачивать ее долги, верно?

Шарлотта покачала головой, ошеломленная не столько реакцией тети на письмо, сколько враждебностью.

– Даже не думай! – Финелла снова неподобающе громко фыркнула и потащила Шарлотту прочь из гостиной, забрав на ходу из рук служанки – судя по всему, вышеупомянутой Пруденс – восхитительно красивую шляпу. Финелла со вздохом водрузила это чудесное творение шляпника на прическу Шарлотты. Затем последовала очередь перчаток и накидки, и уже в следующее мгновение Шарлотта спустилась по ступенькам и оказалась внутри ожидавшего их экипажа. При виде дам кучер и слуга тотчас же заняли свои места, и экипаж покатил по мостовой.

Подняв руку, Шарлотта прикоснулась к произведению искусства на своей голове. Еще никогда в жизни она не носила ничего подобного и теперь ощущала себя почти королевой в столь модном наряде.

А Финелла тем временем продолжала негодовать:

– Где была Аврора, когда мы каждую зиму страдали от ужасного холода и голода? Где она была? В своем прекрасном дворце в Мейфэре. Попивала чай в тепле и довольстве, счастливо позабыв о нашем существовании.

Шарлотта пыталась переварить обрушившийся на нее поток информации, но одно просто не укладывалось в голове. Ее мать жила во дворце?

– Не понимаю, – начала Шарлотта, а потом исправилась в надежде узнать больше: – Вернее, никогда не понимала, почему она нас так игнорирует.

Помимо того обстоятельства, что, очевидно, теперь Шарлотта стала предметом светских сплетен.

Финелла снова фыркнула.

– Чтобы высокородная могущественная графиня Пилсли навещала нас на неприметной Литл-Титчфилд-стрит? Вот уж было бы забавно. О, она готова брать у тебя деньги, но не снизойдет до того, чтобы появиться в нашем обществе. – Финелла многозначительно вскинула бровь. – Даже хорошо, что она бросила нас на произвол судьбы и вышла за Пилсли после смерти Уилмонта. По крайней мере мы не оказались по уши в долгах вместе с ней.

Шарлотта еле сдерживалась, чтобы не показать, насколько потрясена услышанным. Ее мать бросила их с Финеллой и снова вышла замуж?

И не за кого-нибудь, а за графа? Ее мать значительно поднялась по социальной лестнице, ведь отец был всего лишь бедным рыцарем с мизерным состоянием.

– Мне казалось, у Пилсли есть деньги, – не подумав, произнесла Шарлотта.

– Хм! Но не настолько много, чтобы покрыть ее карточные долги, – ответила Финелла, и кислое выражение ее лица сменилось широкой улыбкой, когда она приподнялась на сиденье, чтобы помахать кому-то на улице. Взглянув на дорого и вычурно разодетую женщину, Шарлотта едва не вывалилась из открытого экипажа, ведь то была не кто иная, как Коринна Форнетт, махавшая в ответ рукой в изящной перчатке, словно они были давними и очень хорошими подругами.

Миссис Форнетт? Та самая женщина, на которую Финелла только вчера смотрела с отвращением и неприязнью? Просто удивительно, что она не написала письмо в «Таймс» с жалобой на то, что этой распутнице разрешают появляться в Мейфэре.

– Коринна сегодня чудесно выглядит. Если бы она не была такой славной девушкой, я бы ее, ей-богу, презирала. – Финелла опустилась на свое место и потянула за перчатки. – На чем я остановилась?

– Ты говорила о леди Пилсли, – рассеянно ответила Шарлотта, все еще не сводя глаз с удаляющегося экипажа. Она была настолько потрясена, что почти не слушала Финеллу, продолжавшую награждать бывшую леди Уилмонт нелестными эпитетами.

– О да! Не будь Аврора со всеми на дружеской ноге, они оба были бы разорены. Но моя кузина всегда обладала обаянием, которого хватило бы на десять женщин. И все же я содрогаюсь при мысли, что может сделать Пилсли, если узнает, в какие долги залезла его дражайшая женушка, играя в вист и кости.

– В кости? Невероятно, – пробормотала Шарлотта. Ей было трудно представить собственную мать слишком уж общительной. Но чтобы она еще и играла?

– Кому-кому, но уж точно не тебе осуждать кого-то за пристрастие к азартным играм! – Финелла скрестила руки на груди. – Особенно после вчерашнего.

И что же такого она вчера сделала? Но при одном взгляде на поджатые губы Финеллы Шарлотта поняла, что скоро все узнает.

– Лотти, ты слишком много пьешь и делаешь слишком высокие ставки. – Финелла погрозила Шарлотте пальцем, движения которого напоминали недавно изобретенный метроном. – Так недолго испортить себе репутацию.

Испортить репутацию? Но, судя по тому, какие вольности позволял себя сегодня утром лорд Трент, собственная репутация должна была волновать ее меньше всего. И все же ей необходимо было хоть как-то оправдаться перед тетей.

– Я очень постараюсь исправиться.

Однако на Финеллу эти слова не произвели должного впечатления.

– Ха! Изображай раскаяние перед кем-нибудь другим. – Финелла вновь потянула за свои многострадальные перчатки. – Ну правда, Лотти, тебе никак нельзя терять бдительность. Только не сейчас. Чтобы отойти от дел, тебе сначала нужно обеспечить себе еще несколько гарантированных ежегодных рент. Именно поэтому тебе нельзя позволять себе лишнего…

Теперь, предостерегая племянницу от необдуманных поступков, Финелла словно вновь стала собой прежней.

– …особенно после того, как мистер Ладлоу довольно ясно высказался по этому поводу. Но с чего тебе слушать собственного поверенного, если ты пропускаешь мимо ушей даже то, что говорит тебе твоя дорогая Финни? Дом, Лотти. Тебе необходимо найти того, кто подпишет тебе дарственную на еще один дом. А если не получится заполучить приличную недвижимость, то пусть это будут хотя бы акции какой-нибудь судоходной компании. Кажется, миссис Уоллес получает с этого весьма неплохие дивиденды. Но прежде всего тебе нужно заручиться покровительством человека со средствами. – Финелла осуждающе поджала губы. – От него ты вряд ли получишь карт-бланш. – Очевидно, Финелла заводила этот разговор не в первый раз. – Этот нищий, дерзкий, отвратительный грубиян…

– Ты говоришь о лорде Тренте?

– А о ком же еще? – раздраженно воскликнула Финелла. – Этот мужчина тебя погубит!

– Кажется, уже погубил, – еле слышно пробормотала Шарлотта, вспомнив, как мятежно приподнялись ее бедра ему навстречу, когда он накрыл ее своим обнаженным телом, как с готовностью раздвинулись, чтобы его принять.

– А вот на Рокхерста любая женщина с может положиться, – мечтательно вздохнула Финелла. – Имей я в свое время несколько таких покровителей, как он, меня бы сейчас здесь не было.

Шарлотта вскинула голову. Тетя Финелла… с несколькими… Если бы Шарлотта не сидела, то наверняка упала бы в обморок. Финелла не просто вела эти скандальные речи. Она будто бы считала вполне обыденным тот факт, что она, мисс Финелла Аппингтон-Хиггинс, уважаемая старая дева и образец добропорядочности, вела жизнь куртизанки.

Однако кое-какие присущие ей черты характера все же осталось прежними, и Финелла продолжала деловито и решительно:

– Брось лорда Трента, девочка моя. Ты не можешь позволить себе держать его возле себя слишком долго.

– Но он меня любит, – возразила Шарлотта, вспомнив о своем желании.

– Любит! Будто это поможет оплатить счет у бакалейщика. – Поднявшись со своего места, Финелла уселась рядом с Шарлоттой. – Ты не становишься моложе, и глазом моргнуть не успеешь, как Рокхерст и ему подобные начнут поглядывать в другую сторону. Я слышала, он был очень щедр к миссис Ваш, с которой расстался прошлой зимой. – Вспыхнувшая в глазах Финеллы алчность могла бы зажечь все лампы в Мейфэре.

Экипаж свернул за угол, и Финелла вытянула шею, чтобы посмотреть вперед.

– Боже мой, мы почти приехали! – Она развернулась и оглядела свою попутчицу так, словно та была призовой скаковой лошадью. Финелла несколько раз ущипнула Шарлотту за щеки и улыбнулась. – Выглядишь чудесно, так что поджидающая тебя толпа не разочаруется. Да и упоминание в «Морнинг пост» тебе обеспечено. А теперь улыбнись, как я тебя учила, и сделай так, чтобы каждый из этих глупцов пожалел, что у них нет достаточного количества бриллиантов, чтобы сделать тебя своей.

Толпа? «Морнинг пост»? О чем это Финелла толкует?

А потом экипаж остановился перед невзрачным кирпичным домом. Из череды других ничем не примечательных домов его выделяла собравшаяся перед ним огромная толпа мужчин. Все они будто позабыли о членстве в «Уайтс», «Брукс» и «Будл» и разом собрались здесь.

Многочисленные денди, светские львы и красавцы отпихивали друг друга, чтобы оказаться возле дверцы экипажа.

Финелла подтолкнула Шарлотту в спину.

– Улыбайся, Лотти. Ради всего святого, улыбайся.

Приложив все силы к тому, чтобы растянуть губы в улыбке, вместо того чтобы развернуться и приказать кучеру поскорее увезти ее прочь от этого безумия, Шарлотта поднялась со своего места на дрожащих ногах.

В тот же миг дверца экипажа открылась, и воздух сотрясли громкие приветственные крики. Шарлотте показалось, что она вот-вот лишится чувств, но сзади ее поддерживала Финелла, а спереди какой-то джентльмен подал руку. Так что ей не оставалось ничего иного, кроме как продолжать этот фарс.

Красивым мужчиной, подавшим ей руку, оказался граф Рокхерст, тот самый, кого Финелла настоятельно советовала ей сделать своим следующим…

– Зеленое, джентльмены. Как я и предсказывал. Леди надела зеленое платье, – провозгласил он. – Так что гоните ваши денежки!

Они делали ставки на цвет ее платья?

Вперед вышел еще один мужчина. Шарлотта вспомнила, что его зовут Боксли. Новоявленный граф Боксли.

– Рокхерст, откуда, скажите на милость, вы всегда знаете, что она наденет? Как вы добываете информацию? Проникаете в ее дом следом за Трентом? – Подхватив руку Финеллы, граф запечатлел на ней поцелуй и дерзко подмигнул.

Улицу заполнили взрывы грубого мужского хохота. Шарлотта не знала, как ей реагировать на то, что весь свет или по меньшей мере мужская его часть, знала о… о том, что они с лордом Трентом… были… – о, даже при мысли об этом она заливалась густым румянцем – любовниками.

И вот теперь этот молодой человек намекал, что лорд Трент был не единственным, кто позволял себе вольности.

– Проклятье! – выругался один из мужчин, отсчитывая купюры. – Я был уверен, что сегодня утром она наденет желтое.

– Возможно, у нее желтые подвязки, – раздался голос из толпы.

Это предположение породило очередной взрыв хохота, и Шарлотта почувствовала, как краска стыда устремилась вниз, к ее абсолютно зеленым подвязкам.

– Я принимаю пари, – произнес лорд Боксли. – Ставлю пятьдесят фунтов на то, что у нее желтые подвязки.

– Ну, берегитесь, Боксли, – протянул лорд Фитцхью, пробираясь поближе к экипажу. Его губы растянулись в улыбке. – Ну же, Лотти, будьте умницей и позвольте нам взглянуть на ваши подвязки.

– М-мои подвязки? – запинаясь, пробормотала Шарлотта, которая уже подумывала о том, чтобы искать сомнительного спасения в собственном экипаже. Одно дело – цвет платья, но подвязки? Святые небеса, да за кого они ее принимают?

Судя по выжидательному выражению на лицах мужчин и тому, как оживленно делались ставки, они принимали ее за ту, кто удовлетворит их просьбу и поднимет подол.

Шарлотта сомневалась, что они поверят ей на слово.

– Подвязки, Лотти! – скандировала толпа. – Покажите подвязки!

Финелла ткнула племянницу локтем.

– Господи, детка, да покажи им уже свои подвязки.

– Ни за что! – запротестовала Шарлотта. Может, Куинс и выполнила ее заветное желание, но это вовсе не означало, что она станет задирать подол посреди улицы.

Высокомерно взглянув на окружавших ее мужчин, Шарлотта двинулась в сторону дома.

К своему ужасу, она услышала за спиной объяснение Финеллы. Та шептала настолько громко, что ее шепот наверняка услышали даже в Брайтоне.

– Она вчера выпила лишнего.

Шарлотта обернулась, чтобы опровергнуть эту гнусную ложь, но увидела, что Финелла озорно подмигивает джентльменам.

– А как насчет ставок на цвет моих подвязок, джентльмены? – С этими словами Финелла взмахнула подолом, явив взору присутствующих свои лодыжки.

Толпа заревела от восторга, и, к ужасу Шарлотты, мужчины вновь начали делать ставки. Сделав несколько шагов назад, она подхватила Финеллу под локоть и потащила вверх по ступеням. Вслед им, точно лай своры голодных собак, понеслись крики, шутки и смех.

– Так им всем и надо.

Финелла недовольно высвободила руку и бросила исполненный кокетства взгляд на собравшуюся возле дома толпу. Ей даже хватило дерзости отправить воздушный поцелуй графу Боксли. Господи, этот бесстыдник был лет на двадцать моложе Финеллы!

Однако прежде, чем дамы успели сказать что-то еще, дверь перед ними распахнулась, и на пороге возник низкорослый худощавый мужчина. На его носу примостились очки, а лысая голова блестела в лучах солнца, проникающих сквозь фрамугу над дверью.

Арбакл. Если судить по огрубевшим рукам и пятнам краски на мятой рубахе.

– Миссис Таунсенд, – с воодушевлением произнес он. – Вы все же приехали! Я боялся, что не увижу вас сегодня, ведь в последнее время о вас много чего говорят.

Шарлотта еле заметно вздрогнула. Одно дело – видеть свое новое имя на конверте, и совсем другое – слышать, как к тебе обращаются. Это здорово сбивало с толку. Необходимо было как можно скорее разузнать, что случилось с мистером Таунсендом.

А еще Шарлотте предстояло ответить на тысячу и один вопрос о том, почему никто не видел, что она вовсе не такое безнравственное существо, как могло показаться на первый взгляд. Кажется, Арбакл тоже ничего не понял. Взяв Шарлотту за руку, он повел ее в дом, точно заботливый дядюшка. Он отдал ее накидку экономке, и они вместе поднялись на второй этаж.

– Вы сегодня просто светитесь. Зеленый – определенно ваш цвет. Просто восхитительно! Чудесно! – Подняв руку, художник принялся водить ею во воздуху, словно нанося мазки и при этом не переставая осыпать гостью комплиментами. – В следующий раз я непременно напишу ваш портрет в зеленом. Нет, вы идеальны в любом наряде, но нужно пробовать и другие возможности, мое дорогое дитя.

– Диана в ее утреннем великолепии, – предложила Финелла.

– Прекрасная идея, миссис Берли! – воскликнул художник, и его глаза заблестели от удовольствия. – От Елены Троянской до Дианы. Эти портреты займут центральное место на моей выставке осенью.

У Шарлотты закружилась голова. Миссис Берли? И когда это Финелла обзавелась новым именем?

Пока Финелла и Арбакл торговались из-за стоимости услуг Шарлотты в качестве модели, сама она с изумлением и любопытством разглядывала висевшие на стенах творения: гравюры, эскизы, наброски и акварели. На них были изображены люди, лошади, красочные пейзажи.

Внимание Шарлотты привлекла небольшая картина, на которой художник изобразил бегущий вдоль покрытых мягкой зеленой травой берегов извилистый ручей. Там, под деревом, сидела женщина, и невидимый ветерок приподнимал подол ее платья и играл с лентами шляпки. Картина была не завершена, но Арбакл все же повесил ее на стену.

Картина навевала такую печаль, что Шарлотта непроизвольно вздохнула.

– Даже не пытайтесь, – обратился к ней Арбакл.

– Прошу прощения?

– Не пытайтесь снова предлагать мне деньги, – произнес художник. – Каждый раз я повторяю вам, что картина не продается, но вы упорно пытаетесь уговорить меня продать ее вам. И не надо хлопать ресницами. Наполненные слезами прекрасные глаза тоже не помогут. Я скорее брошу писать, чем позволю вам повесить мою Эмму среди скандальных картин в вашем будуаре. – Художник помахал пальцем перед носом у Шарлотты. – Я не такой, как эта толпа глупцов, поджидающих вас снаружи. Ваши чары на меня не действуют, Лотти Таунсенд. И так было с тех самых пор, как я впервые написал ваш портрет пятнадцать лет назад. – Он указал на картину, висящую над лестницей.

– Настоящая драгоценность, – заметила Финелла, проходя мимо портрета юной девушки, держащей на коленях корзину, полную цветов.

«Это же я», – подумала Шарлотта.

Но как это возможно? Ведь она высказала пожелание лишь вчера, но все выглядело так, словно той жизни, которую она помнила, никогда не существовало, а о нынешней она не знала абсолютно ничего.

Они уже поднялись на самый верхней этаж дома и остановились перед дверью студии Арбакла, когда снизу послышался шум.

– Я имею полное право войти. У меня есть билет.

Шарлотта взглянула на насупившегося Арбакла, а потом перевела взгляд на Финеллу, невинно закатившую глаза, словно потолок представлял для нее гораздо больший интерес, нежели скандал внизу.

– Миссис Берли, я вас предупреждал…

– Мой дорогой Арбакл, – произнесла Финелла, – вы должны понимать, что слухи лишь повысят стоимость вашей картины, процент от продажи которой принадлежит моей дорогой девочке. – Она сложила руки на груди и стала похожа на прежнюю Финеллу, негодующую из-за того, что молочница прислала неполную порцию масла. – Домыслы и слухи – это хорошо. Но слова живого свидетеля привлекут на вашу выставку толпы посетителей.

– Я не работаю перед зрителями. Я не какой-нибудь там Гримальди, чтобы стадо глупых гусынь и обезьян глазело на меня, открыв рот.

Выслушав эту тираду, Финелла лишь фыркнула в ответ.

– Зрители необходимы для успешных торгов, и Лотти со мной полностью согласна.

Оба воззрились на Шарлотту. Финелла кивнула, ожидая поддержки, а Арбакл заметно сердился.

Шарлотта судорожно сглотнула.

– Я думаю… вернее, хочу сказать… – Она перевела взгляд с Финеллы на Арбакла. – Мне кажется, что будет лучше… хотя бы сегодня, – добавила она, чтобы не обидеть Финеллу, – чтобы зрители нас не отвлекали.

Бросив взгляд на Финеллу, Арбакл торжествующе фыркнул. Но та словно ничего не заметила, отвернувшись и недовольно задрав нос.

– Стало быть, мне предстоит стать вестником дурных новостей. – Фыркнув, она направилась вниз, к обладателям входных билетов, которым предстояло испытать огромное разочарование.

– Идемте, девочка моя, – произнес Арбакл, беря девушку под руку и увлекая в свою мастерскую. – Миссис Берли без тени сомнения продала бы ваше грязное белье «Таймс», если бы поняла, что это сулит ей немалую выгоду.

– Она поступает так из добрых побуждений, – ответила Шарлотта, хотя готова была признать, что в словах художника присутствовала доля правды. Она заметила, как перемигнулись Финелла и Рокхерст, и вспомнила, что именно тетя выбрала для нее зеленое платье. И предложила кандидатуру графа на роль нового любовника.

Но зачем ей новый любовник, когда она не имела ни малейшего понятия, что делать с нынешним?

– Идемте, идемте, – позвал Арбакл, увлекая девушку в мастерскую, подальше от доносящегося снизу шума. Судя по всему, Финелла отказывалась вернуть деньги за проданные билеты.

Но все это отошло на второй план, едва только Шарлотта шагнула в святую святых художника и теперь с благоговением взирала на открывшийся ей новый мир, который она даже не могла себе представить. Свет лился в окна и через стеклянную крышу, отчего вся студия была залита солнцем. Повсюду стояли мольберты с картинами, терпеливо ожидавшими внимания со стороны художника. Портреты были накрыты кусками ткани, и их содержание оставалось таким же загадочным, как и жизнь, в которую окунулась Шарлотта.

Войдя в студию, девушка еле заметно поморщилась от ударившего в нос острого запаха краски, растворителя и химических веществ, которые словно состязались за звание самого едкого. Эта смесь запахов произвела на Шарлотту странный эффект. Внезапно ее охватило очень волнующее и знакомое чувство.

«Я уже была здесь».

Оставив Шарлотту, Арбакл пересек просторное помещение и занял место перед мольбертом, возле которого стоял стул и небольшой столик с банками и кисточками, поджидающими своего хозяина. Арбакл осторожно снял покрывало с холста и с мгновение рассматривал свое творение. Затем его губы медленно растянулись в довольной улыбке.

– Елена! Вы – моя Елена Троянская, Лотти. Мой шедевр, и я должен вас поблагодарить.

Пробравшись между мольбертами с незаконченными работами, Шарлотта подошла к шедевру – его слова, не ее, – удивляясь, каким образом обрела лицо женщины, заставившей выйти в море тысячи кораблей.

«Арбакл считает меня своей Еленой?» Шарлотта до сих пор не могла взять в толк, как все это оказалось возможным. Несмотря на роскошный гардероб и тщательно уложенную прическу, в душе она оставалась прежней мисс Шарлоттой Уилмонт с Куин-стрит и совершенно не заслуживала всех этих льстивых речей и комплиментов.

Однако прежде, чем она успела взглянуть на картину, художник указал рукой куда-то позади нее.

– Ступайте переоденьтесь, чтобы мы могли начать. Наверняка у вас назначено еще несколько встреч, так что через час или около того вы сможете быть свободны. – Он оглянулся через плечо. – К тому же освещение сейчас просто идеальное.

Вспомнив слова Финеллы о том, что им еще предстоит сделать, Шарлотта не стала спорить и направилась в сторону ширмы, на которую указал художник. За ней она обнаружила простую позолоченную корону и длинный отрез тонкой ткани и теперь совершенно не представляла, что со всем этим делать.

Во-первых, этой ткани не хватило бы, чтобы закрыть ее полностью. К тому же шелк оказался почти прозрачным. «Я в нем как голая».

При мысли об этом Шарлотта остановилась, точно громом пораженная, и тут же вспомнила о скандальном портрете на стене спальни, на котором она была изображена возлежащей на диване без одежды.

Но как Арбакл мог с такой точностью передать особенности ее фигуры? Разве что она позировала ему… обнаженной.

О господи, нет! И что ей теперь делать?

– Возможно, он просто забыл приготовить костюм, – пробормотала себе под нос Шарлотта, стараясь поверить собственным словам. В конце концов, он рисовал ее с тех самых пор, как она была ребенком, и большинство его картин было пронизано отеческой привязанностью. Но каковы были его намерения, когда он писал ее в такой развратной позе с томным выражением лица?

– Где она? – донесся до слуха девушки голос Финеллы.

Раздался какой-то шум, вернее – ворчание Арбакла, и Шарлотта представила, как он нетерпеливо махнул кистью в сторону ширмы.

Она зачем-то огляделась по сторонам в поисках укромного угла, где могла бы спрятаться.

– Почему ты медлишь, дорогуша? – спросила Финелла и тут же зацокала языком. – Господи, какая же я глупая. Конечно же, тебе нужна помощь с платьем. Я сейчас.

Шарлотта не знала, что смутило ее больше: обращение «дорогуша» или предложение Финеллы помочь снять платье, чтобы она осталась в одном белье.

Когда женщина поспешно зашла за ширму, Шарлотта прошептала:

– Здесь нет костюма.

– Конечно, есть, – возразила Финелла, подтвердив худшие опасения Шарлотты, когда кивнула на кусок ткани.

– Но этого слишком мало, чтобы прикрыться, – запротестовала она, уворачиваясь от Финеллы. Судорожно вздохнув, Шарлотта выпалила: – Я же буду совсем голая.

Она ожидала, что Финелла лишится чувств при упоминании об обнаженном теле, ну или заявит, что упоминать о таких вещах в высшей мере неприлично, но новая Финелла даже бровью не повела.

– Лотти, – произнесла она, подбоченившись. – Ведь это была твоя идея – вновь позировать нагишом. Господи, да что на тебя сегодня нашло?

Шарлотту так и подмывало сказать, что идея принадлежала Лотти, а вовсе не мисс Шарлотте Уилмонт.

– А теперь раздевайся, – приказала Финелла, – а не то, как ни прискорбно это говорить, я попрошу Кимптона больше не пополнять наши запасы спиртного.

Однако Шарлотте не было никакого дела до того, что именно скажет барону Финелла.

Она не собиралась оставаться в этой жизни, несмотря на высказанное желание. Проскользнув мимо Финеллы, она выбежала из дома Арбакла с такой скоростью, словно за ней гналась вся греческая армия.

Глава 4

– Это не моя жизнь, это не моя жизнь, – бормотала себе под нос Шарлотта на протяжении всего пути от дома Арбакла до Мейфэра. Она не обращала внимания на презрительные взгляды прохожих, на свист и скабрезные замечания проезжавших в экипажах мужчин. Она выставила себя на посмешище, но это ее совершенно не волновало.

«Это не моя жизнь!» – хотелось ей кричать всем и каждому.

Шарлотта даже не понимала, куда идет, до тех пор, пока не оказалась на Беркли-сквер перед домом Марлоу. «По крайней мере, – подумала она, вздохнув с облегчением, – кое-что осталось прежним».

Дом стоял во всей своей палладианской красе – с округлым веерообразным окном над входной дверью, светло-кремовым фасадом, арочными окнами и треугольным фронтоном, отличавшим его от других домов на площади. Конечно же, дом Марлоу должен был выделяться, и резной классический фронтон придавал ему индивидуальности.

И вот теперь, оказавшись здесь, Шарлотта не знала, что ей делать. Мысль о том, чтобы снова увидеться с лордом Трентом, даже не пришла ей в голову, когда она опрометью убежала из дома Арбакла.

И все же она вынуждена была себе признаться, что мимолетно подумала о встрече с Себастьяном. Но что она ему скажет? Поведает о том, что с ней произошло? О том, как она загадала желание и проснулась в статусе его любовницы? Это непременно должно сработать.

«Лорд Трент, я не та, кем вы меня считаете. Я вовсе не Лотти Таунсенд. Я получила в наследство от своей двоюродной бабушки это кольцо. Оно не совсем обычное. Я загадала желание и стала этой… этой женщиной, которую все считают… о господи… Я хочу сказать, что я определенно не ваша… ваша…»

И к тому времени, как она вымолвит наконец злополучное слово, он заключит ее в объятия и накроет ее губы в поцелуе. Возможно даже, не услышит ни слова из того, что она сказала, в своем желании поскорее избавить ее от «одного из этих настроений».

Шарлотта набрала полную грудь воздуха и с шумом выдохнула. Она – Шарлотта Уилмонт. Настоящая леди. Дочь дворянина. Скромная и благовоспитанная, какой и полагается быть юной леди.

Ее мать и тетя Финелла об этом позаботились.

И что еще более важно – она невинна. Сохранила свою добродетель.

И все же произнесенные Себастьяном слова свидетельствовали о другом.

«Я буду обдумывать идеальный способ соблазнения, чтобы позже осуществить свой план. Думай об этом, когда начнется второй акт».

Сегодня вечером. Это должно случиться сегодня. И что ей делать, когда он приедет и попытается… попытается… ее соблазнить?

– Боже милостивый, – прошептала Шарлотта. – Я не могу пустить его в свою постель.

– Это просто возмутительно! – раздался негодующий возглас.

Пребывающая в ужасе, Шарлотта совершенно не подумала о том, что ее бесцельное хождение перед домом Марлоу может привлечь внимание. Заморгав от неожиданности, она подняла глаза и увидела троицу, застывшую на ступенях прямо перед ней.

Возмущенная матрона и две девушки с округлившимися от изумления глазами взирали на нее, очевидно, услышав ее невнятное бормотание. В простых соломенных шляпках и элегантных, хотя и весьма скромных платьях из муслина с узором из веточек, они являли собой образец респектабельных жительниц Мейфэра, отправляющихся на прогулку после визита в дом Марлоу.

«Прекрасно!» – подумала Шарлотта. Кто еще стал свидетелем ее унижения? Она вновь взглянула на стоящих перед ней дам, и сердце ее остановилось при виде выбившихся из-под слишком простенькой шляпки черных, точно вороново крыло, локонов и пары больших зеленых глаз.

– Гермиона, – прошептала Шарлотта, с трудом узнав лучшую подругу без перьев на шляпе и ярких оттенков в одежде. Рядом с сестрой лорда Трента стояла его мать, леди Уолбрук, так же словно позабывшая о своей любви к кричаще ярким шелкам и тафте, и старшая сестра Гермионы, леди Корделия Марлоу, в таком же скучном мрачном наряде, как и ее спутницы. Леди Корделия? Что она делает в Лондоне?

– О, Гермиона, как я рада, что тебя встретила! – не подумав, воскликнула Шарлотта и потянулась к подруге, чтобы взять ее за руку.

Однако при звуке собственного имени Гермиона густо залилась краской и отшатнулась. Шарлотта перевела взгляд со своей самой близкой и дорогой подруги на леди Корделию и леди Уолбрук и вдруг поняла, что эти женщины, которых она так хорошо знала и любила как родных, сильно изменились.

Но ведь и она сама не была прежней мисс Уилмонт.

Лицо графини побагровело.

– Пойдите прочь, распутница, – взвизгнула она и замахнулась на Шарлотту зонтиком, точно на бродячую собаку. – Как вы смеете здесь появляться? Будто имеете на это полное право! – Подхватив дочерей под руки, она потащила их прочь и вскоре скрылась за углом.

– Но я же… имею право, – прошептала Шарлотта им вслед.

Она взглянула на дом, который считала чуть ли не родным, и заметила гневно взирающего на нее Фенвика. Однако, прежде чем она успела что-либо сказать (хотя она даже не представляла, что можно сказать в сложившихся обстоятельствах), дворецкий с решительным стуком закрыл дверь.

Нет, он не захлопнул ее у Шарлотты перед носом, но его отношение было предельно ясно: «Вам не рады в этом доме, мадам».

Шарлотта попятилась, споткнулась о камень и побрела по улице. Слезы обожгли ей глаза и заструились по щекам, когда она оказалась в саду, который раскинулся в центре площади. Она опустилась на скамью и нервно сцепила пальцы.

Икая от душивших ее рыданий, она попыталась разобраться в невероятных событиях сегодняшнего утра.

– Что со мной произошло?

– Вы загадали желание, вот что произошло, – раздался знакомый голос.

Шарлотта резко вскинула голову и с изумлением увидела сидящую рядом старушку цветочницу.

– Куинс!

– Да, это я. Хорошо, что вы помните мое имя. – На морщинистых щеках старушки появились ямочки.

– Да как же тут забудешь? – произнесла Шарлотта, почувствовав, как в груди зарождается несвойственное ей раздражение. Она ткнула пальцем в старушку, вновь облачившуюся в наряд цветочницы и державшую в руках большую корзину с букетиками. – Что вы со мной сделали?

– Сделала с вами? – Старушке хватило дерзости изобразить обиду. – Исполнила ваше желание. – Она принялась возиться с корзинкой, поправляя и без того аккуратно уложенные букеты и разглаживая ленты.

– Но это совсем не то, чего я хотела, – возразила Шарлотта. – Я не хотела, чтобы от меня шарахались друзья, чтобы ко мне приставали на улицах мужчины. – Она бросила взгляд на дом Марлоу, и ее глаза вновь наполнились слезами. – Я не хотела, чтобы меня считали испорченной… грязной…

– Девицей? – подсказала Куинс, подавая ей старенький носовой платок. – Но дело в том, что ваше желание было таким расплывчатым. Вы хотели любви – и получили ее.

– Но я не такая женщина, – произнесла Шарлотта, коснувшись полей легкомысленной шляпы и проведя рукой по глубокому декольте и расшитому узорами подолу платья.

– Именно такая! – кивнула Куинс, а потом немного отстранилась, чтобы рассмотреть творение своих рук.

Шарлотта подалась вперед.

– У меня нет финансовых возможностей на подобную жизнь. Господи, Арбакл хочет нарисовать меня… в общем, мне предлагалось надеть… вернее, снять…

– Он хочет нарисовать вас обнаженной, – закатила глаза Куинс. – Дорогая моя, если вы не можете даже произнести этого вслух, вас ждут большие проблемы.

– Именно об этом я и говорю! – выпалила Шарлотта. – Я не могу позировать… то есть я хочу сказать… – Она так и не смогла произнести нужное слово. – …в таком виде. – Ей наконец удалось сформулировать мысль. Обнаженной. Выставленной напоказ. Слишком свежи были воспоминания о том, как и где она проснулась сегодня утром.

О лорде Тренте, расхаживающем по комнате как ни в чем не бывало без…

– Я думаю, вы допустили ошибку, – сказала Шарлотта. – Я совсем не такая женщина.

Куинс поцокала языком.

– Вы определенно не та Шарлотта, какой были раньше. Но для Лотти Таунсенд подобные ситуации не являются чем-то ужасным и неприемлемым.

– Но я не Лотти Таунсенд, – медленно и членораздельно произнесла Шарлотта. – Я не имею ничего общего с этой женщиной.

– Вы ошибаетесь, – произнесла старушка, продолжая поправлять цветы, а потом вытащила из корзины анютины глазки и бутон розы. – Люди такие сложные создания, моя дорогая. Многогранные, неидеальные, с характерами, которые непросто разгадать. Мы все обладаем разными скрытыми возможностями и сторонами личности, которые по каким-то причинам не пытаемся изучить. Общество, необходимость делать выбор и, осмелюсь сказать, откровенная трусость мешают нам жить полной жизнью. Шарлотта Уилмонт и Лотти Таунсенд – это две стороны вашей личности. Вы не делаете и не говорите ничего, что не соответствовало бы вашему «я».

– Но я ничего не помню, – развела руками Шарлотта. – Я никогда не была замужем. – Она на мгновение замолчала, а потом понизила голос: – Ведь не была, верно?

Куинс покачала головой.

– Нет. Финелла сочинила историю о романтической встрече на корабле со служившим под командованием Нельсона офицером, когда вы были в Италии. Придуманный ею офицер погиб в Каире, и вы долго его оплакивали. Трагическая история героя, придавшая вашему положению респектабельности.

– Я была в Италии?

Старушка с улыбкой кивнула.

– О да. Финелла отвезла вас в Париж во время перемирия, а оттуда вы отправились в Италию. Чтобы придать вам немного лоска, прежде чем вы начнете свою карьеру. С ее стороны это был очень умный ход. И посмотрите, насколько вы хороши!

Глубоко вздохнув, Шарлотта покачала головой.

– Но изменилась не только я. Все вокруг стало другим. Взять хотя бы тетю Финеллу. Она же…

– Просто потрясающая, правда?

Шарлотта сжала виски руками. Она просто не знала, что сказать. Тетя Финелла потрясающая? В этом утверждении было столько несоответствий, что Шарлотта не знала, с чего начать.

Но Куинс, судя по всему, не замечавшая ее терзаний, продолжала болтать:

– Конечно же, кое-что необходимо было немного подправить, чтобы ваше желание осуществилось. Но самые важные вещи в большинстве своем остались прежними, – заверила старушка девушку. – Время подобно саду, который окутывает морозом зима, а потом ласкает поцелуями весна. Никогда не знаешь, что именно пустит корни и расцветет пышным цветом. Вы должны понять, что нельзя изменить жизнь человека, не внеся в нее некоторые правки. Вот и Финеллу мне пришлось немного изменить.

– Немного? Боже, что за бред! Вы сделали из нее совершенно другого человека. Вы сделали из меня…

– Женщину, которую любит мужчина. Ведь вы этого хотели, не так ли? Быть женщиной, которую он полюбит. – Старушка вытащила из корзины букетик и протянула его Шарлотте. – И заметьте, вас желает не только лорд Трент. У вас туча поклонников. Тут я и впрямь хватила лишку. – Старушка вздохнула, мечтательно закатив глаза. – Ну правда, не стоит меня благодарить.

– Благодарить? – взорвалась Шарлотта, вскакивая со скамейки и с трудом сдерживаясь, чтобы не придушить эту услужливую и совершенно безумную старуху, сующую нос не в свои дела. – Я опозорена. Моя репутация загублена. – Сердце Шарлотты отчаянно колотилось, а грудь тяжело вздымалась. И в этот момент она поняла, что устроила сцену. Прилюдно.

Глубоко вздохнув, она заставила себя успокоиться и опустилась на скамью. «Я ведь леди. Я не Лотти Таунсенд». Собравшись с духом, она продолжала:

– Кажется, вы не понимаете. Сегодня вечером лорд Трент намерен нанести мне визит. Он думает, что мы будем… вернее, он полагает, что мы…

«Окажемся в постели. Обнаженные. И займемся любовью». Словом, произойдет все то, чего она лишь чудом избежала сегодня утром.

Господи, она даже не могла произнести всего этого вслух, не покраснев при этом до корней волос. Разве это не доказательство, что она не имеет ничего общего с Лотти Таунсенд?

Но, кажется, ее слова не произвели на Куинс никакого впечатления.

– Послушав вас, можно подумать, что ваша жизнь закончена. А ведь на самом деле вы получили все, о чем только можно мечтать. Шарлотта, вы же неглупы. Вам представился шанс получить все то, чего вы когда-либо хотели.

– Но…

– Никаких «но». Конечно, вы немного сбиты с толку…

Сбита с толку? Да она куртизанка. Женщина с дурной репутацией. Возлюбленная Себастьяна Марлоу, виконта Трента.

Шарлотта поджала губы. Лорд Трент. Такой изменившийся. Распутный. Нагой. Совсем ничем не напоминающий того благоразумного воспитанного джентльмена, которого она так боготворила все эти годы.

– А как насчет него? Что вы сделали с лордом Трентом? – спросила Шарлотта.

Куинс решительно замотала головой.

– Я совсем ничего не изменила в виконте. Это все ваших рук дело!

– Моих? Да как же это возможно? Я просто легла спать вчера вечером, а сегодня проснулась рядом с… – Но Шарлотта так и не закончила фразу, потому что в это время в парке появилась няня с двумя маленькими детьми, и девушке пришлось дожидаться, пока недовольно хмурившая брови женщина пройдет мимо. – Он распутник, – понизив голос, произнесла она. – Лорд Трент, которого я знала… – «И любила», хотела сказать Шарлотта, но не решилась открыть старушке эту тайну. – …Никогда не был таким… таким… – Она силилась найти подходящее слово.

– Сладострастным? – со вздохом подсказала Куинс. – Чувственным? Восхитительным?

– Нет! – Шарлотта густо покраснела. – Вы ошибаетесь. Он совсем не такой. Лорд Трент – добродетельный, уважаемый, благородный человек.

Но Куинс только отмахнулась.

– И остался таким. Но, как я уже сказала, вы его изменили.

– Я его изменила? – Шарлотта прижала руку ко лбу и закрыла глаза. Просто безумие какое-то.

– Да, вы, – упорствовала старушка. – И, должна сказать, самым удивительным образом. Он был довольно скучным человеком, пока вы не начали общаться. А теперь стал предметом скандалов и сплетен, ухаживая за вами столь бесстыдно.

Шарлотта зажала уши ладонями.

– Ничего не хочу слышать. Я вам не верю. Я бы никогда… он бы не…

– Но вы сделали. И он тоже, – сказала Куин. – Только представьте, Шарлотта, какой стала бы его жизнь, если бы вы не познакомились. Если бы он в вас не влюбился.

– Он влюблен в нее, а не в меня, – возразила Шарлотта. – Ведь до сегодняшнего дня он почти не знал о моем существовании.

– Но сейчас знает, – усмехнулась старушка.

– Даже больше, чем нужно, – сказала Шарлотта, которую происходящее начало раздражать. Ведь одно дело – желать любви мужчины, и совсем другое – обрести ее. Особенно если он принимал ее за совсем другого человека.

– Значит, вы хотели бы, чтобы все осталось как прежде? – спросила Куинс, и в ее голосе послышались зловещие нотки. – Чтобы он коверкал ваше имя и дарил цветы другой?

Шарлотта не стала спрашивать, откуда Куинс известны такие подробности, потому что образ мисс Берк, всплывший в ее воображении, показался ей страшнее привидения.

– Вы освободили его душу, Шарлотта, – тихо добавила старушка. – И открыли ей навстречу свое сердце.

– Я просто не могу в это поверить, – произнесла Шарлотта, взглянув в ясные глаза пожилой женщины. – Не могу и все.

– Верьте во что хотите, – ответила Куинс, поднимаясь со скамьи и пристраивая корзину на бедре. – Это было ваше желание, так что постарайтесь извлечь из него максимум выгоды. – С этими словами она развернулась, чтобы уйти, но Шарлотта поймала ее за руку.

– Вы не можете просто так взять и бросить меня, – сказала она. – Я ничего не помню и совершенно определенно не знаю, что теперь делать.

– Позвольте ему любить вас, а что до остального, в общем… – Морщинистое лицо старушки смягчилось, а ее странного оттенка зеленые глаза вспыхнули огнем. – Не стоит так себя изводить. Вскоре воспоминания о прежней жизни померкнут, и у вас останется лишь любовь, какую вы желали больше всего на свете. В таких вещах я редко ошибаюсь.

Редко ошибается? Куинс считала, что таким образом ее подбодрит?

– Конечно же, за все нужно заплатить определенную цену. В вашем случае это были необходимые перемены. Но посмотрите, что из этого вышло, – произнесла Куинс, кивнув в сторону дома Марлоу. – Разве он того не стоит?

Обернувшись, Шарлотта увидела виконта, спускающегося по ступеням отцовского дома.

Он уже успел переодеться и теперь выглядел как настоящий великосветский денди. Как же непривычно было видеть на этом некогда серьезном и степенном мужчине залихватски сдвинутую набок шляпу, туго обтягивающие бедра бриджи, сюртук густого винного цвета и яркий жилет.

Шарлотта развернулась, чтобы попросить Куинс вернуть ей прежнего Себастьяна, но женщина уже ушла. Исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Шарлотта еще с минуту смотрела на пустое место, а потом ее взгляд упал на перевязанный голубой ленточкой букетик простых фиалок, лежащий на скамейке. Взяв букет, Шарлотта поднесла его к лицу и вдохнула насыщенный сладкий аромат. Подняв глаза, она увидела, что к дому Марлоу подъехал экипаж, чтобы забрать Себастьяна.

Не задумавшись ни на секунду и все еще сжимая в руках букет, Шарлотта направилась к нему, ведомая каким-то необъяснимым притяжением.

Она уже хотела спуститься с бордюра на мостовую, когда дорогу ей преградил экипаж. Кучеру удалось вовремя остановить лошадей. Шарлотта испуганно взглянула на мужчину, сжимавшего поводья, и тотчас же забыла, что едва не оказалась под колесами.

– Ба, да это же прелестная миссис Таунсенд, – насмешливо протянул он. – Немного заблудились, да? – Мужчина бросил поводья стоящему на запятках слуге и спрыгнул на землю. Когда же он оказался лицом к лицу Шарлоттой, она поняла, с кем имеет дело.

Это был лорд Лайман, один из самых завидных холостяков Лондона. Лишь на прошлой неделе, когда он проезжал мимо них в парке, мать провозгласила его образцом совершенства.

Однако при его приближении по спине Шарлотты пробежал неприятный холодок.

– Так что скажете, мадам? Не отправиться ли нам на прогулку, чтобы приятно провести время? – Лорд Лайман многозначительно повел бровями, не сводя взгляда с декольте Шарлотты, и, прежде чем она успела сообразить, что он собирается сделать, схватил ее за локоть и притянул к себе.

Шарлотта охнула. Но не столько от возмущения, что с ней обращаются подобным образом, сколько от внезапно нахлынувших на нее воспоминаний, напоминавших дурной сон.

Темный угол в театре. Его рука на ее локте. Сжимает крепко и больно, совсем как сейчас.

«Ты будешь моей, сучка. Непременно будешь моей еще до окончания сезона».

Она пытается оттолкнуть его, высвободиться из этих жестоких цепких пальцев, но он держит крепко, словно дает понять, что она перед ним бессильна.

«Ни за что, милорд. Вы никогда не добьетесь моей благосклонности».

«Я не нуждаюсь в твоей благосклонности. Мне нужно от тебя лишь удовольствие». Он притягивает ее еще ближе, так что его горячее дыхание обжигает ей ухо.

«Только дай тобой овладеть. Уж я научу тебя манерам, сучка, чтобы не задирала свой нос слишком высоко. Научу тебя уважению».

Ее сердце наполняется липким страхом.

Его другая рука ложится на ее грудь и больно сжимает.

«С такими долгами, как у него, Трент не протянет и месяца, и тогда ты придешь ко мне в поисках покровительства. Умоляя о помощи. Вот увидишь».

Шарлотта тряхнула головой в попытке прогнать кошмарные видения. Как все эти воспоминания могли принадлежать ей? Ведь она никогда прежде не встречалась и уж точно не разговаривала с этим мужчиной. Но тем не менее он удерживал ее подле себя, и она поняла, что рядом с ней оказался сам дьявол. Знала это с самого начала.

– Отпустите меня, – потребовала она, постаравшись перенять манеру прежней непреклонной и надменной Финеллы.

Но лорд Лайман лишь рассмеялся в ответ и приблизил к Шарлотте свое лицо.

– Ты примешь меня, потому что у меня есть золото, чтобы тебя купить. И я тебя получу, – сказал лорд Лайман, и злобная усмешка сделала почти уродливым его идеально красивое лицо. Взгляд мужчины продолжал обжигать грудь Шарлотты, и от горящего в нем желания его бледно-голубые глаза вспыхнули темным зловещим огнем.

И все же одно Шарлотта знала наверняка: ни она, ни Лотти никогда не будет иметь ничего общего с этим человеком. И, как и сказала Куинс, девушка вдруг ощутила в себе такую силу, о существовании которой даже не подозревала. И эта сила разгоралась в груди подобно прогоняющему мрак факелу.

Слова, мысли и поступки, о коих даже не помышляла скромная и застенчивая старая дева с Мейфэра, вдруг дерзко и решительно пустила в ход Лотти Таунсенд.

– Только через мой труп, ублюдок, – прошипела она, вновь пытаясь высвободить руку.

Но если Лотти умела справляться с такими, как Лайман, прибегая к хамству базарной торговки, то Шарлотта такими способностями не обладала.

Мужчина отшатнулся, и его лицо исказила гримаса гнева.

– Шлюха в постели, шлюха и на улице, как я погляжу. – С этими словами он ударил Шарлотту.

Она скорее почувствовала, чем увидела этот удар. Девушка пошатнулась и упала навзничь, ударившись головой о бордюр. Перед глазами вспыхнул сноп искр, когда она прикладывала все силы к тому, чтобы не лишиться чувств.

Некоторое время Лайман нависал над ней, злобно скалясь, и Шарлотта уже думала, что он начнет бить ее ногами и забьет до смерти, но внезапно негодяй взлетел вверх и рухнул на землю.

– Как вы смеете! – грозно воскликнул ее спаситель.

Ресницы Шарлотты дрогнули, и она открыла глаза. Лорд Трент.

Высокий и сильный, он держал более низкого соперника за грудки, так что его ноги болтались над мостовой.

– Да как вы смеете! – кипел Лайман. – Вы не лучше этой потаскухи.

Трент ответил смачным ударом негодяю в лицо.

– Если вы когда-нибудь снова попытаетесь заговорить с миссис Таунсенд или просто прошепчете ее имя, я всю душу из вас вытрясу, ничтожный мерзавец.

Шарлотта не знала, что ее потрясло сильнее – холодная угроза, сквозившая в голосе лорда Трента, или то обстоятельство, что он готов был убить ее обидчика на глазах у доброй половины высшего света.

– Оставьте его, – попросила Шарлотта. – Он не стоит пересудов. – Она кивнула в обе стороны улицы.

Движение остановилось, и почти из каждого окна, из-за каждой занавески пара глаз с интересом наблюдала за происходящим, поэтому, вместо того чтобы устроить негодяю заслуженную взбучку, виконт приподнял лорда Лаймана и швырнул в экипаж головой вниз, так что его ноги теперь беспомощно болтались в воздухе.

– Я вас за это убью, – прохрипел Лайман, пытаясь сесть.

– Что ж, попробуйте, – усмехнулся Себастьян.

– Мои секунданты завтра же нанесут вам визит, – злобно процедил Лайман, с трудом забираясь на место кучера своего дорогостоящего фаэтона.

– Если найдете кого-то, кто сочтет вашу честь стоящей того, чтобы за нее постоять. – Себастьян запрокинул голову и щелкнул языком, заставив обеспокоенных коней пуститься галопом.

Лайман едва удержался на своем месте, и его несчастный слуга не смог сделать ничего, кроме как вцепиться покрепче в задок экипажа.

Лорд Трент развернулся и, поспешно подойдя к Шарлотте, подхватил ее на руки.

– Господи, Лотти! Ты не пострадала? Ведь этот негодяй не причинил тебе вреда?

Шарлотта почувствовала, что прижимается к груди Себастьяна, окутанная его теплом и силой.

Она полной грудью вдохнула аромат рома и лавра, смешанный с тем особенным мужским запахом, что околдовывал ее и прежде. Руки Себастьяна заскользили по ее телу, но не так, как раньше, а осторожно и заботливо.

– Негодяй, – повторил Себастьян, слегка отстранившись и обеспокоенно оглядев Шарлотту. – Если бы с твоей головы упал хоть один волосок, клянусь, я…

Шарлотта заглянула ему в глаза, чувствуя, как сердце наполняется благоговейным трепетом при виде такой искренней заботы о ней. Звон в ушах и болезненная пульсация во лбу были сущим пустяком по сравнению с этим ощущением.

Он ее любит.

Чтобы понять это, Шарлотте даже не требовалось его признание. Она всегда задавалась вопросом, каково это – чувствовать на себе взгляд мужчины и видеть в его глазах восхищение и обожание, идущие от самого сердца.

И вот это случилось. Он смотрит на нее. Лорд Трент ее любит. Как она всегда желала и мечтала. И она не просто получила желаемое. Себастьян любил ее так, что готов был отправиться ради нее на дуэль. Кто бы мог подумать, что рассудительный и практичный Себастьян Марлоу способен на такое?

– Господи боже! Да у тебя кровь! – Кипя от гнева, он посмотрел в сторону экипажа лорда Лаймана, затерявшегося в потоке других экипажей. – Я убью этого мерзавца!

Но Шарлотте не было никакого дела до кровоточащей раны, ей не было никакого дела до того, что Себастьян в высшей мере непристойно сжимал ее в объятиях посреди площади и что готов был ради нее на убийство.

Лорд Трент ее любит. О, как это чудесно.

– Тебя обязательно должен осмотреть доктор, – произнес Себастьян, запуская руку во внутренний карман сюртука и доставая оттуда носовой платок. Он осторожно приложил его ко лбу Шарлотты. – Больно?

Девушка еле заметно покачала головой.

– Нет.

Ей казалось, что она стерпит любую боль, лишь бы только он продолжал сжимать ее в объятиях.

Но ее ответ не удовлетворил Себастьяна, и тот, вновь поймав на себе множество любопытных взглядов, произнес:

– Нужно увести тебя отсюда.

Себастьян взял руку девушки и положил ее поверх прижатого к голове платка.

– Держи крепко, если не хочешь объясняться перед Финни, каким образом ты испачкала платье кровью. – С этими словами Себастьян подхватил Шарлотту на руки и направился в сторону своего дома.

– Лорд Трент! – запротестовала девушка. – В этом нет необходимости.

– Это совершенно необходимо, – возразил виконт, решительно переходя улицу. Он будто наслаждался возможностью выступить в роли рыцаря и защитника.

Шарлотта взглянула на то место, где только что упала.

– О, дорогой, ты не должен этого делать, – вновь запротестовала она. – Сейчас же поставь меня на землю.

– Ни за что.

Шарлотта снова обернулась. В голове пульсировало. Стычка с Лайманом окончательно лишила ее способности мыслить здраво. Ну или почти лишила.

– Ты должен остановиться. Ведь ты забыл поднять мою шляпу!

Однако Себастьян лишь рассмеялся в ответ.

– Ты так любишь эту чудовищную вещь? Ты, должно быть, и впрямь сильно ударилась головой.

– Моя шляпа, – повторила Шарлотта. По ее мнению, шляпа стоила целое состояние, и она не собиралась бросать ее на улице.

– Делаю это только ради тебя, – пробормотал Себастьян, поворачивая обратно. Не выпуская Шарлотту из рук, он ухитрился наклониться и поднять с земли злополучный головной убор. – Теперь я просто настаиваю на твоем визите к доктору. – Суровый и решительный тон Себастьяна свидетельствовал о том, что он не потерпит возражений. Они вновь пересекли улицу, сопровождаемые любопытными взглядами зевак.

Себастьян уже почти поднялся по лестнице, когда дверь распахнулась и навстречу ему поспешил Фенвик.

– Милорд! Одна из служанок сказала, что на улице драка и что вы… – Дворецкий осекся и непроизвольно открыл рот. – Господи! – наконец выдохнул он. – Что вы делаете?

– У миссис Таунсенд рана, и ей необходим доктор.

Но едва только нога Себастьяна переступила через порог дома, Фенвик протестующе повысил голос:

– Милорд!

Себастьян обернулся.

– Что такое, друг мой?

Фенвик глубоко вздохнул, тщательно подыскивая слова, но вместо ответа лишь кивнул на Шарлотту.

– Вы полагаете, это разумно?

Взглянув на девушку, виконт поморщился.

Шарлотта не сразу поняла, что происходит. Но потом догадалась, что негодование дворецкого направлено на нее.

Раньше он не обращал никакого внимания на визиты мисс Шарлотты, но появление в благородном доме графа Уолбрука такой женщины, как миссис Таунсенд, да еще средь бела дня – совсем другое дело.

– Может, вам стоит вызвать для меня экипаж, – предложила Шарлотта. – Я могу подождать на улице.

– Отличная идея, – воскликнул Фенвик.

Однако виконт недовольно сдвинул брови.

– Глупости! Чтобы к тебе снова пристал Лайман или кто-то вроде него? Или ты хочешь, чтобы тебя увидела леди Паруич из дома напротив?

С этим не мог поспорить даже Фенвик. Известная своей чрезвычайной болтливостью леди Паруич не упустила бы возможности вдоволь посплетничать.

«Куда катится Мейфэр? Вы ни за что не догадаетесь, кто околачивался на ступенях дома Марлоу. Она вела себя, как обычная…»

– Согласен, – кивнул наконец дворецкий, все еще явно недовольный происходящим. С тяжелым вздохом он впустил виконта с его ношей в дом и тут же закатил глаза к потолку, словно искал искупления за то, что не смог предотвратить такого осквернения хозяйского дома.

Когда же Себастьян переступил порог и посмотрел на Шарлотту, его губы тронула самая грешная из улыбок, а серьезное выражение исчезло с лица.

– Вы должны мне четвертак, мадам.

– Четвертак?

– Да, двадцать пять фунтов, – уточнил Себастьян, и в его глазах вспыхнули озорные искорки, словно он невероятно гордился собой.

Шарлотта попыталась высвободиться из его объятий, но он лишь крепче прижал ее к себе.

– За что?

– А ты не помнишь?

Как бы Шарлотте хотелось ответить: «Поверь, сегодня я вообще мало что помню», – но вместо этого покачала головой.

– Мы поспорили на двадцать пять фунтов, что однажды я перенесу тебя на руках через порог этого дома. И я это сделал. – Себастьян подмигнул. – Правда, я представлял себе это несколько иначе. Но пари есть пари.

Шарлотта убрала руку с зажатым в ней платком со лба.

– Не думаю, что…

– Лотти Таунсенд! – произнес Себастьян, предостерегающе встряхивая девушку. – Ты способна на многое, но я и подумать не мог, что ты откажешься выполнить условия пари. А теперь приложи платок к ране и признай, что я честно одержал победу. – В его изумрудных глазах вновь вспыхнули искорки. – Если у тебя нет денег, можешь расплатиться привычным способом.

Привычным способом? Господи, что это значит? Однако воображение Шарлотты не успело разыграться, потому что в этот самый момент она заметила, что дом, в котором она оказалась, был совершенно непохож на тот дом Марлоу, который она так любила. Девушка с изумлением озиралась по сторонам, словно попала ко двору иноземного короля.

– А где всё? – не подумав, спросила она.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Себастьян, останавливаясь перед ведущей в гостиную дверью.

Шарлотта задумалась, не зная, с чего начать.

– Коллекцию твоего отца.

– Моего отца? – фыркнул Себастьян. – Единственное, что он коллекционирует, – это карточные долги.

Фенвик густо покраснел. Но Шарлотта не знала, что послужило тому причиной – согласие с вышесказанным или недовольство нелестным высказыванием о хозяине дома.

– Ты хочешь сказать, что он здесь, в Лондоне? – Шарлотта никогда не встречалась со скандально известным лордом Уолбруком, поскольку он покинул страну задолго до того, как она подружилась с Гермионой и ее семьей.

– Слава богу, его здесь нет, – ответил Себастьян. – Бродит где-то с ружьем или охотится. Что-то в этом роде.

– Ловит рыбу, – подсказал Фенвик.

– Да, точно, – кивнул Себастьян. – Сказал, что поедет ловить форель. Вернется домой грязный и скорее всего страдающий от жуткого похмелья.

– А как же его исследования? – не унималась Шарлотта, устремив взгляд туда, где прежде стоял восточный шкаф со скандальным изваянием, а теперь возвышался вполне обычный сервант с простеньким подносом для писем.

– Его ч-чтооо? – запнувшись, протянул Себастьян.

– Исследования. Его теории о древних культурах и аборигенах… – Шарлотта осеклась и вновь огляделась по сторонам в поисках странных и удивительных вещиц, присылаемых графом из дальних странствий: маска воина с южных морей, пара огромных индийских ваз, картина на шелке с замысловатыми китайскими иероглифами.

На самом деле все вещи, что делали дом Марлоу таким интересным местом, исчезли. А их место заняли показные предметы интерьера, какие можно было увидеть в любом другом доме Мейфэра. И, кажется, сам граф Уолбрук тоже кардинально изменился.

– Что я наделала? – еле слышно прошептала Шарлотта. Внезапно в ее сознании зародилось множество вопросов, и она непременно задала бы их, если бы не заметила озадаченные взгляды Фенвика и Себастьяна и всю степень их изумления. Шарлотта даже прочитала застывший в их глазах вопрос: «О чем это ты говоришь?»

Господи, перемены, произошедшие с семейством Марлоу, включали в себя не только простое платье Гермионы и новое раскованное поведение Себастьяна.

– Я лишь хотела сказать, что путешествия твоего отца… – Шарлотта осеклась на полуслове. Судя по озадаченным взглядам мужчин, они не имели не малейшего понятия, о чем она толкует. Охваченная паникой, Шарлотта вновь взглянула на то место, где прежде стояло скандальное изваяние, вызвавшее в обществе массу пересудов.

– Путешествия моего отца? – покачал головой Себастьян. – Вряд ли его вылазки на охоту в Шотландию можно считать достойными внимания. – Он бросил взгляд на сервант и поднос, а потом взглянул на Шарлотту. – Что ты ищешь, Лотти?

Шарлотта поспешно перевела дыхание, гоня прочь зародившуюся в груди тревогу. Того, что она искала, не было.

– Ничего, – прошептала Шарлотта. – Я думала, что… Нет, ничего, милорд.

– И все же мне кажется, доктор необходим. Ты такая бледная. – Себастьян повернулся к дворецкому. – Немедленно пошлите за мистером Кемпбеллом. Не убирай платок от головы, Лотти, если не хочешь перепачкать платье кровью.

– Доктор? Вы уверены, милорд? – Дворецкий издал какой-то нечленораздельный звук. – Не знаю, разумно ли это.

– Это всего лишь шишка, – добавила Шарлотта. – Если ты поставишь меня на пол и позволишь вновь обрести равновесие…

– Пожалуй, мадам права, – поспешил вставить Фенвик. – Стоит ей немного отдохнуть и выпить успокаивающее снадобье, и она… – Дворецкий поджал губы, и Шарлотта догадалась, как он собирался закончить фразу: «И она уедет отсюда прежде, чем меня уволят».

Себастьян недовольно поморщился.

– Тогда прикажите лакею принести горячей воды, чистые полотенца, щетку для волос и графин бренди. Самого лучшего.

– Да, милорд, – произнес дворецкий, хмуря брови. – Думаю, будет лучше, если вы пройдете в дальнюю гостиную.

Иными словами, Себастьяну следовало отнести ее подальше от посторонних глаз.

Дальняя гостиная претерпела изменения, как и весь дом. Стены украшали вполне пристойные картины, а хлопчатобумажные занавески с неброским рисунком свидетельствовали о том, что хозяйка дома тяготеет теперь к приглушенным оттенкам.

Шарлотта никогда не думала, что станет скучать по статуям Артемиды и Актеона, окруженных волками, стоявшим раньше в углу гостиной.

Усадив девушку в большое мягкое кресло, Себастьян подошел к серванту, чтобы достать оттуда бокал.

– Эй, Себастьян, – раздался мужской голос. Дверь отворилась, и в гостиную влетел младший брат виконта Гриффин. – Одолжишь мне пятьсот фунтов, а? И, прежде чем ты ответишь отказом, обещаю, что на этот раз… – Он осекся и тихонько присвистнул при виде Шарлотты. – Ничего себе! – только и смог промолвить он, прежде чем перевести взгляд на брата. – Так значит, мама либо ушла на весь день, либо вовсе отошла в мир иной?

– Гриф, – прорычал виконт, – следи за тем, что говоришь.

Эта более хрупкая версия наследника Марлоу схватила старшего брата за руку и оттащила в сторону.

– О чем, черт возьми, ты только думал? Мать шкуру с тебя сдерет – да, пожалуй, и с меня в придачу, – если узнает о твоей… твоей… гостье. – Он вновь бросил взгляд на Шарлотту и виновато улыбнулся.

«Что ж, во всяком случае, в этом доме хоть что-то осталось прежним», – подумала Шарлотта. Гриффин был прежним нагловатым юнцом.

– С миссис Таунсенд произошел несчастный случай, – пояснил брату Себастьян. – И я привел ее сюда, чтобы она немного пришла в себя.

– На нее напала толпа воздыхателей? – пошутил Гриффин.

– Нет, – ответил Себастьян, наполняя бокалы из графина, который достал из серванта. – Лайман.

Кривая усмешка тотчас же исчезла с лица Гриффина, а его губы сжались в узкую полоску.

– Что сделал этот ублюдок? – Взглянув на Шарлотту внимательнее, молодой человек заметил ее растрепавшиеся волосы и запекшуюся на лбу кровь. – Кто-то непременно должен ему врезать.

– Лорд Трент уже сделал это, – сказала Шарлотта. – Прямо посреди площади.

Рот Гриффина открылся помимо его воли.

– Ты поколотил Лаймана? Прямо там? На глазах у… всех?

Опрокинув бокал, Себастьян кивнул.

Его брат застонал.

– Значит, решено. Поживу несколько дней у сэра Джошуа. Мне бы не хотелось оказаться здесь, когда старуха обо всем узнает. – Гриффин направился к двери так же быстро, как и вошел. – Советую сказать, что ты был пьян и ничего не соображал. – Он покачал головой. – Впрочем, не стоит. Когда на прошлой неделе со мной случилась та маленькая неприятность, это не сработало. Кстати, насчет денег. Ты одолжишь мне или нет?

– Для чего на сей раз? – поинтересовался Себастьян. – На алхимические эксперименты по созданию эликсира бессмертия?

Гриффин презрительно фыркнул.

– С этим покончено. Нет, я обнаружил кое-что новое. Кажется, мы с сэром Джошуа нашли способ управлять временем.

Закрыв глаза, Себастьян застонал.

– Могу я поинтересоваться, каким образом?

Шарлотта прижала пальцы к губам. Гриффин ничуть не изменился. Он остался прежним неугомонным парнем, выдающим на-гора идеи, одна безумнее другой. В последнее время он начал сотрудничать с сэром Джошуа Смитом – ученым-любителем, жившим по соседству.

– А, ты все равно ничего не поймешь, – отмахнулся Гриффин. – Так ты сможешь дать мне денег или нет?

– Нет, – покачал головой Себастьян.

Гриффин понуро опустил голову.

– Я так и думал. Ты не лучше матери. Она сказала, что я совсем повредился рассудком, раз считаю, что могу построить машину для путешествий во времени.

– Что? – не удержалась Шарлотта.

Гриффин с готовностью повернулся к ней, обрадованный тем, что нашел заинтересованного слушателя.

– Машину времени. Это что-то вроде экипажа. Только вместо того, чтобы перемещаться между Лондоном и Батом, вы сможете оказаться в другом веке. Например, в две тысячи десятом году. – Гриффин выразительно вскинул бровь. – А как насчет вас, миссис Таунсенд? Не хотите ли одолжить мне несколько фунтов на покупку книги, рассказывающей о возможностях электричества? Внести свой вклад в процветание человечества?

Шарлотта рассмеялась, а потом покачала головой.

– Сомневаюсь, что у меня сейчас есть возможность дать в долг.

У нее никогда не было такой суммы, а Гриффин говорил так, словно речь шла о карманных деньгах.

Молодой человек еще некоторое время стоял в дверях, с надеждой улыбался и, похоже, ждал, что кто-то из них передумает. Когда же стало ясно, что денег не получить, Гриффин еле заметно поклонился и направился к двери, бормоча себе под нос:

– Однажды я всех сделаю богатыми. Вот только пойму, как использовать относительную скорость…

Покачав головой, Себастьян вновь наполнил свой бокал, а потом пересек комнату, подал один из бокалов Шарлотте, а свой поставил на небольшой столик рядом с креслом. Он начал медленно вытаскивать из прически Шарлотты шпильки, осторожно осматривая при этом ее голову.

– Прости моего брата. Он довольно…

– Очарователен, – закончила за него Шарлотта.

– Очарователен? Я бы поспорил с этим утверждением. На мой взгляд, он просто безумен. Того и гляди сведет мать с ума своими теориями и экспериментами. Позапрошлой ночью он снес стену сада вместе с любимыми вьющимися розами сэра Джошуа, – покачал головой Себастьян.

– Он делает это без злого умысла, – сказала Шарлотта.

– Ты его не знаешь, – возразил Себастьян. – Но он напомнил мне кое-что, о чем я едва не забыл. – Он отошел от Шарлотты, а потом обернулся через плечо и улыбнулся. – Не двигайся.

С этими словами он поспешно вышел из гостиной, и Шарлотта услышала его шаги на лестнице, а потом и на втором этаже. Однако он очень быстро вернулся со спрятанной за спину рукой и глупой улыбкой на губах.

– Закрой глаза, – попросил он. Шарлотта открыла рот, чтобы что-то возразить, но Себастьян покачал головой. – Закройте глаза, миссис Таунсенд. Это приказ.

Не зная, что делать, Шарлотта сделала так, как ее просили. Она почувствовала, как Себастьян подошел ближе, и вдохнула исходящий от него аромат рома и лавра.

– Открой глаза, – прошептал мужчина.

Выполнив просьбу, Шарлотта увидела, что он протягивает ей небольшую книгу.

– Надеюсь, она тебе понравится, – сказал Себастьян. – Я заказал ее специально для тебя. В ней собраны все твои любимые стихи и поэмы.

Шарлотта взяла книгу из рук Себастьяна и с изумлением посмотрела на самое первое стихотворение.

– Кольридж? Но откуда ты узнал? – Она обожала творчество Кольриджа, хотя никому не рассказывала о своем увлечении, поскольку его произведения считались довольно скандальными.

– Откуда я знаю? – рассмеялся Себастьян. – Я читал тебе его стихи ночи напролет. Чем не намек? Там есть еще Блейк, кое-какие стихи Донна и Милтона. Да, и еще несколько лимериков[3] на тот случай, если книга попадет в руки Финни. Шарлотта вертела книгу в руках, удивленно разглядывая обложку из алой кожи. Себастьян сделал это для нее? Но, прежде чем она успела сказать что-то еще, в гостиную поспешно вошел Фенвик. Он принес воду и полотенца. Шарлотта машинально сунула книгу в карман платья, подальше от посторонних глаз.

– Прекрасно! – воскликнул Себастьян. Отжав полотенце, он принялся осторожно вытирать лоб Шарлотты. – Рана не такая серьезная, как мне показалось сначала, так что я, возможно, поторопился с доктором. Просто царапина и небольшая шишка. Я и сам могу справиться, – сказал Себастьян. Тщательно промыв рану, он открыл баночку с резко пахнущей мазью и погрузил в нее пальцы.

Шарлотта поморщилась.

– Пахнет отвратительно, – запротестовала она, останавливая руку Себастьяна.

– Должен тебе сообщить, что это драгоценный бальзам Кука. – Высвободив руку, Себастьян смазал рану бальзамом.

– И где это ты научился так обрабатывать раны? – поинтересовалась Шарлотта, слегка поморщившись, когда пальцы мужчины коснулись больного места.

Себастьян убрал руку.

– Болит?

– Нет, когда ты рядом, – ответила Шарлотта, и Фенвик осуждающе фыркнул.

Шарлотта совсем забыла о присутствии дворецкого, но Себастьян лишь подмигнул, словно говоря: «Не обращай внимания».

– Когда это ты стал таким замечательным хирургом? – не унималась Шарлотта, прикладывая все силы к тому, чтобы не смотреть на раздраженного дворецкого семейства Марлоу.

– Когда боксировал в Итоне. Однажды мне пришлось заказать целую банку этого бальзама, потому что Рокхерст постоянно отправлял меня в нокаут.

– Ты боксировал?

Себастьян отстранился.

– Что за вопрос? Мне кажется, нанесенный Лайману удар был поистине достоин восхищения. – Себастьян вновь погрузил пальцы в банку.

– Я не знала, – произнесла Шарлотта, закусив губу.

– Не знала! – Покачав головой, Себастьян продолжил наносить на рану проклятый бальзам. – Возможно, тебе и впрямь нужен врач. Сколько денег ты выиграла, ставя на мою победу, и после этого тебе хватает совести меня дразнить? За это, Лотти Таунсенд, мне следовало бы вышвырнуть тебя на улицу. – Себастьян улыбнулся. – Но можешь записать это на мой счет.

Себастьян участвовал в поединках? И она делала ставки на исход боя? Куинс сильно ошиблась, устроив весь этот фарс.

– Кхм! – тихонько кашлянул дворецкий, чтобы напомнить о своем вынужденном присутствии в гостиной.

Себастьян вытер пальцы о полотенце.

– Готово. К счастью, большого шрама не останется. Как я уже сказал, это всего лишь царапина, и волосы ее полностью закроют. К тому же бальзам отпугнет толпы твоих поклонников на неделю, если не больше.

Шарлотта поджала губы и была бы рада зажать и нос.

– Он здорово поможет, если среди них окажется кто-то вроде Лаймана, – сказала девушка, поднимаясь с кресла, хотя ее ноги все еще слегка подрагивали. С помощью Себастьяна ей удалось дойти до зеркала.

Если не считать исходившей от нее вони, выглядела Шарлотта не хуже, чем обычно.

– Думаю, я уже полностью пришла в себя, – сказала она. – Я ужасно признательна за помощь, милорд. Как я могу вас отблагодарить?

– О, это мы обсудим позже, – протянул Себастьян таким же томным и таящим намек голосом, что и утром.

Шарлотта вспыхнула до корней волос, ведь она и не думала придавать своим словам какой-то скрытый смысл. Она заметила в зеркале отражение Фенвика, закатившего глаза. Судя по всему, он воспринял слова своего хозяина как еще одну ношу, тяжело опустившуюся на его многострадальные плечи.

В этот момент в гостиную вбежал лакей.

– Фенвик, где его милость? Я получил сообщение от ее светлости. Она хочет, чтобы их… – Слуга осекся на полуслове при виде дворецкого, лорда Трента и его любовницы, стоящих рядом в гостиной, словно это было чем-то совершенно обыденным. Он пробормотал что-то по-гаэльски, а потом и вовсе прикусил язык.

Фенвик расправил плечи.

– Что такое, Патрик? Выкладывай быстрее, приятель.

Повелительный тон дворецкого вывел беднягу из ступора.

– Ее светлость послала меня выяснить, что так задержало лорда Трента. Из-за его отсутствия она просто вне себя. Под руку сейчас ей лучше не попадаться. – Он закивал в сторону виконта. – Уж вы простите, что я так говорю.

– Ничего страшного. Моя мать может быть… просто невыносимой… мягко говоря.

– Ее светлость совершенно права, – произнес Фенвик. – Вам стоит сейчас быть у Берков. Они наверняка ждут возможности сделать объявление.

Ударение, сделанное дворецким на последнем слове, поразило Шарлотту даже сильнее, чем грубость Лаймана.

Объявление? Это могло означать лишь одно…

Тяжело вздохнув, Себастьян вытер руку о полотенце.

– Ну хорошо, Пэдди. Вы передали мне приказ, и я отправляюсь к… на завтрак, – произнес он, поправив тем самым Фенвика. – Идем, дорогая: не думаю, что мне стоит поручать тебя нежной заботе Фенвика. Я слышал, в молодости он слыл настоящим сердцеедом, и, боюсь, до сих пор не искоренил прежних привычек.

Дворецкий покраснел, а Пэдди ухмыльнулся, но ухмылка сошла с его лица, едва только дворецкий бросил на него грозный взгляд, запрещающий смеяться над шуткой хозяина или кому-то ее пересказывать.

Себастьян повел Шарлотту к выходу, но она даже не заметила этого – настолько глубоко была погружена в собственные мысли.

«Это не просто завтрак на открытом воздухе. Берки устраивают прием по случаю помолвки. Лорда Трента и мисс Берк».

Возле дома Себастьяна поджидал элегантный сверкающий на солнце экипаж. Они остановились перед ним.

– Полагаю, тебе нужно ехать, – произнесла Шарлотта, чувствуя себя одинокой и потерянной.

– Что? Ты так быстро оставляешь меня на растерзание волкам? – воскликнул Себастьян, взяв руку девушки в свою и поднеся к губам. Происходящее выглядело бы ужасно романтично, если бы Шарлотта не знала, куда направляется ее возлюбленный. – Ну же, Лотти, любовь моя. Ты же не думаешь, что я оставлю тебя посреди улицы? Вообще-то тебя послала мне сегодня сама судьба. Ты спасла меня от себя самого.

– Но твоя мать… и… и…

– Мисс Берк, – закончил вместо нее Себастьян. – Ты ведь знаешь, что я обо всем этом думаю.

Нет-нет, она не знала.

– Родители давят на меня, вынуждая жениться на этой девице. Ее семья в восторге. Но я… – Он глубоко вздохнул и посмотрел на Шарлотту. – Она не ты.

Шарлотта сделала шаг назад. «Не я?»

– И не смотри на меня так, – поспешно добавил Себастьян. – Я знаю, ты считаешь, что мне следует на ней жениться.

Жениться на мисс Берк? Да она скорее предпочла бы видеть его мужем какой-нибудь… уличной девки. Шарлотта поморщилась.

А Себастьян продолжал:

– Конечно же, брак с Лавинией весьма выгоден с финансовой точки зрения, но, черт возьми, Лотти, как я могу? Во всяком случае, пока не буду убежден в том, что…

Он заглянул Шарлотте в глаза, и ее сердце сжалось при виде сквозившей в них мольбы.

Так в чем же он хотел убедиться? Шарлотту так и подмывало задать этот вопрос.

– Ах ты, негодная девчонка, – рассмеялся он. – Клянусь, я мог бы утонуть в твоих глазах. А теперь сделай то, что у тебя получается лучше всего: сбей меня с пути истинного. – Он улыбнулся, снова превращаясь в распутного дьявола, которого она не видела в нем прежде, но теперь находила поистине неотразимым. – Ну или хотя бы позволь отвезти тебя домой, если не хочешь прогуляться пешком.

1 Джордж Браммелл – английский светский лев, законодатель моды в эпоху регентства. – Здесь и далее примеч. пер.

2 Стоун – английская мера веса, 6,35 кг.

3 Лимерик – стихотворный жанр английского происхождения, пятистишие абсурдистского содержания.

Продолжить чтение